Существовавшее тогда в
Москве "Еврейское Телеграфное Агентство", сокращенно ЕТА, немедленно
телеграфировало об этом в Нью-Йорк и на следующий же день в "Нью-Йорк
Тайме" появилась соответствующая заметка об отношении к
"антисемитизму" Бориса Пильняка, который находился тогда в США.
Через десять дней, 5 июля 1931 года, в том же "Нью-Йорк Тайме" был
напечатан протест Б. Пильняка против обвинения его в "антисемитизме". В
этом протесте Пильняк высказывает свое "восхищение еврейским народом",
категорически отвергает, что у него когда-либо были неприязненные чувства к
евреям, указывает, что его произведения были переведены на "идиш и иврит" и
сообщает, что его бабушка была еврейкой...
Антиеврейские настроения широких народных масс, которые явились в
результате превращения евреев в привилегированное "сословие", как пишут
многие евреи - исследователи этого вопроса, были "активны, массовы и
стихийны". Называют они эти настроения "антисемитизмом", хотя, как
указано выше, с подлинным антисемитизмом они ничего общего не имеют.
И, может быть, невольно и бессознательно, некоторые талантливые
писатели и поэты того времени, рисуя типы отрицательные, вызывающие
страх и ненависть, изображают их евреями, дают им еврейские имена.
Так, например, прославленный поэт Сергей Есенин написал следующий диалог:
Замарашкин:
Слушай, Чекистов!...
С каких это пор
Ты стал иностранец?
Я знаю, что ты еврей,
Фамилия твоя Лейбман,
И черт с тобой, что ты жил
За границей...
Все равно - а Могилеве твой дом.
Чекистов:
Ха-ха!
Нет, Замарашкин!
Я гражданин из Веймара...
И приехал сюда не как еврей,
А как обладающий даром
Укрощать дураков и зверей
Я ругаюсь и буду упорно
Проклинать вас хоть тысячу лет.
За это свое произведение Есенин, насколько известно, никаких неприятностей
не имел и ему не пришлось писать в "Тайме" о своем "восхищении евреями".
Наоборот, нью-йоркские русские евреи восхищались им и во время его
пребывания в Нью-Йорке чествовали его в Бронксе в одном частном доме. Под
конец ужина, сильно подгулявший Есенин начал вести себя не совсем прилично
и начал "давать волю рукам". Желая его утихомирить, хозяева и остальные
гости схватили его за руки и намеревались связать. Есенин отбивался и не
давался... Подбежал к открытому окну и истошным голосом начал кричать:
"Спасите! Жиды режут!... Бей жидов, спасай Россию!"... Инцидент был,
конечно, замят и никаких последствий для Сергея Есенина не было.
Другой известный советский поэт, Эдуард Багрицкий (одесский еврей), написал
"Думу про Опанаса", в которой есть следующие крамольные строки:
Я бежал из продотряда
От Когана, жида.
По оврагам и по скатам
Коган волком рыщет,
Залезает носом в хаты,
Которые чище.
Глянет вправо, глянем влево,
Засопит сердито:
Выгребайте из канавы
Спрятанное жито!...
Ну, а кто поднимет бучу -
Не шуми, братишка!...
Усои в мусорную кучу,
Расстрелять - и крышка.
"Дума про Опанаса" не вызвала никаких откликов, хотя в ней и стоит слово
"жид", считавшееся тогда проявлением "антисемитизма". Но и поэт был
еврей.
Все три, приведенные выше, выдержки из произведений советских писателей и
поэтов были написаны и напечатаны в первое десятилетие власти нового
правящего класса - до конца 20-х годов.
Во втором десятилетии ничего подобного на страницах печати в СССР найти
нельзя. Начались пятилетки и коллективизация, сопровождавшиеся такими
мероприятиями правительства, которые крепко замкнули уста всех
недовольных; и население станы боялось не только говорить. но и подумать о
"еврейском вопросе". Наступила тишина, которую С. Шварц называет
"спадом волны антисемитизма". Народ молчал... Но это не значит, что он не
видел и не мыслил... Когда-то Шевченко сказал: "народ молчит... ибо
благоденствует"... - Замолчал народ и под властью "династии Кагановичей"...
Было ли это молчание результатом "благоденствия" или молчал, скованный
страхом, - это народ выявил только в конце 40-х и начале 50-х годов, когда, по
словам Давида Бурга, настроения населения СССР были таковы, что в случае
свержения Советской Власти, в момент неизбежной при этом анархии, все
евреи "будут попросту перебиты"... А правительство СССР, после
победоносной войны, учитывая эти настроения, постепенно стало заменять
племенной состав правящего класса, назначая и выдвигая на ответственные
посты представителей коренного населения страны. Назвать это
"антисемитизмом" - это значит намеренно и сознательно искажать
действительность.
Не следует ли причину настроения населения искать в "обратной
пропорциональности" племенного состава правящего класса с коренным
населением (меньше 2 % евреев в стране и больше 80 % среди правящего
класса), а также в поведении самих евреев, составивших после 1918 года
привилегированную часть населения России?
Но вопрос этот. как уже упомянуто выше, старательно замалчивался.
