Оно не просто уничтожает людей и
место их пира, оно уничтожает саму распознаваемость. Именно
дефигурация, вызванная падением крыши, наводит Симонида на мысль о порядке
как способе организации памяти, альтернативном прямому запоминанию
внешности.
И наконец, порядок письма на восковой дощечке уподобляется Цицероном
порядку в памяти. Порядок этот первоначально фиксируется благодаря падению
крыши, он возникает как нечто новое, не-
________________
3 Цицерон. Об ораторе. Кн. 2, 86, 352--354 / Пер. Ф. А.
Петровского // Цицерон. Эстетика/ Сост. Г. С. Кнабе. М.: Искусство, 1994. С.
310-311.
4 Луи Марен в своем интересном разборе этого эпизода высказал
предположение, что рассказ о Диоскурах помещается Симонидом в то место его
поэмы, где он неожиданно забывает ее содержание, и заполняет "дыру в памяти"
заимствованным текстом. Мне не кажется, что Цицерон дает основание для такой
интерпретации (Marin Louis. Lectures traversieres. Paris: Albin
Michel, 1992. P. 200--201).
Падение 77
что доселе не замечаемое в результате дефигурации, в результате отмены
видимости. Можно сказать, что порядок письма, отражающий порядок предметов,
миметически воспроизводит структуру раздавленного падением здания
места. Фигуры пирующих впечатываются в места своего расположения,
запечатлевают порядок, в котором они находились, благодаря падению на
них крыши. Воск дощечки для письма оказывается прямым аналогом места
дефигурации, уничтожения тел пирующих. Графы, оставляемые стилом на этой
дощечке, эквивалентны раздавленным дефигурированным телам, впечатанным в
место. Письмо в каком-то смысле создается первоначальным падением
крыши. А искусственная память возникает в результате стирания
распознаваемости, памяти. Луи Марен говорит даже о некоем "порождающем
забвении" (oubli originaire), о консервации, возникающей из
уничтожения.
Если прочитать притчу Цицерона как аллегорию возникновения нового, то
мы видим, что оно, как и письмо -- основная мнемоническая техника
человечества, -- возникает из дефигурации, разрыва, неумения вспомнить,
амнезии, а не из пушкинского потока. Новое возникает в результате амнезии,
связанной с падением.
3
Сопоставим два текста, в которых описывается творчество, так сказать,
ars poetica Хармса. Один написан в 1935 году и описывает то, что Хармс не
любит:
Мне стариков медлительный рассказ противен.
Пока тягучее скрепит повествованье,
начало фразы в памяти бледнеет,
и все что будет, наперед понятно.
Старик всегда, особенно разинув рот,
пытается ненужную фамилию припомнить,
то спотыкается на букву
то, выпучив глаза, -- молчит,
и кажется, что он способен задохнуться.
То вдруг подхваченный потоком старческого вдохновенья,
летит вперед, местоименьями пересыпая речь.
Уже давно "они" кого-то презирают,
кому-то шлют письмо, флакон духов и деньги.
Старик торопится и гневно морщит брови,
а слушатель не знает кто "они".
(Х4,83)
Хармс особенно не любит плавно текущего текста, который он сравнивает
со "скрипучим" и "тягучим" повествованием и называет плодом "старческого
вдохновенья". Этот поток вдохновения называется старческим потому, что он
так же, как и многие хармсовские тексты, построен на амнезии, беспамятстве.
Но старческая амнезия не блокирует текст, а, наоборот, его порождает. Каким
образом?
78 Глава 3
Аристотель утверждал, что память связана с чувством времени. А время по
своим характеристикам линеарно, оно подобно цепочке. Поскольку время дается
нам через движение, то вспоминание оказывается как бы воспроизведением
инкорпорированной в теле памяти, линеарного движения. Память, по существу,
записана на теле, как на граммофонной пластинке, в виде непрерывной линии
движения. Прошлое существует в виде серий, последовательных рядов. Эти серии
наполнены разными множествами -- в том числе и событиями некоего первичного
опыта:
...благодаря привычке мнемонические движения тяготеют к следованию одно
за другим в определенном порядке. Соответственно, когда кто-то хочет
вспомнить, он должен поступить следующим образом: он должен найти начало
движения, чей последующий фрагмент он желает пробудить5.
Таким образом, память работает как линейная автоматическая машина,
обладающая инерцией. Вспоминание должно начаться с начала, и, если таковое
найдено, оно неотвратимо ведет к концу. Стариковская амнезия обязывает к
рабскому следованию порядку темпоральности. Она неразрывно связана с
нарративом.
