5:
8).
Однажды Пилат приказал внести ночью в Иерусалим боевые знаки римского легиона,
представлявшие изображение орла и под ним изображение императора. Начавшееся
утром волнение городского и примкнувшего к нему затем сельского населения,
возмущенного нарушением иудейского закона, продолжилось в Кесарии, куда
все и отправились к Пилату с просьбой удалить из священного города изображения
идолов. Получив отказ, иудеи бросились на землю и оставались в этом положении
пять дней и ночей, не трогаясь с места. На шестой день Пилат собрал народ
иудейский на ристалище, вмещающем двадцать пять тысяч человек, окружил его
легионерами с обнаженными мечами и объявил, что всех изрубят, если они не
примут изображений. Но тут случилось неожиданное: иудеи бросились на землю,
вытянув шеи, и закричали, что дадут себя изрубить, лишь бы закон не был
нарушен. Ошеломленный Пилат в конце концов сообразил, как трудно ему будет
объяснить Риму массовую казнь римских подданных из-за непонятного религиозного
пустяка, и отступил.
В Галилее -- родине многих пророков -- Пилат смешал кровь галилеян с кровью
приносимых ими жертв, т. е. совершил массовое убийство в храме (Лк. 13: 1).
Пилат сурово подавлял религиозные волнения, вызванные появляющимися время от
времени мессиями. Так было в 36 г. н. э. в Самарии, где в центре движения
оказался один "просветленный", объявивший о полученном им
откровении о местонахождении на горе Гаризим священных предметов культа,
спрятанных там самим Моисеем.
При строительстве водопровода, необходимого Иерусалиму, Пилат поленился
придумать источник финансирования и изъял для этих целей священный клад --
Корбан, хранящийся в Храме. Вспыхнувший мятеж был, разумеется, жестоко
подавлен.
Еврейское население с ненавистью относилось к римскому прокуратору Иудеи, в
каждом конфликтном случае жалуясь на него то римскому наместнику в Сирии, то
самому цезарю Тиберию. В конце концов эти кляузы подорвали карьеру Понтия
Пилата, и он был отозван с поста прокуратора. Это случилось после того, как
Понтий Пилат снова приказал вывесить щиты с изображением цезаря во дворце
Ирода. Видимо, Пилат так и не понял, за что же он впал в немилость, так как его
правление мало чем отличалось от действий известных ему наместников в других
провинциях. Да и современному человеку, привыкшему к изображениям президентов,
генсеков, диктаторов, эти проблемы со второй запроведью кажутся
малозначительными. Однако современники Пилата -- Филон Александрийский и Иосиф
Флавий помимо его религиозных демаршей отмечали еще его продажность и
хищничество, разорение целых фамилий, казнь без суда и другие затеи.
Святой Апостол и Евангелист Лука в "Деяниях Апостолов" устами
законоучителя Гамалиила сближает христианство с движениями, во главе которых в
разное время стояли Иуда Галилеянин, основавший партию зелотов, и некий Февда
(Деян. 5: 36, 37).
В 44 г. н. э. Февда поднял восстание, к которому примкнуло около 400 человек.
Февда -- типичный лже-пророк -- возвестил о спасении тех, кто вместе с ним
перейдет посуху реку Иордан. Группа Февды не дошла до Иордана и была изрублена
кавалерией прокуратора Куспия Фада (44 -- 47 гг. н. э.), а сам Февда
обезглавлен.
В прокураторство Вентидия Кумана (48 -- 52 гг. н. э.) межэтнические
столкновения между галилеянами и самаритянами, а также религиозные экцессы
носили еще управляемый характер, и римляне, иногда жертвуя для успокоения
иудеев должностными лицами, сохраняли, в целом, контроль над страной.
С середины пятидесятых годов усилилось движение сикариев и зелотов, которых
Иосиф Флавий именует просто разбойниками. Сикариями в правление прокуратора
Антония Феликса (52 -- 60 гг. н. э.) был убит первосвященник Ионатан. Как
всякая борьба обездоленных низов, действия этих группировок несомненно носили
криминальный характер, но, скорее всего, этим не исчерпывались, т. к. в
конечном итоге все они вылились в антиримское восстание. Феликс железной рукой
подавлял бунты, массами распинал разбойников, отправляя некоторых из них с той
же целью в Рим. В правление этого прокуратора около 56 г. н. э. в Иудее
объявился еще один лже-пророк из Египта, выдававший себя за небесного
посланника, могущего своим глаголом разрушить стены Иерусалима. Египтянин сумел
увести с собой в пустыню несколько тысяч уверовавших в него людей, которые
были там разогнаны римской конницей. При этом сам пророк скрылся. Отголоском
этого события является допрос Апостола Павла: "Так не ты ли тот
Египтянин, который пред сими днями произвел возмущение и вывел в пустыню четыре
тысячи человек разбойников?" (Деян. 21: 38).