Причину отлично понимали все евреи, как в СССР, так и заграницей, но в
объяснениях того явления, которое они называли "антисемитизмом",
причина эта не фигурировала. Однако, при внимательном чтении статей и
исследований, написанных евреями на русском языке в эмиграции в разных
периодических изданиях и отдельных книгах, ясно проскальзывает почти
панический страх перед возможностью ослабления или падении власти,
которая сдерживает "антисемитов" и не допустит до погромов и избиения
евреев.
Не имея возможности привести здесь много сходных и аналогичных
высказываний авторов - русских евреев, ограничимся некоторыми выдержками
из очерка "Евреи и советская диктатура" помещенного в ежегоднике
"Еврейский Мир" (1939 год). Очерк написал Семен Осипович Португейс,
подписавшись русским псевдонимом "Степан Иванович". (В эмиграции
Португейс был редактором с. д. журналов "Заря" и "Записки социал-
демократа" и др. социалистических органов печати на русском языке.)
Вот что пишет "Степан Иванович": "За границей многие верят, что в России
нет антисемитизма, и на этом основании благорасполагаются к советской
власти. Но в России знают, что это неправда и, зная, что это неправда...,
уповают на долголетие советской власти, которая как-никак до погромов не
допускает и, как надеятся, не допустит. За границей относятся благосклонно
к советской власти, потому что верят в эту рекламу: "в СССР нет
антисемитизма"; в России относятся благосклонно к советской власти и
очень боятся ее смерти, потому что не верят в эту рекламу и знают, что в
СССР антисемитизм есть... но до погромов Сталин не допускает и, надеются,
не допустит".
В другом месте той же статьи "Степан Иванович" пишет следующие
строки: "Падение советской власти будет для евреев катастрофой, и всякий
Друг еврейского народа должен с ужасом отбросить такую перспективу"...
Приводя в своем очерке, цитированные выше, объяснения поддержки евреями
советской власти, "Степан Иванович" лично с этим не солидаризируется, но
при-водит их, как "типичные и весьма распространенные мнения, как среди
еврейства в СССР^ так и еврейства, пребывающего вне границ СССР, а также
друзей еврейского народа во всем мире".
Свой очерк "С. Иванович" написал после 20 лет пребывания его
единоплеменников на положении правящего класса СССР, почти накануне 2-й
мировой войны, а напечатан был сборник "Еврейский Мир" в том году, когда
Сталин заключил свой пакт с Гитлером, причем этот пакт был одобрен и
Коминтерном, в котором евреи играли далеко не последнюю роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Москве "Еврейское Телеграфное Агентство", сокращенно ЕТА, немедленно
телеграфировало об этом в Нью-Йорк и на следующий же день в "Нью-Йорк
Тайме" появилась соответствующая заметка об отношении к
"антисемитизму" Бориса Пильняка, который находился тогда в США.
Через десять дней, 5 июля 1931 года, в том же "Нью-Йорк Тайме" был
напечатан протест Б. Пильняка против обвинения его в "антисемитизме". В
этом протесте Пильняк высказывает свое "восхищение еврейским народом",
категорически отвергает, что у него когда-либо были неприязненные чувства к
евреям, указывает, что его произведения были переведены на "идиш и иврит" и
сообщает, что его бабушка была еврейкой...
Антиеврейские настроения широких народных масс, которые явились в
результате превращения евреев в привилегированное "сословие", как пишут
многие евреи - исследователи этого вопроса, были "активны, массовы и
стихийны". Называют они эти настроения "антисемитизмом", хотя, как
указано выше, с подлинным антисемитизмом они ничего общего не имеют.
И, может быть, невольно и бессознательно, некоторые талантливые
писатели и поэты того времени, рисуя типы отрицательные, вызывающие
страх и ненависть, изображают их евреями, дают им еврейские имена.
Так, например, прославленный поэт Сергей Есенин написал следующий диалог:
Замарашкин:
Слушай, Чекистов!...
С каких это пор
Ты стал иностранец?
Я знаю, что ты еврей,
Фамилия твоя Лейбман,
И черт с тобой, что ты жил
За границей...
Все равно - а Могилеве твой дом.
Чекистов:
Ха-ха!
Нет, Замарашкин!
Я гражданин из Веймара...
И приехал сюда не как еврей,
А как обладающий даром
Укрощать дураков и зверей
Я ругаюсь и буду упорно
Проклинать вас хоть тысячу лет.
За это свое произведение Есенин, насколько известно, никаких неприятностей
не имел и ему не пришлось писать в "Тайме" о своем "восхищении евреями".
Наоборот, нью-йоркские русские евреи восхищались им и во время его
пребывания в Нью-Йорке чествовали его в Бронксе в одном частном доме. Под
конец ужина, сильно подгулявший Есенин начал вести себя не совсем прилично
и начал "давать волю рукам". Желая его утихомирить, хозяева и остальные
гости схватили его за руки и намеревались связать. Есенин отбивался и не
давался... Подбежал к открытому окну и истошным голосом начал кричать:
"Спасите! Жиды режут!... Бей жидов, спасай Россию!"... Инцидент был,
конечно, замят и никаких последствий для Сергея Есенина не было.
