Насколько силен был ореол Троцкого и бессильно Временное Правительство
красноречиво свидетельствует следующий эпизод. В июле 1917 года, после
подавления восстания большевиков, к Троцкому, в числе других главарей
восстания, прокурором Петроградской Судебной Палаты Каринским было
предъявлено обвинение по статьям 51, 100 и 108 уголовного уложения за
организацию вооруженного восстания и измену. Обвинение обоснованное,
юридически безупречное, грозившее в военное время смертной казнью.
Главари, к которым было предъявлено это обвинение. бежали и скрылись. Но
Троцкий не бежал и не скрывался, а рассылал иронические письма, спрашивая,
когда же его арестуют...
В Совдепе он стучал по трибуне и кричал им: "Вы обвиняете большевиков в
измене и в восстании?... Сажаете Их в тюрьмы?... Так ведь я же был с ними, я
же здесь!... Почему вы меня не арестуете?"...- Члены Совета Депутатов
молчали. (Они были противники восстания, большевики Тогда были в
меньшинстве.)
Весть о приказе об аресте Троцкого так взволновала Совдеп, что через
несколько часов после подписания приказа несколько членов Воинской секции
Совета появились в штабе Петроградского Военного Округа и между ними и
генерал-квартирмейстером произошел следующий разговор:
"Как? Вы хотели арестовать Троцкого?" - обратились они с вопросом, в
котором не было слышно упрека, но чувствовалось какое-то сострадание, с
оттенком, будто он не в своем уме.
"Да! Троцкого!... И до сих пор требую!..."
"Троцкого?..."
"Вы очевидно забыли, что было три дня назад, ну, а я хорошо помню ваши
бледные лица и трясущиеся подбородки, когда мы вместе отсиживались 4-го
июля"...
"Да, но ведь это - Троцкий!... Поймите - Троцкий!" - старались они мне
объяснить свое перед ним преклонение и для наглядности поднимали руки к
небу. (Цитируется из книги Б. Никитина "Роковые Годы".)
(Представители Воинской Секции Совета были члены социалистических
партий Совета, но не большевики. Временное Правительство так и не
посмело арестовать Троцкого, чему, судя по многочисленным воспоминаниям
участников событий, воспрепятствовал Керенский.)
Приведенный выше эпизод дает ясную картину, что из себя представлял тогда
Троцкий, который открыто вел во время войны пропаганду, призывая к
неповиновению солдат и матросов, и тем подрывал боеспособность армии,
Стеклов-Нахамкес пошел еще дальше Троцкого, Он призвал к убийству лиц,
стоящих за продолжение воины. После июльского восстания к нему, как и к
Троцкому было предъявлено обвинение по тем же статьям, но, как и Троцкий,
он не был ни судим, ни даже арестован, а выпущен Временным
Правительством, когда он на короткое время был задержан военными
властями в согласии с решением прокуратуры.
Овший Моисеевич Нахамкес (Стеклов), как русский подданный призывного
возраста, был в начале войны задержан немцами, но вскоре выпущен и приехал
в Россию. С первых же дней революции вошел в Совет Рабочих и Солдатских
Депутатов и приобрел там первенствующее значение. По его инициативе и
при его непосредственном участии была уничтожена полиция и вынесено
решение о невыводе из Петрограда распропагандированного и
деморализованного гарнизона, в котором был немалый процент
мобилизованных рабочих.
Когда, в первые дни революции, был создан Совет Рабочих и Солдатских
Депутатов, сразу же занявший положение "второго правительства", из него
.была выделена пятичленная комиссия для поддержания контакта с
Временным Правительством, названная "Контактной Комиссией".
В эту комиссию вошел Нахамкес и сразу же занял в ней руководящую позицию.
Задача этой комиссии, по определению самого Нахамкеса, состояла в том,
чтобы "путем постоянного организованного давления заставлять Временное
Правительство осуществлять те или иные требования Совета".
"Давление" это было перманентным с первых же дней существования
Временного Правительства, осуществлялось Нахамкесом грубо, прямолинейно
и бесцеремонно - он вел себя, как строгий хозяин - и привело к тому, что
Временное Правительство не смело и не могло принять какое-либо
ответственное решение без согласия и одобрения "Контактной Комиссии",
от имени которой, не встречая сопротивления остальных членов, говорил
Нахамкес.
Свою деятельность Нахамкес не ограничивал "Контактной Комиссией", а
чуть не ежедневно выступал с речами "Совете и на многочисленных
митингах, громя всех тех. кто призывал к продолжению войны, в том числен
Временное Правительство и командный состав армии.
Вначале июня 1917 года на заводе Лесснера состоялось объединенное закрытое
совещание большевиков и анархистов. Разбирались вопросы О согласовании их
совместной Деятельности. Большевики предложили анархистам взять на
себя террор против лиц, стоящих за продолжение войны, Они доказывали, что
им сейчас неудобно брать на себя столь крайние эксцессы, тогда как у
отдельных групп анархистов они прямо входит в программу. Однако
анархисты отнеслись к предложению без особого энтузиазма; вопрос рисковал
провалиться, если бы положение не спас присутствовавший на собрании
Нахамкес. Он так горячей решительно призывали террору, так вдохновил
присутствовавших и красноречиво призывал приступить к убийствам
немедленно, что после его выступления большевики без труда провели свою
резолюцию и тут же составили первый список намеченных жертв, во главе
которого поставили Керенского.
Резолюция эта вскоре стала Известной в штабе Петроградского Военного
Округа и в Военном Министерстве.
Военным министром тогда был Керенский, а его помощниками: полковники
Якубовский, Туманов и Барановский. Помощником главнокомандующего
Петроградским Военным округом - по политическим делам - был, призванный
из запаса, адвокат Кузьмин, социалист-революционер, слепо выполнявший все
директивы Центрального Комитета своей партии- одной из партий, активно
участвовавших в Совете р. и с. депутатов.
Когда генерал-квартирмейстер сообщил Кузьмину обо всем происходившем на
заводе Лесснера, прибавивши, что есть совершенно достоверные
свидетельства нескольких лиц и никаких сомнений в точности сообщения
быть не может, Кузьмин ответил: "Не может этого быть!... Как?...
Нахамкес перешел к большевикам?... Никогда этого не будет!..." - И никакого
хода этому делу дано не было.
Тогда генерал-квартирмейстер отправился в Военное Министерство, где
вместе с тремя помощниками Керенского, упомянутыми выше Барановским,
Тумановым и Якубовским, обсудил положение, совдавшееся после выступления
Нахамкеса. Они отнеслись к этому совсем иначе, чем Кузьмин, который
просто не поверил, что меньшевик Нахамкес мог изменить своей партии.
Неужели же этого не достаточно, чтобы обвинить Нахамкеса в работе на
Германию? Призывать к немедленным убийствам лиц, желающих
продолжать войну, не входило в программу ни социал-демократической
партии, ни даже ее пораженческого крыла. По какой же инструкции шел
Нахамкес? Немецкий Штаб не мог бы придумать лучшего... Что было бы во
Франции с тем, кто стал бы призывать к убийству Клемансо, корпусных
командиров?...
Так оценили выступление Нахамкеса люди военные, далеко не "черносотенцы"
(таковые не могли занимать ответственные должности при Керенском), но
не связанные железной дисциплиной социалистических партий, как это имело
место с Кузьминым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88