- и при этих словах из ее
синих глаз скатились крупные слезы прямо на лицо мальчика; тот проснулся,
и ей пришлось отвернуться, чтобы успокоить его.
- Не огорчайтесь, - смутился добрый старик. - Это мне надо
огорчаться: мои грубые слова довели вас до слез. К тому же Эмлин ведь
права; даже безрассудные женщины вовсе не должны доверяться первому
попавшемуся человеку, у которого они поселились. Впрочем, раз вы уверяете,
что говорили от чистого сердца, я постараюсь не оказаться недостойным
вашего доверия, миледи Харфлит. Так вот что вам нужно от короля? Чтоб он
рассудил вас с аббатом? Это вы и даром получите, если его милость
доберется до аббата, каковой в настоящее время поднимает мятеж против
короля. Нет, значит, необходимости напирать на его прежние злодеяния.
Чтобы вам вернули ваши владения, на которые заявил притязания аббат? Вот
это будет потруднее, ибо сам король явится притязателем вместо аббата. В
лучшем случае тут придется раскошелиться. Чтобы ваше замужество и рождение
вашего сына признаны были законными? Это не так уж трудно, хотя тоже будет
стоить денег. Чтобы приговор за колдовство вам и Эмлин был отменен? Дело
несложное, ведь процесс-то устроил аббат. Ну как, это все или еще
что-нибудь есть?
- Да, мастер Смит. Я хотела бы, чтоб у добрых монахинь, которые так
хорошо ко мне отнеслись, не отнимали их дома и их земли. Я обещала отдать
эти самые драгоценности, если таким образом можно будет этого добиться.
- Это вопрос денег, леди, всего-навсего вопрос денег. Вам придется
выкупить их имущество - вот и все. А теперь посмотрим, какие нам предстоят
затраты; может быть, фортуна мне улыбнется. - Он достал перо, бумагу и
принялся писать цифры.
Под конец он встал, вздохнув и покачав головой.
- Две тысячи фунтов, - со стоном вырвалось у него, - сумма огромная,
но уменьшить ее невозможно ни на шиллинг, - слишком многих надо подкупить.
Да, тысячу фунтов на взятки и тысячу - взаймы его величеству, который
долгов не отдает.
- Две тысячи фунтов! - вскричала испуганная Сайсели. - О, откуда мне
взять столько? Ведь даже доходы за первый год я уже обещала!
- А вы знаете стоимость своих драгоценностей? - спросил, глядя на
нее, Джекоб.
- Нет. Половина того, что вы сказали?
- Если назвать цифру вдвое больше, то это будет еще довольно мало.
- Ну, а коли так, - ответила ошеломленная Сайсели, - где нам их
продать? У кого наберется столько денег?
- Я постараюсь найти их или, во всяком случае, столько, сколько
понадобится. Ну вот, кузина Эмлин, - добавил он саркастически, - сама
видишь, в чем моя выгода: покупаю драгоценности за полцены, а остальное -
мое.
- Теперь я отвечу, как вы: хватит, - сказала Эмлин, - шуточки свои
попридержите до более подходящего времени.
Старик призадумался, а затем сказал:
- Поздновато уже, но вечер погожий и мне полезно подышать воздухом.
Пусть этот ваш башковитый рыжий парень постережет вас, пока меня не будет
дома; и, ради всего святого, будьте осторожны со свечами. Нет, нет, печей
не топите - придется вам померзнуть. После того, что вы тут наговорили,
мне только пожары и мерещатся. Это всего на одну ночь. К завтрашнему
вечеру я подыщу такое местечко, что там даже аббата Мэлдона не опалило бы
адское пламя. Но пока обходитесь теплой одеждой. У меня в закладе имеются
меха, я их вам сейчас пришлю. Вы сами виноваты, а для меня в молодости в
осенний день топки не требовалось. Ну ладно, ладно.
Он ушел; и в тот вечер они его больше не видели.
