Условно говоря, на основании нашего эмпирического
опыта мы будем считать, что муха не может пройти сквозь голову бегущего
человека и выйти из его затылка. В рамках логической умозрительности этому,
однако, ничто не препятствует.
В рамках эмпирического знания слишком многое зависит от капризов опыта,
от одного единичного случая. Все здание эмпирического опыта, таким образом,
в конечном счете опирается на случай или на предположение, что такой случай
невозможен, так как опыт его не зарегистрировал.
Первый "случай" Хармса и описывает существование человека, который
живет вне эмпирического опыта, то есть вне сферы случайности, которая есть
сфера существования.
7
Здесь уместно вспомнить фразу из декларации ОБЭРИУ: "Вы как будто
начинаете возражать, что это не тот предмет, который вы видите в жизни?"
Такого человека быть не может, возражает воображаемый читатель, основываясь
на своем эмпирическом опыте. Тогда Хармс ему возражает: именно такой
"предмет" только и может существовать, потому что это именно предмет чистой
мысли, никак не связанный со случайностью.
Существование такого "предмета", однако, эквивалентно его
несуществованию. Более того, Хармс предлагает читателям случай, повествующий
о "предмете", изначально помещенном вне сферы случайного. Чисто случайно,
как случайно возникло название этого случая, существовал, то есть
не существовал человек, мыслить которого можно исключительно вне
сферы случайного.
Ситуация оказывается, пожалуй, даже более логически трудной. Дело в
том, что сама случайность существования такого человека ло-
_______
29 Там же. С. 242.
Предмет, имя, случай 35
гически доказывает, что этот человек не существовал. Выходит,
что логический вывод в данном случае базируется на
случайности, то есть на чем-то лежащем вне оснований логики. Такова
апория первого "случая".
Если у такого "внеэмпирического" тела отнять все атрибуты телесности,
то есть все связанное со случайностью, то и тело само исчезнет. А отсюда и
вывод: "Ничего не было!" Не было ничего, что может быть отнесено к
случайности, то есть к случаю. Речь идет, однако, не просто о некой пустоте,
чистой негативности, абсолютном небытии. Хармс дает иную формулировку: "Так
что непонятно, о ком идет речь".
На самом деле Хармс опять касается вопроса о назывании -- о имени. Если
это бестелесное тело, лишенное акциденций, то оно не может быть названо.
Именем обладает только единичное, то есть принадлежащее миру случайностей.
Трансцендентальное не имеет имени. Сфера смыслов, как мы уже знаем,
оказывается по ту сторону наименования. Мы можем предположить, что "один
рыжий человек" -- это что-то вроде хармсовской версии Бога, не имеющего
имени.
Первый "случай", таким образом, говорит об условиях невозможности
случая. Рыжего человека не было. "Ничего не было". Имени для такого "случая
небытия" нет. "Случай" этот не может быть назван прямо, но только косвенно
-- "случай" или, по прихотливой ассоциации (случайно), -- "Голубая тетрадь
No 10". Это просто "предмет". "Предмет", который не может быть назван
потому, что для случайного нет слова, а для трансцендентального -- имени.
Есть, однако, определенный класс случаев, которые могут быть обозначены
некими понятиями. Этот класс случаев особенно интересует Хармса. Я имею в
виду -- смерть или падение. Смерть или падение не являются чем-то совершенно
уникальным, неслыханным, беспрецедентным. Они относятся к случаям не в силу
уникальности, а в силу непредсказуемости. Идет человек и падает. Падение
случайно потому, что оно нарушает автоматизированный ритм ходьбы, оно
вторгается в существование человека как случайность.
Смерть также случайность, едва ли не самое полное воплощение случая.
Никто не может предугадать, когда он умрет, смерть не зависит от воли
человека30.
Между падением и смертью есть, однако, существенная разница. Падение
случайно, но не обязательно. Нет, вероятно, людей, которые бы в жизни
никогда не падали, но нет и закона, делающего падение человека неизбежным.
Падение -- не телеологично.
_______________
30 В конце тридцатых годов, когда жизнь писателя стала совершенно
невыносимой, в дневнике его стали появляться обращения к Богу и просьбы
даровать ему смерть:
23 октября 1937: "Боже, теперь у меня одна единственная просьба к тебе:
уничтожь меня, разбей меня окончательно, ввергни в ад, не останавливай меня
на полпути, но лиши меня надежды и быстро уничтожь меня во веки веков" (ГББ,
133--134). 12 января 1938: "Удивляюсь человеческим силам. Вот уже 12 января
1938 года. Наше положение стало еще много хуже, но все еще тянем. Боже,
пошли нам поскорее смерть" (ГББ, 137).
