большинство из еретических взглядов для дня сегодняшнего становятся научной
нормой дня завтрашнего. Ниже я расскажу об одной довольно-таки
экстравагантной гипотезе, объясняющей это странное обстоятельство.
Сегодняшняя наука живет полностью убежденная в полном соответствии
наблюдаемой и теоретической картины мира истинному положению вещей: "Для
материалиста наши ощущения суть образы единственной и последней объективной
реальности - последней не в том плане, что она уже познана до конца, а в
том, что кроме нее нет и не может быть другой".
Человек не хочет признать, что его органы чувств убоги, что приборное
усиление этих органов просто расширяет их диапазон, не неся принципиально
новой информации. И хитроумные приборы, позволяющие нам видеть радиацию, и
теплеровские фотографии газовых струй, и многое другое, по сути, перевод с
одного диалекта на другой - но в рамках одного языка электромагнитных волн.
Мы до сих пор не знаем ответа на вопрос о том, что такое время или что такое
гравитация? У нас нет органов чувств, способных сказать о гравитации больше,
чем наши подошвы, или объяснить, что такое время во внеэнтропийных
категориях.
Поборники объективности сиюминутной истины как главный козырь выдвигают
тезис о соответствии установленной истины повседневной практике
человечества. Да, это так. Но не являются ли наши органы чувств необходимыми
и достаточными для жизни в локальном мире Солнечной системы, для
практических действий в этом мире и для формулирования адекватных этой
практике локальных истин? И не слишком ли смелы и самонадеянны предположения
о полной идентичности мировых законов и констант для всей Вселенной? И эти
вопросы сегодня задают себе многие. "...Среди современных ученых все шире
распространяется и зреет убеждение в том, что некоторые, освященные
временем, универсальные и как бы очевидные законы природы на самом деле лишь
приближенно описывают физическую реальность. Это, конечно, фантастически
хорошее приближение и в условиях повседневного бытия, безусловно, верное, но
готовое нарушиться, как только мы перейдем к иным условиям", - говорит
математик доктор Дж.Гарднер.
Бурное развитие астрономии, стремительно раздвигающей горизонты наблюдаемого
мира, преподносит одну загадку за другой, но, право, складывается
впечатление, что теоретические рассуждения по поводу природы наблюдаемых,
феноменов почти столь же таинственны, как и сами небесные тайны. И на самой
Земле наблюдалось и наблюдается немало необычных явлений, объяснения которых
при помощи имеющегося теоретического аппарата порой весьма малодоказательны
и, к сожалению, очень часто носят высокомерно-менторский характер.
Мы живем в вероятностном мире, и человечество прошло трудный путь познания
этого, крайне непривычного факта от детерминистского мира Аристотеля,
управляемого жесткими причинно-следственными связями, до размытого,
размазанного микромира, где частицы обладают "тенденцией к существованию", а
события имеют "тенденцию происходить".
С древних времен ученые с недоверием относятся к понятиям "случай",
"неопределенность", "вероятность", считая эти понятия отражением нашего
непонимания мира. Математическая статистика и квантовая механика допустили
закономерность случая в науке. Постепенно зреет и укрепляется убеждение в
том, что многое, если не все, в этом мире случайно, что сам наш мир по своей
внутренней, физической сущности имеет вероятностный характер.
Человечеству предстоит мучительная перестройка мышления, ибо та дискретная
логика, которую оно разрабатывало и которой пользовалось на протяжении
веков, должна будет уступить место логике вероятностной, где, по меткому
выражению, приведенному в одной из статей С.В.Мейеном и В.В.Налимовым,
Фигаро, который по правилам дискретной логики либо здесь, либо там, следует
представлять размазанным по всей сцене.
Вероятностность как физическая характеристика нашего мира является причиной
того, что любое, пожалуй, научное исследование дает некоторое количество
сиротских данных или точек, не укладывающихся на теоретические кривые. И
виной тому не только методические погрешности - это есть характеристики
нашего мира в данном месте и в данный момент времени, полученные данным
наблюдателем.
Исследования распределения вероятностей явлений в самых, казалось бы,
разнообразных областях естествознания, таких, как физика, биология или
социальная психология, показали, что вероятность любых явлений, происходящих
в нашем мире, описывается, как правило, весьма похожими плавными
волнообразными кривыми, область под пиком которых показывает долю процессов,
наиболее часто встречающихся, высоковероятных. Нисходящие же ветви таких
кривых определяют долю событий маловероятных.
Но если подобный волнообразный вид кривой распределения присущ явлениям
нашего мира, то, по-видимому, закономерным будет вывод о том, что и все
множество явлений нашего мира или наш мир в целом может быть описан такой
кривой. Здесь не имеет принципиального значения точный вид кривой
распределения вероятностей и математически строгое формализованное описание
этой кривой - гораздо важнее качественный вывод о том, что чем выше
вероятность событий, тем больше их количество, и наоборот. Причем необходимо
еще раз подчеркнуть справедливость этого положения для окружающего нас мира,
поскольку принципиально возможны миры с другими типами распределения
вероятностей и причинно-следственных связей.
Вероятность осуществления того или иного события может рассматриваться и в
качестве мерила прочности причинно-следственных связей. Если мы знаем, что
событие А со стопроцентной вероятностью, или вероятностью, равной единице,
служит причиной события Б, которое тогда будет называться следствием, то в
этом случае можно говорить о жестком детерминизме или абсолютной прочности
причинно-следственных связей между событиями А и Б. В случае, когда событие
А никогда не может привести к реализации события Б, говорят о нулевой
вероятности или полном отсутствии причинно-следственных связей между этими
событиями. Наибольший интерес представляют промежуточные случаи, когда
событие А может быть причиной Б с некоторой, отличной от нуля и единицы,
вероятностью.
В рассматриваемом аспекте исторический прогресс науки можно определить как
постепенное продвижение по кривой вероятности, как углубление познания в
сторону явлений и процессов, все менее вероятных, все менее детерминистских,
все труднее воспроизводимых.
Наука нашей цивилизации, начав с детерминистских воззрений древних, движется
по асимптотическим ветвям кривой вероятностного мира, что, кстати, вполне
закономерно совпадает с материалистическими представлениями о бесконечном,
асимптотическом процессе познания истины.
Однако было бы, по-видимому, ошибкой считать единственной физической
причиной существования необычных явлений только вероятностность нашего мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163