Глава 2. ОКНО
2 ноября 1931 года Хармс написал письмо Раисе Ильиничне
Поляковской1, в котором он обращается к теме окна. Письмо -- ироническое
признание в любви. Но начинается оно с описания некоего загадочного значка:
Вы не забыли значки на стенах в моей комнате. Очень часто попадается
такой значок: я называю его "окно".
<...> Так вот, Раиса Ильинична, можете считать это за шутку, но до Вас
я любил по-настоящему один раз. Это была Эстер (в переводе на русский --
Звезда). <...> Я разговаривал с Эстер не по-русски и ее имя писал латинскими
буквами: ESTHER.
Потом я сделал из них монограмму, и получилось .
Я называю ее окном, сквозь которое я смотрю на небо и вижу звезду. А
звезду я называл раем, но очень далеким.
И вот однажды я увидел, что значок и есть изображение окна. <...>
И вот однажды я не спал целую ночь. Я ложился и сразу вставал. Я
садился за стол и хотел писать. Я клал перед собой бумагу, брал в руки перо
и думал. Я знал.что мне надо написать что-то, но я не знал что. Я даже не
знал, должны это быть стихи, или рассказ, или какое-то рассуждение, или
просто одно слово. <...> Я встал и подошел к окну. Я сел и стал смотреть в
окно. И вдруг я сказал себе: вот я сижу и смотрю в окно на... Но на что же я
смотрю? Я вспомнил: "окно, сквозь которое я смотрю на звезду". Но теперь я
смотрю не на звезду. Я не знаю, на что я смотрю теперь. Но то, на что я
смотрю, и есть то слово, которое я не мог написать.
Тут я увидел Вас. Вы подошли к своему окну в купальном костюме. Так я
впервые увидел Вас. Увидел Вас сквозь окно (ПВН, 459--460).
Окно Хармса -- очень необычный оптический "прибор". Это геометрическая
сетка, составленная из букв монограммы, имени, но в которой буквы слиплись
до полной нерасчленимости. Буквы здесь так сплелись, что превратились в
"окно". Смотреть в это окно -- все равно что смотреть в имя -- Эстер, правда
преображенное в звезду. Окно Хармса -- это преобразователь имени в
пространственную, геометрическую структуру и геометрической схемы -- в
буквы.
___________
1 А. А. Александров, по-видимому, ошибочно называет адресата Поляковой.
А. Кобринский и А. Устинов указывают на правильную фамилию -- Поляковская
(ГБР, 97, 172).
Окно 43
Смотреть в окно означает расшифровывать таинственную монограмму его
графики. Во время бессонной ночи Хармс пытается увидеть, понять, ухватить
нечто. Это нечто, конечно, относится к той же области, что и "предмет".
Постепенно писателю становится ясно, что невидимый, загадочный этот
"предмет" вписан в слово, в имя, что созерцание "предмета" и слова
неотделимы друг от друга, как окно неотделимо от образующей его монограммы.
Хармс вглядывается в "окно", но слово остается нерасшифрованным. И тогда
окно начинает действовать как транслятор образов в слова и слов в образы.
Монограммная сетка оказывается реальным окном, за которым Хармс видит Раю.
Но Рая уже зашифрована в монограмму Эстер, потому что Хармс ранее называл
звезду раем.
Эта игра слов, монограмм, каламбуров, пространственных решеток и
образов более серьезна, чем кажется с первого взгляда. Хармс объясняет:
...Вы стали для меня не только женщиной, которую я полюбил, но вошли во
все мои мысли и дела. Здесь дело не в каламбуре -- Рая и рай (ПВН, 461).
Хармс описывает механизм вхождения в мысли, проникновения внутрь. Окно
в этом смысле -- это еще и окно внутрь. Чтобы проникнуть внутрь, "предмет"
должен преобразоваться в слово. Увиденное сквозь сетку окна -- это и
увиденное сквозь сетку букв, слов, речи, письма. Это уже вписанное внутрь.
