Надетая на нем кольчуга болталась, одного сапога не
хватало, и из продырявленного чулка торчали пальцы. Он дошел до крайнего
падения.
- Бросай оружие, - проворчал Кристофер, тряся его, как терьер трясет
пойманную крысу, - не то умрешь! Сдаешься? Отвечай.
- Как он может ответить, - вмешалась Сайсели, - когда ты сжал ему
глотку?
Кристофер снял руки с его горла, но схватил за запястья. Аббат же
сделал глубокий вдох, ибо почти лишился сознания, и упал на колени - не
моля о пощаде, а просто от слабости.
- Я пришел сдаться на вашу милость, - сказал он, - но, услышав ваш
разговор, понял, что мне надеяться не на что. Да и как могу я рассчитывать
на милосердие, когда сам не проявлял его. К тому же дело мое, великое
дело, ради которого я жил и боролся, видимо, погибло. Дайте же мне умереть
вместе с ним. О большем я не прошу. Но вы благородный человек, и потому я
прошу вас об одном одолжении. Не выдавайте меня вашему злодею королю,
который станет меня пытать, повесит, четвертует. Убейте меня сейчас. Вы
скажете, что я напал на вас и вы защищались. Оружия у меня нет, но вы
можете сунуть мне в руку кинжал.
Кристофер поглядел на жалкое существо, лежащее у его ног, и
засмеялся.
- А кто мне поверит? - спросил он. - Правда, никто, пожалуй, не
спросит, ведь и я, и любой другой может безнаказанно лишить вас жизни.
Впрочем, пусть это дело разбирает королевский трибунал.
Мэлдон вздрогнул.
- Пытки, виселица, четвертование, - повторил он, тяжело дыша. - Разве
я предал того, кому никогда не служил? Почему же мне суждена участь
предателя?
- А почему бы и нет? - спросил Кристофер. - Вы играли в жестокую игру
- и судьба обернулась против вас.
Он не ответил. Заговорила Сайсели.
- Зачем же вы возвратились? Мы думали, что вам удалось бежать.
- Леди, - ответил он, - три дня и три ночи провел я без пищи в
земляной норе, словно затравленная лисица, прячась в дренажной трубе
вашего сада. Под конец я вылез наружу, чтобы умереть на вольном воздухе,
услышал ваши голоса и решил сдаться на вашу милость, ибо когда человек при
последнем издыхании, ему уже не до чести.
- Милость! - сказала Сайсели. - О вашей измене я говорить не стану -
вы не англичанин и служите своему королю, который много лет назад прислал
вас сюда устраивать козни против нашей страны. Но посмотрите на этого
человека, на моего мужа. Он разве не умирал с голоду трое суток в вашей
подземной темнице, пока вы не спустились туда, чтобы его прикончить? Разве
вы не сделали все для того, чтобы он сгорел в своем доме, а потом не
отправили его, раненого, за море на произвол судьбы? Разве вы не подослали
свою наймитку убить моего ребенка, стоявшего между вами и богатством, в
котором вы нуждались для своих козней, а меня, его мать, не возвели на
костер, чтобы я погибла в огне? Разве вы не подстрелили в лесу моего отца,
боясь, что он обличит вас как предателя, а потом не присвоили себе мое
наследство? Разве вы не заставили своих монахов совершать злодеяния и не
погубили многих из них Хватит! Змея, принявшая личину служителя божия, как
посмела ты приползти сюда и просить пощады?
- Я сказал, что пришел просить о милосердии, ибо муки бессонницы и
голода выгнали меня из моей норы, но теперь прошу только смерти. Не
глумись над павшим, Сайсели Фотрел, но соверши мщение, на которое ты
имеешь право, и убей меня, - ответил аббат, глядя на нее своими
ввалившимися глазами и добавил со смехом, походившим на стон: - Кончайте,
сэр Кристофер. При вас меч, и вам пора идти ужинать. К тому же становится
холодно - это сказала только что ваша жена, раз уж она вам жена.