Текст может лететь вперед именно потому, что какой-то его компонент
забыт. Рабская зависимость от темпоральности делает недоступной такому
склеротическому нарративу "сущность", располагающуюся по ту сторону времени,
а следовательно, и линейной, "аристотелевской" памяти. Забвение сущности
основывается также на забывании имен, которые подменяются местоимениями --
то есть самыми пустыми знаками, не привязанными ни к какой "материи",--
этими летучими значками без "сущности". Отсюда взрыв старческого вдохновения
сопровождается выплеском бесконечных "они". Эти "они" -- свидетельства
забвения сущности: "Старик торопится и гневно морщит брови, а слушатель не
знает кто "они"". Текст легко порождается именно потому, что сущность
забыта, а следовательно, не требует слов для своего выражения.
Существенно, что память вписана в тело как в старческий нарратив. Она
оказывается в своем роде аналогом болезни, также вписываемой в дряхлеющее
тело как безостановочный нарратив. Это особенно хорошо видно в "Смерти Ивана
Ильича" Толстого . Когда Иван Ильич отправляется к врачу, чтобы установить
причину своей немощи, он получает следующее объяснение:
Доктор говорил: то-то и то-то указывает, что у вас внутри то-то и
то-то;
но если это не подтвердится по исследованиям того-то и того-то, то у
вас надо предположить то-то и то-то. Если же предположить то-то, тогда... и
т. д.6
Это "то-то" сродни хармсовскому "они", а "и т. д." Толстого -- знак
бесконечности цепочек, в которые вписывается болезнь. Вернувшись
______________
5 Aristotle. On Memory and Reminiscense, 451b, 28--31 // The
Works of Aristotle. V. 1. Chicago; London: Encyclopaedia Britannica, 1952.
P. 693.
6 Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 14 т. Т. 10. М.: Худлит, 1952. С.
292.
Падение 79
домой, Иван Ильич буквально "переводит" докторское объяснение в
рассказ:
Он приехал домой и стал рассказывать жене. Жена выслушала, но в
середине рассказа его вошла дочь в шляпке: она собиралась с матерью ехать.
Она с усилием присела послушать эту скуку, но долго не выдержала, и мать не
дослушала7.
Обычно этот эпизод интерпретируется как выражение безразличия
окружающих и неспособности умирающего передать свой опыт другим. Но это не
так. Нарратив о болезни с его бесконечной тягучестью "того-то и того-то" --
это повествование о несущественном. До момента экзистенциального откровения
Иван Ильич постоянно погружен в отслеживание "блуждающей почки" и "одной
маленькой штучки в слепой кишке". И только после того, как он сам испытывает
ужас и прикосновение смерти, он осознает лживость этого телесного
рассказа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
место их пира, оно уничтожает саму распознаваемость. Именно
дефигурация, вызванная падением крыши, наводит Симонида на мысль о порядке
как способе организации памяти, альтернативном прямому запоминанию
внешности.
И наконец, порядок письма на восковой дощечке уподобляется Цицероном
порядку в памяти. Порядок этот первоначально фиксируется благодаря падению
крыши, он возникает как нечто новое, не-
________________
3 Цицерон. Об ораторе. Кн. 2, 86, 352--354 / Пер. Ф. А.
Петровского // Цицерон. Эстетика/ Сост. Г. С. Кнабе. М.: Искусство, 1994. С.
310-311.
4 Луи Марен в своем интересном разборе этого эпизода высказал
предположение, что рассказ о Диоскурах помещается Симонидом в то место его
поэмы, где он неожиданно забывает ее содержание, и заполняет "дыру в памяти"
заимствованным текстом. Мне не кажется, что Цицерон дает основание для такой
интерпретации (Marin Louis. Lectures traversieres. Paris: Albin
Michel, 1992. P. 200--201).
Падение 77
что доселе не замечаемое в результате дефигурации, в результате отмены
видимости. Можно сказать, что порядок письма, отражающий порядок предметов,
миметически воспроизводит структуру раздавленного падением здания
места. Фигуры пирующих впечатываются в места своего расположения,
запечатлевают порядок, в котором они находились, благодаря падению на
них крыши. Воск дощечки для письма оказывается прямым аналогом места
дефигурации, уничтожения тел пирующих. Графы, оставляемые стилом на этой
дощечке, эквивалентны раздавленным дефигурированным телам, впечатанным в
место. Письмо в каком-то смысле создается первоначальным падением
крыши. А искусственная память возникает в результате стирания
распознаваемости, памяти. Луи Марен говорит даже о некоем "порождающем
забвении" (oubli originaire), о консервации, возникающей из
уничтожения.
Если прочитать притчу Цицерона как аллегорию возникновения нового, то
мы видим, что оно, как и письмо -- основная мнемоническая техника
человечества, -- возникает из дефигурации, разрыва, неумения вспомнить,
амнезии, а не из пушкинского потока. Новое возникает в результате амнезии,
связанной с падением.
3
Сопоставим два текста, в которых описывается творчество, так сказать,
ars poetica Хармса. Один написан в 1935 году и описывает то, что Хармс не
любит:
Мне стариков медлительный рассказ противен.