На следующее утро, когда они сидели за завтраком, Джекоб Смит
появился и принялся говорить о чем угодно - о плохой погоде, о том, что
ветчина жестковата и ни в какое сравнение не идет с той, которую
приготовляли в Блосхолме, когда он был молод, о том, что мальчуган Сайсели
очень похож на мать.
- Ну уж нет, - прервала его Сайсели, почувствовавшая, что он их
дразнит, - он вылитый отец. Со мной у него нет ни малейшего сходства.
- Вот как? - ответил Джекоб. - Ладно, я выскажу свое мнение, когда
увижу отца... А кстати, дайте-ка мне перечитать записку, которую человек в
плаще передал Эмлин.
Сайсели дала ему записку, и он стал внимательно изучать ее. Потом
безразличным тоном промолвил:
- На днях я видел список христианских пленников, спасенных от турок
императором Карлом в Тунисе. Среди них имеется некий Хуфлит, обозначенный
как английский сеньор и его слуга. Вот мне и кажется...
Сайсели так и бросилась на него.
- Жестокий, злодей! Сколько времени знали это - и слова не проронили!
- Потише, миледи, - сказал он, отступая. - Я узнал это лишь вчера в
одиннадцать часов вечера, когда вы уже спали сном праведным. Вчера ведь не
сегодня, потому я и сказал: на днях.
- Можно было меня разбудить. А теперь живо говорите, где он.
- Откуда мне знать? Во всяком случае, не здесь. Но в этом документе
говорилось...
- Что же в нем говорилось?
- Стараюсь припомнить, да память мне изменяет. Может, и с вами такое
случится, когда вы доживете до моих лет, если небу угодно будет...
- О, хоть бы ему угодно было заставить вас рассказывать толком! Что
говорилось в документе?
- А, вот, припомнил! В примечании, имевшемся среди прочих новостей.
Упомянул ли я о том, что это было письмо от посла его королевской милости
в Испании? Пишет он такими каракулями, что ничего не разобрать. Ну, ну, не
торопите меня. Так вот, говорилось там, что означенный "сэр Хуфлит" -
посол снабдил это имя вопросительным знаком - и его слуга - да, да, я
уверен, что речь шла и о слуге, - что оба они, будучи очень злы на турок
за то, как обходились с ними эти нехристи-нет, я забыл прибавить, что их
было трое, третий - священник, который поступил иначе; так вот, будучи
очень злы, они остались там, чтобы вместе с испанцами сражаться против
турок до окончания военных действий. Теперь я все сказал.
- Все - и как это мало! - вскричала Сайсели. - Но все же лучше, чем
ничего. И зачем это женатому человеку понадобилось плыть за море, чтобы
мстить несчастным, невежественным туркам?
- А почему нет, - вмешалась Эмлин, - если он, как твой супруг,
считает себя вдовцом?
- Да, я забыла. Он думает, что меня нет в живых; да и его скоро не
будет в живых; может быть, и сейчас уже нет, - ведь эти безбожные, злобные
турки убьют его. - И она залилась слезами.
- Я забыл добавить, - поспешно сказал Джекоб, что в другом письме,
помеченном более поздним числом, посол сообщает, что поход императора
против турок прерван до весны и что участвовавшие в нем англичане
сражались с великой доблестью и все возвратились живы и невредимы, но на
этот раз имена их не упомянуты.
- Все возвратились! Если бы мой муж умер - а он не мог умереть
бесславно, как трус, - то разве говорилось бы в письме, что все
возвратились? Нет, нет, он жив, но вернется ли - кто знает? Может быть, он
еще куда-нибудь отправится или останется в Испании и женится там.
- Это невозможно, - с поклоном сказал старый Джекоб. - Раз вы были
его женой, это невозможно.
- Невозможно, - повторила Эмлин. - Ведь ему надо еще свести счеты с
этим Мэлдоном!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77