- Сайсели, - сказал Кристофер, - иди в дом и вызови Джефри Стоукса.
Эмлин знает, где его найти.
- Эмлин! - простонал аббат. - Не выдавайте меня Эмлин. Она замучает
меня.
- Нет, - ответил Кристофер, - тут не Блосхолмское аббатство. Но
насчет того, что с вами может случиться в Лондоне, я не поручусь. Иди,
жена.
Но Сайсели не шевельнулась. Она стояла и смотрела на жалкую тварь,
лежащую у ее ног.
- Я сказал тебе - иди, - повторил Кристофер.
- А я не стану слушаться, - ответила она. - Помнишь, что я обещала
Мартину, когда он умирал?
- Мартин умер? Так Мартин, спасший твоего мужа, умер? - вскричал
аббат, подняв голову и потом снова уронив ее на грудь. - О счастливец!
- Я не был у его смертного ложа и не связан твоими обещаниями,
Сайсели.
- Но я связана, а мы с тобой - одно. Я обещала быть милосердной к
этому человеку, если он попадет в наши руки, и буду.
- Так ты пощадишь его нам на беду! В Англии колесо событий вертится
быстро, жена.
- Пусть так. Я поклялась и сдержу клятву. Остальное - на волю божью.
До сих пор он нас хранил и, думаю, - добавила она с торжествующей
уверенностью, - будет хранить до конца. Аббат Мэлдон, преступник и
грешник, аббат Мэлдон, вы таковы, каким созданы, а Мартин, этот святой
человек, сказал, что не все в вашем сердце - зло, хотя я и мои близкие
добра от вас не видели. Так вот, слушайте. Там, в саду, стоит беседка,
крытая соломой; в ней тепло. Ступайте туда. Я пришлю вам вина и еды и
новую одежду с человеком, который не проболтается, пришлю и пропуск в
Линкольн. К завтрашнему утру вы отдохнете, подкрепитесь. Вон у того дерева
будет привязана лошадь. Поезжайте в Линкольн, попытайтесь воспользоваться
правом убежища в церкви, и уж если потом с вами случится беда, знайте, что
не от нас она, а от какого-либо другого врага или же ее послал сам бог.
Желаю вам примириться с ним. Пусть он простит вас, как я прощаю; он ведь
читает в сердцах людей, а мне это не дано. Теперь прощайте. Нет, ни слова
больше: нам с вами говорить не о чем. Пойдем, Кристофер. На этот раз не я
должна подчиниться, а ты.
Они ушли, а злодей, приподнявшись на руках, поглядел им вслед, но что
творилось в это мгновение у него в сердце, никто никогда не узнает.
Прошло несколько месяцев, и Блосхолм со всей своей округой снова шил
в мире. Смута перекинулась на север, где, по слухам, опять вспыхнул мятеж.
Аббата Мэлдона никто больше не видел, и все считали, что, хотя он и не
воспользовался правом церковного убежища в Линкольне, ему пришел в голову
более разумный выход и он бежал в Испанию. Но Эмлин, которая всюду все
узнавала, принесла известие, что это не так и что он стоит во главе тех,
кто возбуждал мятеж и междоусобную войну у границ Шотландии.
- Вполне этому верю, - сказала Сайсели. - Свинья не может не лезть в
лужу. Он заговорщик по природе своей и до конца пойдет по той дороге, на
которую влечет его сердце.
- Но на этой дороге ему, пожалуй, не сносить головы, - мрачно
ответила Эмлин. - О, подумать только, что волк уже был у тебя в клетке, а
ты сама выпустила его, всей Англии и нам на беду. - Я только проявила
милосердие к поверженному, Эмлин.
- Милосердие? А я скажу - безумие. Когда Джефри и Томас услышали об
этом, я думала, - они задохнутся от ярости. Особенно Джефри, который очень
любил твоего отца и не очень-то пиратскую галеру, - ответила непримиримая
Эмлин.
- "Мне отмщение, и аз воздам", - сказал господь, - тихо прошептала
Сайсели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77