Особенно постарались сделать невыносимой жизнь иудеев всех сословий два
последних перед войной прокуратора: Альбин (62 -- 64 гг. н. э.) и Гессий Флор
(64 -- 66 гг. н. э.). В эти годы слились воедино преднамеренное подталкивание
евреев к бунту с их религиозным неприятием римлян и фанатизмом части населения
Иудеи.
Иосиф Флавий считает Альбина универсальным злодеем, захватывающим общественную
и частную собственность и отягощающим весь народ непосильными налогами. Альбин
выпустил на волю за выкуп преступников из тюрем и затем заставил их делиться с
ним добычей. Он был, по-видимому, первым в истории чиновником-рэкетиром.
И все же Альбин являлся образцом добродетели по сравнению с Гессием Флором.
Флор хвастливо выставлял свои преступления на показ народу, позволял себе
всякого рода разбои и насилия и вел себя так, будто его прислали в качестве
палача для казни осужденных. В своей жестокости он был беспощаден, в своей
наглости -- бесстыден. Целые округа обезлюдели вследствие его алчности, т. к.
народ бежал от него, как от зачумленного, в другие провинции. Политика Флора
сознательно провоцировала крупномасштабный мятеж, при подавлении которого легко
можно было бы скрыть преступления режима.
Следует иметь в виду, что римская армия была оккупационным и единственным
правоохранительным органом в покоренной Иудее. Тетрархи имели малочисленные
отряды телохранителей, не располагали властью и возможностями для поддержания
порядка. Священническая аристократия вообще не имела, по-видимому, никакой
охраны, и влияние ее было сильно лишь в Иерусалиме. Поэтому от римской
администрации в эти годы зависело очень многое, если не все, в смысле
поддержания порядка и законности. И когда на вершине пирамиды оказывались
личности, подобные Флору, вся жизнь дезорганизовывалась, превращаясь в мятежный
хаос. При такой власти незначительная искра могла породить пламя народного
гнева.
Иосиф Флавий, давая приведенные выше характеристики Альбину и Флору, тем не
менее осуждает повстанцев. Позиция автора "Иудейской войны"
стопроцентно римская, исходящая, главным образом, из мощи римской державы и
бессмысленности сопротивления ей. Его оценка действий евреев в войне сводилась,
в основном, к следующему: все мятежники -- разбойники либо фанатики. И эта
оценка закрепилась в исторической литературе. Такую оценку народным восстаниям
обычно дает власть, против которой они направлены. Так оценивала, например,
восстание Пугачева Екатерина II. Однако социальные и религиозные взрывы имеют
всегда более сложную природу, объяснить которую одним-двумя факторами бывает
неверно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
8).
Однажды Пилат приказал внести ночью в Иерусалим боевые знаки римского легиона,
представлявшие изображение орла и под ним изображение императора. Начавшееся
утром волнение городского и примкнувшего к нему затем сельского населения,
возмущенного нарушением иудейского закона, продолжилось в Кесарии, куда
все и отправились к Пилату с просьбой удалить из священного города изображения
идолов. Получив отказ, иудеи бросились на землю и оставались в этом положении
пять дней и ночей, не трогаясь с места. На шестой день Пилат собрал народ
иудейский на ристалище, вмещающем двадцать пять тысяч человек, окружил его
легионерами с обнаженными мечами и объявил, что всех изрубят, если они не
примут изображений. Но тут случилось неожиданное: иудеи бросились на землю,
вытянув шеи, и закричали, что дадут себя изрубить, лишь бы закон не был
нарушен. Ошеломленный Пилат в конце концов сообразил, как трудно ему будет
объяснить Риму массовую казнь римских подданных из-за непонятного религиозного
пустяка, и отступил.
В Галилее -- родине многих пророков -- Пилат смешал кровь галилеян с кровью
приносимых ими жертв, т. е. совершил массовое убийство в храме (Лк. 13: 1).
Пилат сурово подавлял религиозные волнения, вызванные появляющимися время от
времени мессиями. Так было в 36 г. н. э. в Самарии, где в центре движения
оказался один "просветленный", объявивший о полученном им
откровении о местонахождении на горе Гаризим священных предметов культа,
спрятанных там самим Моисеем.
При строительстве водопровода, необходимого Иерусалиму, Пилат поленился
придумать источник финансирования и изъял для этих целей священный клад --
Корбан, хранящийся в Храме. Вспыхнувший мятеж был, разумеется, жестоко
подавлен.
Еврейское население с ненавистью относилось к римскому прокуратору Иудеи, в
каждом конфликтном случае жалуясь на него то римскому наместнику в Сирии, то
самому цезарю Тиберию. В конце концов эти кляузы подорвали карьеру Понтия
Пилата, и он был отозван с поста прокуратора. Это случилось после того, как
Понтий Пилат снова приказал вывесить щиты с изображением цезаря во дворце
Ирода. Видимо, Пилат так и не понял, за что же он впал в немилость, так как его
правление мало чем отличалось от действий известных ему наместников в других
провинциях. Да и современному человеку, привыкшему к изображениям президентов,
генсеков, диктаторов, эти проблемы со второй запроведью кажутся
малозначительными. Однако современники Пилата -- Филон Александрийский и Иосиф
Флавий помимо его религиозных демаршей отмечали еще его продажность и
хищничество, разорение целых фамилий, казнь без суда и другие затеи.
