Однако
это, по сути, производство негэнтропии никогда не исключает одновременно
идущих в противоположном направлении энтропийных процессов.
Эти процессы, протекающие без сценария, не позволяют, очевидно, однозначно
определить будущее по имеющимся "здесь-сейчас" начальным условиям.
Проиллюстрировать сказанное о неравновесных системах может широко известная
проблема достоверного метеопрогноза, которую специалисты, как кажется,
начинают наконец-то признавать принципиально неразрешимой задачей. Это
понимание нашло свое отражение в ставшей уже классической метафоре, где
взмах крыльев бабочки где-нибудь в бразильской сельве может вполне серьезно
считаться ответственным за ураган в Азии.
Рассмотрение феномена предвидения тесно связано не только с
термодинамическими и статистическими описаниями систем, взаимно влияющих на
картину будущего, но и с необходимостью определения самого понятия будущего,
то есть связано с сущностью времени как философской и физической категории.
В подробной и весьма обстоятельной монографии Ю.Б. Молчанова, к которой я
неоднократно обращаюсь в этой главе, автор, как бы резюмируя итоги
длительных философских размышлений человечества о природе времени, пишет: "В
истории естественнонаучных представлений о времени можно выделить две пары
взаимно дополнительных (в смысле принципа дополнительности Бора) концепций,
или моделей времени. Первая пара расходится по вопросу о природе времени, об
отношении категорий времени и движения, или изменения. Субстанциональная
концепция рассматривает время как особого рода субстанцию, наряду с
пространством, веществом и пр.
Реляционная концепция считает время отношением (или системой отношений)
между физическими событиями..."
Исследование феномена предсказаний, по-видимому, не требует сколь-либо
подробного анализа этой пары. Более существенной кажется "вторая пара
концепций", отражающая "разные точки зрения на процесс становления", то есть
на отношение времени и бытия. "Согласно динамической концепции, реально
существуют только события настоящего времени; события прошлого уже реально
не существуют, а события будущего еще реально не существуют".
Кажется вполне очевидным, что предсказание будущего, исходящее из прошлой
истории мира и его настоящего состояния, о чем говорилось выше, в полной
мере соответствует динамической концепции времени.
Вторая концепция этой пары -статическая,- имеет существенно более
экзотический характер. Согласно этой модели, "события прошлого, настоящего и
будущего существуют реально и в известном смысле одновременно, а становление
и исчезновение материальных объектов - это иллюзия, возникающая в момент
осознания того или иного изменения".
Статическая концепция оказывается тесно связанной с некоторыми из основных
представлений кинематики теории относительности, действующей в так
называемом Мире Минковского. Немецкий математик Герман Минковский предложил
рассматривать пространство и время как единый четырехмерный континуум. Путем
формальных преобразований он показал, что можно объединить два исходных
континуума, или многообразия, в один так, чтобы точки двух исходных
многообразии отождествлялись с точками нового многообразия - их
произведения. Результаты этих преобразований обычно представляются в виде
двухмерного графика, называемого графиком Минковского, на котором по оси
ординат откладывается время, а по оси абсцисс - пространства. В этой системе
координат наш трехмерный мир имеет вид прямой - двухмерной - линии,
параллельной оси абсцисс и ползущей по временной оси вверх - к будущему.
Можно заметить, что предлагаемое статической концепцией понимание порядка
событий хорошо согласуется с представлением о четырехмерном
пространственно-временном континууме. Это означает, что и за нашим миром
следует множество миров - пространств, или реальностей, и после нашего мира
существуют реальности, уже пережившие нашу эпоху и живущие, следовательно, в
нашем будущем. Очевидно также, что наблюдатель, рассматривающий таким
образом пространственно-временную систему координат Минковского, должен
находиться в некоторой внепространственной и вневременной системе отсчета,
которая соответствует тому, что древние мыслители называли Этернитас -
Вечность.
Рассматриваемую конструкцию в первом приближении можно представить как
киноленту, каждый отдельный кадр которой есть реальность в каждый данный
момент времени. Говоря другими словами, наблюдатель, находящийся во
временной системе координат, может видеть, как вы пришли с работы, вы
поужинали, вы сидите и читаете эти заметки. А в этот момент вы же, более
"ранний" - "вы минус 2 часа", только пришли с работы, "вы минус 1 час"
только ужинаете, а "вы плюс 1 час" уже легли спать.
В одном из текстов дзэн можно прочитать следующее замечательное изложение
этой концепции: "Данное состояние "Я" в данном "здесь-сейчас" непрерывно,
вечно и неизменно. Но поскольку данное состояние принадлежит только данному
"здесь-сейчас", оно мгновенно. "Я" тождественно только "Я", но
"Я-эдесь-сейчас" как форма - существуют только и единственно "здесь-сейчас".
Но в то же время "Я" осознаю себя "Я" всегда, в любом "здесь-сейчас".
Итак, любое "Я" мгновенно, и в то же время - любое "Я" непрерывно и
длительно. Можно сказать, что мое "Я" - бесконечная и неуничтожимая материя,
которая непрерывно деформируясь, сменяет множество различных форм, мгновенно
протекающих одна в одну. Некая "конечность" (то есть иллюзорно-статичная
форма, как мое тело, камень, планета и др.) - есть просто более или менее
сложный комплекс смежных состояний "форм здесь-сейчас", выдержанных без
резких изменений и различий. Затем "Я" переходит в иную конечность.
Но поскольку "будущее", "прошлое", "настоящее" неуничтожимы и всегда налицо
- весь становящийся континуум в то же время есть завершенный, свершившийся".
"Прошедшее и будущее время также существуют, хотя и непостижимым для нас
образом... Где бы и как бы ни существовали прошедшее и будущее, ясно одно,
что там, где они существуют, они составляют настоящее", - писал в середине
прошлого тысячелетия Августин Аврелий.
И вот вы - десять, двадцать, тридцать, сорок... лет назад. Вы рождаетесь и
живете, радуетесь, смеетесь, мучаетесь, плачете, ненавидите, любите. Вот вы
- сегодняшний, и годы впереди: десять, двадцать, тридцать, сорок... - вы
живете, радуетесь, смеетесь, мучаетесь, плачете, ненавидите, любите и
умираете. Вея ваша прошлая жизнь идет вечно и точно так же вечно
продолжается и ждет вас будущая жизнь.
Вы - самый ранний - вечно рождаетесь, и вы же - последний - умираете. Ваша
кинолента крутится без конца и без изменений, и кажется, что она навечно
вплетена в пространственно-временную ткань Мироздания, и кажется, что
"...живешь по уже давно написанному и не раз сыгранному сценарию", - звучит
в одном из солдатских писем, отрывки из которых я приводил выше.
Даже эмоционально в этом детерминизме ощущается что-то отвратительное,
что-то зловещее, противоречащее одной из первооснов нашего бытия - свободе
воли как достоянию, которым обладает даже самый жалкий раб, потому что из
любой, самой безвыходной ситуации всегда существует выход, пусть даже
навсегда, но выход, самостоятельно выбранный личностью, располагающей
свободой воли - немногим, чего нельзя, казалось бы, лишиться ни при каких
обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163