Окно создает странную нерасчленимость слов и предметов. Оно помогает
разглядеть в предметах имя. Имя предмета обнаруживается, если смотреть на
него в окно, которое вписывает в видимое начертания монограммированного
алфавита.
2
У письма Поляковской есть, однако, и иной смысл, который следует
рассмотреть отдельно. Рассмотрение его потребует от меня достаточно
длительного экскурса в сторону от творчества Хармса.
Для начала замечу, что Эстер вовсе не значит "звезда". Хармс здесь
насилует семантику имени. Ход его рассуждений можно восстановить с большой
долей вероятности. Одним из возможных вариантов имени Эстер было имя Стелла.
Именно так называл, например, Свифт свою корреспондентку Эстер Джонсон.
Существует классический текст, в котором проводится систематическая
ассоциация Стеллы со звездой. Это "Астрофил и Стелла" (или в дословном
переводе "Влюбленный в звезду и звезда") Филиппа Сидни. "Астрофил и Стелла"
-- это цикл петраркистских сонетов, предполагающих двойной код чтения. С
одной стороны, стихи могли читаться как цикл любовной лирики, посвященный,
по общему мнению, Пенелопе Деверекс. С другой стороны, цикл имел мистический
характер и отражал увлечение Сидни астрологией и оккультной философией2.
__________
2 См.: French Peter J. John Dee. The World of an Elizabethan
Magus. London: Routledge and Kegan Paul, 1972. P. 126-159.
44 Глава 2
Сидни ассоциирует глаза Стеллы со звездами -- сравнение, конечно, уже и
в XVI веке лишенное оригинальности:
Есть две звезды -- глаза прелестной Стеллы,
Что скажут мне судьбы моей пределы3.
(перевод Э. Шустера)
Девяносто девятый сонет цикла описывает ситуацию, близкую к той,
которая занимает Хармса в его письме, -- одинокий поэт во тьме, обуреваемый
неясными, невыразимыми образами:
Когда глухая ночь дает всем знак,
Что наступило наконец мгновенье
Лишенные мишени стрелы зренья
Укрыть в колчаны сна, насытив зрак, --
Лежит мой ум, раскрыв глаза, и так
Он видит формы тьмы и наслажденья;
В гармонии в часы ночного бденья
И траур ночи, и душевный мрак4.
(перевод Л. Темина)
Символический смысл ряда стихов Сидни становится понятным из
сопоставления с любовным циклом Джордано Бруно "Eroici furori", посвященным
Сидни и явно вступающим в диалог с "Астрофилом и Стеллой"5. Бруно
разъясняет, что эротическая сторона его стихов должна пониматься в духе
неоплатонического Эроса. В цикле имеется эмблема двух звезд как двух глаз с
подписью: "Mors et vita". Свет звезд-глаз в интерпретации Бруно -- это
обнаруживающий себя мистический божественный свет. Бруно поясняет: "Таким
образом, свет прикрывается веками, и облачное небо человеческого разума не
проясняется проникновением в метафоры и загадки"6.
Эдмунд Спенсер, друг Сидни, посвятивший ему ряд произведений, создал
неоплатонические гимны "Небесной любви" и "Небесной красоте", в которых
звезды прямо уподобляются божественному свету7.
Было бы натяжкой возводить письмо Хармса к Стелле Сидни. В обоих
случаях мы имеем, однако, единый смысловой ход, питающийся общим
послеренессансным культурным фондом8, в котором уже в сред-
____________
3 Сидни Филипп. Астрофил и Стелла. Защита поэзии. М.: Наука,
1982. С. 33.
4 Там же. С. 131.
5 Цикл Сидни был завершен в 1583 году, но напечатан только в 1591-м.
Цикл Бруно был напечатан в 1585 году.
6 Yates Francis A. Giordano Bruno and the Hermetic Tradition.
London: Routledge and Kegan Paul; Chicago: The University of Chicago Press,
1964. P. 277.
7 Complete Works of Edmund Spenser. London: Macmillan, 1879. P.
599--605.
8 И Сидни, и Спенсер, и Хармс интересовались Гермесом Трисмегистом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143