Пока тягучее скрепит повествованье,
начало фразы в памяти бледнеет,
и все что будет, наперед понятно.
Старик всегда, особенно разинув рот,
пытается ненужную фамилию припомнить,
то спотыкается на букву
то, выпучив глаза, -- молчит,
и кажется, что он способен задохнуться.
То вдруг подхваченный потоком старческого вдохновенья,
летит вперед, местоименьями пересыпая речь.
Уже давно "они" кого-то презирают,
кому-то шлют письмо, флакон духов и деньги.
Старик торопится и гневно морщит брови,
а слушатель не знает кто "они".
(Х4,83)
Хармс особенно не любит плавно текущего текста, который он сравнивает
со "скрипучим" и "тягучим" повествованием и называет плодом "старческого
вдохновенья". Этот поток вдохновения называется старческим потому, что он
так же, как и многие хармсовские тексты, построен на амнезии, беспамятстве.
Но старческая амнезия не блокирует текст, а, наоборот, его порождает. Каким
образом?
78 Глава 3
Аристотель утверждал, что память связана с чувством времени. А время по
своим характеристикам линеарно, оно подобно цепочке. Поскольку время дается
нам через движение, то вспоминание оказывается как бы воспроизведением
инкорпорированной в теле памяти, линеарного движения. Память, по существу,
записана на теле, как на граммофонной пластинке, в виде непрерывной линии
движения. Прошлое существует в виде серий, последовательных рядов. Эти серии
наполнены разными множествами -- в том числе и событиями некоего первичного
опыта:
...благодаря привычке мнемонические движения тяготеют к следованию одно
за другим в определенном порядке. Соответственно, когда кто-то хочет
вспомнить, он должен поступить следующим образом: он должен найти начало
движения, чей последующий фрагмент он желает пробудить5.
Таким образом, память работает как линейная автоматическая машина,
обладающая инерцией. Вспоминание должно начаться с начала, и, если таковое
найдено, оно неотвратимо ведет к концу. Стариковская амнезия обязывает к
рабскому следованию порядку темпоральности. Она неразрывно связана с
нарративом.
Текст может лететь вперед именно потому, что какой-то его компонент
забыт. Рабская зависимость от темпоральности делает недоступной такому
склеротическому нарративу "сущность", располагающуюся по ту сторону времени,
а следовательно, и линейной, "аристотелевской" памяти. Забвение сущности
основывается также на забывании имен, которые подменяются местоимениями --
то есть самыми пустыми знаками, не привязанными ни к какой "материи",--
этими летучими значками без "сущности". Отсюда взрыв старческого вдохновения
сопровождается выплеском бесконечных "они". Эти "они" -- свидетельства
забвения сущности: "Старик торопится и гневно морщит брови, а слушатель не
знает кто "они"". Текст легко порождается именно потому, что сущность
забыта, а следовательно, не требует слов для своего выражения.
Существенно, что память вписана в тело как в старческий нарратив. Она
оказывается в своем роде аналогом болезни, также вписываемой в дряхлеющее
тело как безостановочный нарратив. Это особенно хорошо видно в "Смерти Ивана
Ильича" Толстого . Когда Иван Ильич отправляется к врачу, чтобы установить
причину своей немощи, он получает следующее объяснение:
Доктор говорил: то-то и то-то указывает, что у вас внутри то-то и
то-то;
но если это не подтвердится по исследованиям того-то и того-то, то у
вас надо предположить то-то и то-то. Если же предположить то-то, тогда... и
т. д.6
Это "то-то" сродни хармсовскому "они", а "и т. д." Толстого -- знак
бесконечности цепочек, в которые вписывается болезнь. Вернувшись
______________
5 Aristotle. On Memory and Reminiscense, 451b, 28--31 // The
Works of Aristotle. V. 1. Chicago; London: Encyclopaedia Britannica, 1952.
P. 693.
6 Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 14 т. Т. 10. М.: Худлит, 1952. С.
292.
Падение 79
домой, Иван Ильич буквально "переводит" докторское объяснение в
рассказ:
Он приехал домой и стал рассказывать жене. Жена выслушала, но в
середине рассказа его вошла дочь в шляпке: она собиралась с матерью ехать.
Она с усилием присела послушать эту скуку, но долго не выдержала, и мать не
дослушала7.
Обычно этот эпизод интерпретируется как выражение безразличия
окружающих и неспособности умирающего передать свой опыт другим. Но это не
так. Нарратив о болезни с его бесконечной тягучестью "того-то и того-то" --
это повествование о несущественном. До момента экзистенциального откровения
Иван Ильич постоянно погружен в отслеживание "блуждающей почки" и "одной
маленькой штучки в слепой кишке". И только после того, как он сам испытывает
ужас и прикосновение смерти, он осознает лживость этого телесного
рассказа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143