Не являются ли крайности постмодернистского релятивизма
всего лишь психологически объяснимым ответом на противоположные
крайности прежнего авторитарного монизма?
И если это в самом деле так и в культуре не иссякла энергетика
"пассионарного" ответа на крайности, то не готовят ли постмодернисты
своим неумеренным усердием по развенчанию всех норм будущего ре-
Бауман 3. Спор о постмодернизме // Социологический журнал. 1994. № 4.
С. 71.
4 .п.
олитология»
97
ванша нормативности? Не качнется ли далеко заведенный ими маятник
культуры в противоположную сторону?
Во-вторых, можно ли интерпретировать постмодернизм так одно-
значно, как это, например, делает Бауман, — как гарантию человеческой
свободы, совсем недавно счастливо сбежавшей из тоталитарного плена?
Ведь сама методология постмодернизма категорически предостерегает
против одновариантности интерпретаций, доказывая, что "мантия реаль-
ности" имеет достаточное количество складок, чтобы спрятать самые
неожиданные возможности и варианты.
Постмодернизм видит свою задачу в том, чтобы "не позволять ду-
шить в зародыше ни одной возможности, которые таит в себе неистре-
бимая человеческая свобода, дабы жизненные шансы для людей не по-
являлись на свет мертворожденными и не произносили речей на похо-
ронах этих шансов циничные насмешники и пассивные свидетели их
уничтожения - вооруженные до зубов умственной диалектикой надзира-
тели и златоустые жрецы исторической, социальной, культурной и ка-
кой там еще необходимости"1.
Зададимся вопросом: достаточной ли гарантией от тирании монисти-
ческого и монологического порядка является проповедуемый постмо-
дернистами предельный релятивизм, не только оспаривающий монопо-
лию тех или иных инстанций на интерпретацию норм, но отрицающий
норму как таковую?
Постмодернисты, наученные горькими последствиями революцион-
ного мессианства, решили, что лучшим средством против опасно само-
уверенной власти является не тираноборческая энергия, воодушевленная
великим безошибочным проектом, а тотальный скепсис, отвергающий
любые глобальные проекты. Постмодернисты надеются с помощью
"остужающих" процедур тотального скепсиса избежать дьявольского
круга, когда фанатичная самоуверенность освободителей и устроителей
человечества зазывает его в будущее, оказывающееся более мрачным,
чем самое мрачное прошлое.
Постмодернисты правы в том, что скепсис - надежное противоядие
от фанатизма. Но они забывают о том, что предельный скепсис ведет к
параличу воли, к "скептическому унынию".
Опыт, и в частности современный российский, показывает, что ко-
рыстная и беспардонная власть может агрессивно наступать на общест-
во и права граждан, пользуясь их скептическим унынием и потерей
перспективы. Словом, скептический релятивизм может служить не
только свободе, но и власти - именно тем, что убивает в гражданине
ценностное воодушевление и надежду.
1 Бауман 3. Спор о постмодернизме // Социологический журнал. 1994. № 4.
С. 72.
98
I
Мало того, там, где свобода является людям не в образе многообе-
щающего творческого многообразия, а в облике "ничто", в котором от-
сутствует всякий внятный призыв, всякая определенность, там они не-
редко "бегут от свободы", как от абсурда.
Поэтому надо признаться в том, что мы пока еще по-настоящему не
знаем, к чему готовит нас и куда приглашает тотальная критика
"больших смыслов": к новой свободе или к новому деспотизму. Лишая
власть опор в лице "ценностной" догматики и монопольно интерпрети-
руемой перспективы, она лишает этих опор и тех, кто мог бы сопротив-
ляться абсолютистским поползновениям власти, если бы был воодушев-
ляем какой-то перспективой.
Наконец, последнее. На наш взгляд, постмодернизм не вполне кри-
тичен по отношению к собственным предпосылкам и не всегда готов к
необходимому методологическому самоотчету. Как это бывает, его сме-
лость в ниспровержении традиций связана с тем, что он не отдает себе
отчет в том, чем сам обязан традиции, и что бы он делал в пустоте, к
которой столь неосторожно призывает.