Смерть посылается извне как "случай". Смерть, как известно, пришла к
Хармсу совсем не так, как он того молил.
36 Глава 1
Смерть -- неизбежна. Ею всегда завершается жизнь человека, а потому она
является ее "целью" -- "телосом". При этом каждый раз она наступает от
разных причин. Причин множество, а финал один. Смерть -- это
случайная реализация неизбежного.
Смерть -- "телос" человеческой жизни. Но'человек считает своей целью
бессмертие. Хармс так сформулировал для себя эту дилемму:
Цель всякой человеческой жизни одна: бессмертие. <...> У земного
человека есть только два интереса: земной -- пища, питье, тепло, женщина и
отдых -- и небесный бессмертие. <...> Все земное свидетельствует о смерти.
<...> Есть одна прямая линия, на которой лежит все земное. И только то, что
не лежит на этой линии, может свидетельствовать о бессмертии. <...> И потому
человек ищет отклонение от этой земной линии и называет его прекрасным или
гениальным (ГББ, 139--140).
Все земное выстраивается в одну линию, в единую цепочку, ведущую к
смерти. Все, что ведет к бессмертию, -- это лишь "отклонения" от этой линии.
"Отклонения" -- то есть случайности. Бессмертие, вечность как будто
относятся к сфере, лежащей по ту сторону акциденций, в действительности же
они зависят от случайностей, а смерть -- непреднамеренный и случайный финал
-- целиком закономерна. Все это объясняет, почему в "случаях" так много
смертей и падений.
Второй "случай" цикла называется "Случаи". Он весь состоит из почти
никак не связанных между собой происшествий, например смертей, падений или
прочих "несчастий":
Однажды Орлов объелся толченым горохом и умер. А Крылов, узнав об этом,
тоже умер. А Спиридонов умер сам собой. А жена Спиридонова упала с буфета и
тоже умерла. А дети Спиридонова утонули в пруду (ПВН, 354) и т. д.
В этой серии, построенной по одной из классических моделей
харм-совского повествования, случаи повторяются. Закономерно и название:
"Случаи".
Весь второй "случай" интересен тем, что он составлен из множества
случаев. Случай, как уже говорилось, -- событие неординарное, противоречащее
идее повтора. Но Хармс любит включать единичное в серии. Попадая в серию,
"случай" становится своей противоположностью, элементом "порядка",
прогрессии. Он начинает относиться к миру закономерного, а не случайного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
опыта мы будем считать, что муха не может пройти сквозь голову бегущего
человека и выйти из его затылка. В рамках логической умозрительности этому,
однако, ничто не препятствует.
В рамках эмпирического знания слишком многое зависит от капризов опыта,
от одного единичного случая. Все здание эмпирического опыта, таким образом,
в конечном счете опирается на случай или на предположение, что такой случай
невозможен, так как опыт его не зарегистрировал.
Первый "случай" Хармса и описывает существование человека, который
живет вне эмпирического опыта, то есть вне сферы случайности, которая есть
сфера существования.
7
Здесь уместно вспомнить фразу из декларации ОБЭРИУ: "Вы как будто
начинаете возражать, что это не тот предмет, который вы видите в жизни?"
Такого человека быть не может, возражает воображаемый читатель, основываясь
на своем эмпирическом опыте. Тогда Хармс ему возражает: именно такой
"предмет" только и может существовать, потому что это именно предмет чистой
мысли, никак не связанный со случайностью.
Существование такого "предмета", однако, эквивалентно его
несуществованию. Более того, Хармс предлагает читателям случай, повествующий
о "предмете", изначально помещенном вне сферы случайного. Чисто случайно,
как случайно возникло название этого случая, существовал, то есть
не существовал человек, мыслить которого можно исключительно вне
сферы случайного.
Ситуация оказывается, пожалуй, даже более логически трудной. Дело в
том, что сама случайность существования такого человека ло-
_______
29 Там же. С. 242.
Предмет, имя, случай 35
гически доказывает, что этот человек не существовал. Выходит,
что логический вывод в данном случае базируется на
случайности, то есть на чем-то лежащем вне оснований логики. Такова
апория первого "случая".
Если у такого "внеэмпирического" тела отнять все атрибуты телесности,
то есть все связанное со случайностью, то и тело само исчезнет. А отсюда и
вывод: "Ничего не было!" Не было ничего, что может быть отнесено к
случайности, то есть к случаю. Речь идет, однако, не просто о некой пустоте,
чистой негативности, абсолютном небытии. Хармс дает иную формулировку: "Так
что непонятно, о ком идет речь".
На самом деле Хармс опять касается вопроса о назывании -- о имени. Если
это бестелесное тело, лишенное акциденций, то оно не может быть названо.