Святой Апостол и Евангелист Лука в "Деяниях Апостолов" устами
законоучителя Гамалиила сближает христианство с движениями, во главе которых в
разное время стояли Иуда Галилеянин, основавший партию зелотов, и некий Февда
(Деян. 5: 36, 37).
В 44 г. н. э. Февда поднял восстание, к которому примкнуло около 400 человек.
Февда -- типичный лже-пророк -- возвестил о спасении тех, кто вместе с ним
перейдет посуху реку Иордан. Группа Февды не дошла до Иордана и была изрублена
кавалерией прокуратора Куспия Фада (44 -- 47 гг. н. э.), а сам Февда
обезглавлен.
В прокураторство Вентидия Кумана (48 -- 52 гг. н. э.) межэтнические
столкновения между галилеянами и самаритянами, а также религиозные экцессы
носили еще управляемый характер, и римляне, иногда жертвуя для успокоения
иудеев должностными лицами, сохраняли, в целом, контроль над страной.
С середины пятидесятых годов усилилось движение сикариев и зелотов, которых
Иосиф Флавий именует просто разбойниками. Сикариями в правление прокуратора
Антония Феликса (52 -- 60 гг. н. э.) был убит первосвященник Ионатан. Как
всякая борьба обездоленных низов, действия этих группировок несомненно носили
криминальный характер, но, скорее всего, этим не исчерпывались, т. к. в
конечном итоге все они вылились в антиримское восстание. Феликс железной рукой
подавлял бунты, массами распинал разбойников, отправляя некоторых из них с той
же целью в Рим. В правление этого прокуратора около 56 г. н. э. в Иудее
объявился еще один лже-пророк из Египта, выдававший себя за небесного
посланника, могущего своим глаголом разрушить стены Иерусалима. Египтянин сумел
увести с собой в пустыню несколько тысяч уверовавших в него людей, которые
были там разогнаны римской конницей. При этом сам пророк скрылся. Отголоском
этого события является допрос Апостола Павла: "Так не ты ли тот
Египтянин, который пред сими днями произвел возмущение и вывел в пустыню четыре
тысячи человек разбойников?" (Деян. 21: 38).
Особенно постарались сделать невыносимой жизнь иудеев всех сословий два
последних перед войной прокуратора: Альбин (62 -- 64 гг. н. э.) и Гессий Флор
(64 -- 66 гг. н. э.). В эти годы слились воедино преднамеренное подталкивание
евреев к бунту с их религиозным неприятием римлян и фанатизмом части населения
Иудеи.
Иосиф Флавий считает Альбина универсальным злодеем, захватывающим общественную
и частную собственность и отягощающим весь народ непосильными налогами. Альбин
выпустил на волю за выкуп преступников из тюрем и затем заставил их делиться с
ним добычей. Он был, по-видимому, первым в истории чиновником-рэкетиром.
И все же Альбин являлся образцом добродетели по сравнению с Гессием Флором.
Флор хвастливо выставлял свои преступления на показ народу, позволял себе
всякого рода разбои и насилия и вел себя так, будто его прислали в качестве
палача для казни осужденных. В своей жестокости он был беспощаден, в своей
наглости -- бесстыден. Целые округа обезлюдели вследствие его алчности, т. к.
народ бежал от него, как от зачумленного, в другие провинции. Политика Флора
сознательно провоцировала крупномасштабный мятеж, при подавлении которого легко
можно было бы скрыть преступления режима.
Следует иметь в виду, что римская армия была оккупационным и единственным
правоохранительным органом в покоренной Иудее. Тетрархи имели малочисленные
отряды телохранителей, не располагали властью и возможностями для поддержания
порядка. Священническая аристократия вообще не имела, по-видимому, никакой
охраны, и влияние ее было сильно лишь в Иерусалиме. Поэтому от римской
администрации в эти годы зависело очень многое, если не все, в смысле
поддержания порядка и законности. И когда на вершине пирамиды оказывались
личности, подобные Флору, вся жизнь дезорганизовывалась, превращаясь в мятежный
хаос. При такой власти незначительная искра могла породить пламя народного
гнева.
Иосиф Флавий, давая приведенные выше характеристики Альбину и Флору, тем не
менее осуждает повстанцев. Позиция автора "Иудейской войны"
стопроцентно римская, исходящая, главным образом, из мощи римской державы и
бессмысленности сопротивления ей. Его оценка действий евреев в войне сводилась,
в основном, к следующему: все мятежники -- разбойники либо фанатики. И эта
оценка закрепилась в исторической литературе. Такую оценку народным восстаниям
обычно дает власть, против которой они направлены. Так оценивала, например,
восстание Пугачева Екатерина II. Однако социальные и религиозные взрывы имеют
всегда более сложную природу, объяснить которую одним-двумя факторами бывает
неверно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175