В данном случае имеется в виду традиция эпохи Просвещения, ото-
ждествляющая "экономического человека" с "естественным человеком"
и полная веры в тотальную саморегулируемость рынка. Постмодернисты
отрицают "твердые" нормы и любые другие процедуры социального
упорядочения жизни, так как полагают, вслед за просветителями, что
все эти процедуры надуманны и искусственны. "Меры для установления
и поддержания искусственного порядка, опирающегося на законодатель-
ство и государственную монополию на средства принуждения, лояль-
ность обывателей и нормирование их поведения, ныне не кажутся таки-
ми первоочередными и обязательными, как в начальной фазе процесса
"осовременивания" (модернизации), когда надо было заполнить норма-
тивную пустоту после распада местных общин, ломки механизмов со-
седского контроля и осмеяния традиций. Регулярность человеческих
поступков, сохранение и воспроизводство рутины совместной жизни
превосходно обходятся сегодня без мелочного вмешательства государст-
ва. С насущными нуждами, которые некогда требовали трудоемкого
обеспечения общего согласия с помощью устрашения вперемежку с
идеологической индокринацией, теперь справляется рынок, который
ничего так не боится, как единообразия склонностей, вкусов и верова-
ний. Вместо нормативного регулирования поведения обывателя —. со-
блазнение потребителя; вместо легитимации власти - пресс-центры и
пресс-бюро"1.
С. 74.
4*
Бауман 3. Спор о постмодернизме // Социологический журнал. 1994. № 4.
k
99
Как видим, неосознанный предпосылкою постмодернистского раз-
венчания нормативной культуры является старый "базисно-надстроеч-
ный детерминизм". Рынок как базисная предпосылка, сама по себе яко-
бы не требующая усилий культуры и политики для какой бы то ни бы-
ло наладки и коррекции, в то же время сообщает свой автоматизм всем
другим сторонам социальной жизни, снимая их зависимость от челове-
ческих усилий, воли и внимания.
Так Вселенная постмодернизма порою причудливо смыкается со
старой Вселенной фундаменталистского типа, в которой один базисный
принцип снимает заботу об упорядочении со всех остальных. Очень
возможно, что современные российские либералы оказались либералами
постмодернистской выучки. Они видели свое назначение в том, чтобы
предельно расшатать все нормы, а государство заставить "умыть руки".
Они вслед за просветителями XVIII в. полагали, что "экономический
человек" рыночного типа - то же самое, что "естественный человек", и
как только будут разбиты все оковы и нормы, он проявится во всем
своем естестве. "Естество" и в самом деле сразу же проявилось, но ока-
залось, что оно бесконечно далеко от идеала гражданской самодеятель-
ности, делового партнерства и обмена. Как только государство "умыло
руки", сцену тотчас же заняли рэкетиры и экспроприаторы, предпочи-
тающие получать свою "прибыль" не трудным путем честного обмена и
конкуренции, а легким путем монополии, грабежа и спекуляций.
По-видимому, реальная история капиталистического Запада неверно
интерпретирована и самими западными постмодернистами и следующи-
ми за ними российскими либералами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
всего лишь психологически объяснимым ответом на противоположные
крайности прежнего авторитарного монизма?
И если это в самом деле так и в культуре не иссякла энергетика
"пассионарного" ответа на крайности, то не готовят ли постмодернисты
своим неумеренным усердием по развенчанию всех норм будущего ре-
Бауман 3. Спор о постмодернизме // Социологический журнал. 1994. № 4.
С. 71.
4 .п.
олитология»
97
ванша нормативности? Не качнется ли далеко заведенный ими маятник
культуры в противоположную сторону?
Во-вторых, можно ли интерпретировать постмодернизм так одно-
значно, как это, например, делает Бауман, — как гарантию человеческой
свободы, совсем недавно счастливо сбежавшей из тоталитарного плена?
Ведь сама методология постмодернизма категорически предостерегает
против одновариантности интерпретаций, доказывая, что "мантия реаль-
ности" имеет достаточное количество складок, чтобы спрятать самые
неожиданные возможности и варианты.
Постмодернизм видит свою задачу в том, чтобы "не позволять ду-
шить в зародыше ни одной возможности, которые таит в себе неистре-
бимая человеческая свобода, дабы жизненные шансы для людей не по-
являлись на свет мертворожденными и не произносили речей на похо-
ронах этих шансов циничные насмешники и пассивные свидетели их
уничтожения - вооруженные до зубов умственной диалектикой надзира-
тели и златоустые жрецы исторической, социальной, культурной и ка-
кой там еще необходимости"1.
Зададимся вопросом: достаточной ли гарантией от тирании монисти-
ческого и монологического порядка является проповедуемый постмо-
дернистами предельный релятивизм, не только оспаривающий монопо-
лию тех или иных инстанций на интерпретацию норм, но отрицающий
норму как таковую?
Постмодернисты, наученные горькими последствиями революцион-
ного мессианства, решили, что лучшим средством против опасно само-
уверенной власти является не тираноборческая энергия, воодушевленная
великим безошибочным проектом, а тотальный скепсис, отвергающий
любые глобальные проекты. Постмодернисты надеются с помощью
"остужающих" процедур тотального скепсиса избежать дьявольского
круга, когда фанатичная самоуверенность освободителей и устроителей
человечества зазывает его в будущее, оказывающееся более мрачным,
чем самое мрачное прошлое.