Именем обладает только единичное, то есть принадлежащее миру случайностей.
Трансцендентальное не имеет имени. Сфера смыслов, как мы уже знаем,
оказывается по ту сторону наименования. Мы можем предположить, что "один
рыжий человек" -- это что-то вроде хармсовской версии Бога, не имеющего
имени.
Первый "случай", таким образом, говорит об условиях невозможности
случая. Рыжего человека не было. "Ничего не было". Имени для такого "случая
небытия" нет. "Случай" этот не может быть назван прямо, но только косвенно
-- "случай" или, по прихотливой ассоциации (случайно), -- "Голубая тетрадь
No 10". Это просто "предмет". "Предмет", который не может быть назван
потому, что для случайного нет слова, а для трансцендентального -- имени.
Есть, однако, определенный класс случаев, которые могут быть обозначены
некими понятиями. Этот класс случаев особенно интересует Хармса. Я имею в
виду -- смерть или падение. Смерть или падение не являются чем-то совершенно
уникальным, неслыханным, беспрецедентным. Они относятся к случаям не в силу
уникальности, а в силу непредсказуемости. Идет человек и падает. Падение
случайно потому, что оно нарушает автоматизированный ритм ходьбы, оно
вторгается в существование человека как случайность.
Смерть также случайность, едва ли не самое полное воплощение случая.
Никто не может предугадать, когда он умрет, смерть не зависит от воли
человека30.
Между падением и смертью есть, однако, существенная разница. Падение
случайно, но не обязательно. Нет, вероятно, людей, которые бы в жизни
никогда не падали, но нет и закона, делающего падение человека неизбежным.
Падение -- не телеологично.
_______________
30 В конце тридцатых годов, когда жизнь писателя стала совершенно
невыносимой, в дневнике его стали появляться обращения к Богу и просьбы
даровать ему смерть:
23 октября 1937: "Боже, теперь у меня одна единственная просьба к тебе:
уничтожь меня, разбей меня окончательно, ввергни в ад, не останавливай меня
на полпути, но лиши меня надежды и быстро уничтожь меня во веки веков" (ГББ,
133--134). 12 января 1938: "Удивляюсь человеческим силам. Вот уже 12 января
1938 года. Наше положение стало еще много хуже, но все еще тянем. Боже,
пошли нам поскорее смерть" (ГББ, 137).
Смерть посылается извне как "случай". Смерть, как известно, пришла к
Хармсу совсем не так, как он того молил.
36 Глава 1
Смерть -- неизбежна. Ею всегда завершается жизнь человека, а потому она
является ее "целью" -- "телосом". При этом каждый раз она наступает от
разных причин. Причин множество, а финал один. Смерть -- это
случайная реализация неизбежного.
Смерть -- "телос" человеческой жизни. Но'человек считает своей целью
бессмертие. Хармс так сформулировал для себя эту дилемму:
Цель всякой человеческой жизни одна: бессмертие. <...> У земного
человека есть только два интереса: земной -- пища, питье, тепло, женщина и
отдых -- и небесный бессмертие. <...> Все земное свидетельствует о смерти.
<...> Есть одна прямая линия, на которой лежит все земное. И только то, что
не лежит на этой линии, может свидетельствовать о бессмертии. <...> И потому
человек ищет отклонение от этой земной линии и называет его прекрасным или
гениальным (ГББ, 139--140).
Все земное выстраивается в одну линию, в единую цепочку, ведущую к
смерти. Все, что ведет к бессмертию, -- это лишь "отклонения" от этой линии.
"Отклонения" -- то есть случайности. Бессмертие, вечность как будто
относятся к сфере, лежащей по ту сторону акциденций, в действительности же
они зависят от случайностей, а смерть -- непреднамеренный и случайный финал
-- целиком закономерна. Все это объясняет, почему в "случаях" так много
смертей и падений.
Второй "случай" цикла называется "Случаи". Он весь состоит из почти
никак не связанных между собой происшествий, например смертей, падений или
прочих "несчастий":
Однажды Орлов объелся толченым горохом и умер. А Крылов, узнав об этом,
тоже умер. А Спиридонов умер сам собой. А жена Спиридонова упала с буфета и
тоже умерла. А дети Спиридонова утонули в пруду (ПВН, 354) и т. д.
В этой серии, построенной по одной из классических моделей
харм-совского повествования, случаи повторяются. Закономерно и название:
"Случаи".
Весь второй "случай" интересен тем, что он составлен из множества
случаев. Случай, как уже говорилось, -- событие неординарное, противоречащее
идее повтора. Но Хармс любит включать единичное в серии. Попадая в серию,
"случай" становится своей противоположностью, элементом "порядка",
прогрессии. Он начинает относиться к миру закономерного, а не случайного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143