Другой известный советский поэт, Эдуард Багрицкий (одесский еврей), написал
"Думу про Опанаса", в которой есть следующие крамольные строки:
Я бежал из продотряда
От Когана, жида.
По оврагам и по скатам
Коган волком рыщет,
Залезает носом в хаты,
Которые чище.
Глянет вправо, глянем влево,
Засопит сердито:
Выгребайте из канавы
Спрятанное жито!...
Ну, а кто поднимет бучу -
Не шуми, братишка!...
Усои в мусорную кучу,
Расстрелять - и крышка.
"Дума про Опанаса" не вызвала никаких откликов, хотя в ней и стоит слово
"жид", считавшееся тогда проявлением "антисемитизма". Но и поэт был
еврей.
Все три, приведенные выше, выдержки из произведений советских писателей и
поэтов были написаны и напечатаны в первое десятилетие власти нового
правящего класса - до конца 20-х годов.
Во втором десятилетии ничего подобного на страницах печати в СССР найти
нельзя. Начались пятилетки и коллективизация, сопровождавшиеся такими
мероприятиями правительства, которые крепко замкнули уста всех
недовольных; и население станы боялось не только говорить. но и подумать о
"еврейском вопросе". Наступила тишина, которую С. Шварц называет
"спадом волны антисемитизма". Народ молчал... Но это не значит, что он не
видел и не мыслил... Когда-то Шевченко сказал: "народ молчит... ибо
благоденствует"... - Замолчал народ и под властью "династии Кагановичей"...
Было ли это молчание результатом "благоденствия" или молчал, скованный
страхом, - это народ выявил только в конце 40-х и начале 50-х годов, когда, по
словам Давида Бурга, настроения населения СССР были таковы, что в случае
свержения Советской Власти, в момент неизбежной при этом анархии, все
евреи "будут попросту перебиты"... А правительство СССР, после
победоносной войны, учитывая эти настроения, постепенно стало заменять
племенной состав правящего класса, назначая и выдвигая на ответственные
посты представителей коренного населения страны. Назвать это
"антисемитизмом" - это значит намеренно и сознательно искажать
действительность.
Не следует ли причину настроения населения искать в "обратной
пропорциональности" племенного состава правящего класса с коренным
населением (меньше 2 % евреев в стране и больше 80 % среди правящего
класса), а также в поведении самих евреев, составивших после 1918 года
привилегированную часть населения России?
Но вопрос этот. как уже упомянуто выше, старательно замалчивался.
Причину отлично понимали все евреи, как в СССР, так и заграницей, но в
объяснениях того явления, которое они называли "антисемитизмом",
причина эта не фигурировала. Однако, при внимательном чтении статей и
исследований, написанных евреями на русском языке в эмиграции в разных
периодических изданиях и отдельных книгах, ясно проскальзывает почти
панический страх перед возможностью ослабления или падении власти,
которая сдерживает "антисемитов" и не допустит до погромов и избиения
евреев.
Не имея возможности привести здесь много сходных и аналогичных
высказываний авторов - русских евреев, ограничимся некоторыми выдержками
из очерка "Евреи и советская диктатура" помещенного в ежегоднике
"Еврейский Мир" (1939 год). Очерк написал Семен Осипович Португейс,
подписавшись русским псевдонимом "Степан Иванович". (В эмиграции
Португейс был редактором с. д. журналов "Заря" и "Записки социал-
демократа" и др. социалистических органов печати на русском языке.)
Вот что пишет "Степан Иванович": "За границей многие верят, что в России
нет антисемитизма, и на этом основании благорасполагаются к советской
власти. Но в России знают, что это неправда и, зная, что это неправда...,
уповают на долголетие советской власти, которая как-никак до погромов не
допускает и, как надеятся, не допустит. За границей относятся благосклонно
к советской власти, потому что верят в эту рекламу: "в СССР нет
антисемитизма"; в России относятся благосклонно к советской власти и
очень боятся ее смерти, потому что не верят в эту рекламу и знают, что в
СССР антисемитизм есть... но до погромов Сталин не допускает и, надеются,
не допустит".
В другом месте той же статьи "Степан Иванович" пишет следующие
строки: "Падение советской власти будет для евреев катастрофой, и всякий
Друг еврейского народа должен с ужасом отбросить такую перспективу"...
Приводя в своем очерке, цитированные выше, объяснения поддержки евреями
советской власти, "Степан Иванович" лично с этим не солидаризируется, но
при-водит их, как "типичные и весьма распространенные мнения, как среди
еврейства в СССР^ так и еврейства, пребывающего вне границ СССР, а также
друзей еврейского народа во всем мире".
Свой очерк "С. Иванович" написал после 20 лет пребывания его
единоплеменников на положении правящего класса СССР, почти накануне 2-й
мировой войны, а напечатан был сборник "Еврейский Мир" в том году, когда
Сталин заключил свой пакт с Гитлером, причем этот пакт был одобрен и
Коминтерном, в котором евреи играли далеко не последнюю роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88