Постмодернисты правы в том, что скепсис - надежное противоядие
от фанатизма. Но они забывают о том, что предельный скепсис ведет к
параличу воли, к "скептическому унынию".
Опыт, и в частности современный российский, показывает, что ко-
рыстная и беспардонная власть может агрессивно наступать на общест-
во и права граждан, пользуясь их скептическим унынием и потерей
перспективы. Словом, скептический релятивизм может служить не
только свободе, но и власти - именно тем, что убивает в гражданине
ценностное воодушевление и надежду.
1 Бауман 3. Спор о постмодернизме // Социологический журнал. 1994. № 4.
С. 72.
98
I
Мало того, там, где свобода является людям не в образе многообе-
щающего творческого многообразия, а в облике "ничто", в котором от-
сутствует всякий внятный призыв, всякая определенность, там они не-
редко "бегут от свободы", как от абсурда.
Поэтому надо признаться в том, что мы пока еще по-настоящему не
знаем, к чему готовит нас и куда приглашает тотальная критика
"больших смыслов": к новой свободе или к новому деспотизму. Лишая
власть опор в лице "ценностной" догматики и монопольно интерпрети-
руемой перспективы, она лишает этих опор и тех, кто мог бы сопротив-
ляться абсолютистским поползновениям власти, если бы был воодушев-
ляем какой-то перспективой.
Наконец, последнее. На наш взгляд, постмодернизм не вполне кри-
тичен по отношению к собственным предпосылкам и не всегда готов к
необходимому методологическому самоотчету. Как это бывает, его сме-
лость в ниспровержении традиций связана с тем, что он не отдает себе
отчет в том, чем сам обязан традиции, и что бы он делал в пустоте, к
которой столь неосторожно призывает.
В данном случае имеется в виду традиция эпохи Просвещения, ото-
ждествляющая "экономического человека" с "естественным человеком"
и полная веры в тотальную саморегулируемость рынка. Постмодернисты
отрицают "твердые" нормы и любые другие процедуры социального
упорядочения жизни, так как полагают, вслед за просветителями, что
все эти процедуры надуманны и искусственны. "Меры для установления
и поддержания искусственного порядка, опирающегося на законодатель-
ство и государственную монополию на средства принуждения, лояль-
ность обывателей и нормирование их поведения, ныне не кажутся таки-
ми первоочередными и обязательными, как в начальной фазе процесса
"осовременивания" (модернизации), когда надо было заполнить норма-
тивную пустоту после распада местных общин, ломки механизмов со-
седского контроля и осмеяния традиций. Регулярность человеческих
поступков, сохранение и воспроизводство рутины совместной жизни
превосходно обходятся сегодня без мелочного вмешательства государст-
ва. С насущными нуждами, которые некогда требовали трудоемкого
обеспечения общего согласия с помощью устрашения вперемежку с
идеологической индокринацией, теперь справляется рынок, который
ничего так не боится, как единообразия склонностей, вкусов и верова-
ний. Вместо нормативного регулирования поведения обывателя —. со-
блазнение потребителя; вместо легитимации власти - пресс-центры и
пресс-бюро"1.
С. 74.
4*
Бауман 3. Спор о постмодернизме // Социологический журнал. 1994. № 4.
k
99
Как видим, неосознанный предпосылкою постмодернистского раз-
венчания нормативной культуры является старый "базисно-надстроеч-
ный детерминизм". Рынок как базисная предпосылка, сама по себе яко-
бы не требующая усилий культуры и политики для какой бы то ни бы-
ло наладки и коррекции, в то же время сообщает свой автоматизм всем
другим сторонам социальной жизни, снимая их зависимость от челове-
ческих усилий, воли и внимания.
Так Вселенная постмодернизма порою причудливо смыкается со
старой Вселенной фундаменталистского типа, в которой один базисный
принцип снимает заботу об упорядочении со всех остальных. Очень
возможно, что современные российские либералы оказались либералами
постмодернистской выучки. Они видели свое назначение в том, чтобы
предельно расшатать все нормы, а государство заставить "умыть руки".
Они вслед за просветителями XVIII в. полагали, что "экономический
человек" рыночного типа - то же самое, что "естественный человек", и
как только будут разбиты все оковы и нормы, он проявится во всем
своем естестве. "Естество" и в самом деле сразу же проявилось, но ока-
залось, что оно бесконечно далеко от идеала гражданской самодеятель-
ности, делового партнерства и обмена. Как только государство "умыло
руки", сцену тотчас же заняли рэкетиры и экспроприаторы, предпочи-
тающие получать свою "прибыль" не трудным путем честного обмена и
конкуренции, а легким путем монополии, грабежа и спекуляций.
По-видимому, реальная история капиталистического Запада неверно
интерпретирована и самими западными постмодернистами и следующи-
ми за ними российскими либералами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143