Остальные клетки лежат без движения и дармоедствуют, зря потребляют пищу и витамины.
– Ага, - сказал Удалов и остановился посреди улицы. - Все понятно. Это и есть дар. Значит, был не сон, а фантастическая очевидность. Как же я с моими новыми способностями до такой очевидной штуки не догадался? Это стыд и позор.
А если сияющий пришелец сказал правду, то подарком надо уметь распорядиться. Его надо направить на пользу человечеству и способствовать таким образом межзвездной дружбе и взаимопониманию.
Какой следующий шаг должен предпринять разумный человек, который, если захочет, завтра станет академиком или, по крайней мере, член-корреспондентом Академии наук? Пойти в библиотеку? Нет, не стоит. Там нечаянно впитаешь столько всякой чепухи, что даже девяносто девять процентов мозга не справятся. Отдать себя в руки медицины? Жалко свободы.
А ноги между тем независимо от мыслей несли и несли Удалова вперед и привели к дверям стройконторы. Руки сами собой открыли дверь, а язык сам по себе поздоровался с присутствующими сотрудниками. А так как голова Удалова была занята посторонними мыслями, то в ответ на вопрос бухгалтера, закрывать ли ведомости третьему участку, Удалов ответил туманно: «Академии наук виднее» - и проследовал за перегородку, в кабинет.
Там он опустился на стул, погрузил локти в кипу сводок и, все еще не сознавая, где находится, продолжал размышлять.
Прельщала дипломатическая карьера. Черная машина «Волга» у подъезда резиденции, уважительные иностранцы с коктейлями из виски в холеных пальцах и их секретарши в платьях декольте. Хотелось также попробовать себя в космической программе. «Только вы, профессор Удалов, можете подсказать нам, стоит ли подключить к этой ракете третью ступень». А вокруг стоят герои-космонавты и ждут ответа. Ведь от решения Удалова зависит, лететь им на Марс или погодить. Или еще можно разгадать тайны древних цивилизаций и знать, была ли Атлантида или только померещилось. Такой путь вел к тихому академическому кабинету и бесплатным путевкам в дом отдыха для ведущих мыслителей. Ну и конечно, к международным конгрессам...
«Нет, - решил наконец Удалов. - Спешить с опубликованием не будем. Не исключено, что завтра все пройдет и окажешься в дураках. В обеденный перерыв зайду в техникум и впитаю в себя высшую математику. Никогда не помешает. Потом в музей, узнаю, что там есть про Петра Первого. Вот так-то».
– Вы ко мне? - спросил он, поднимая голову.
– Мы уж пятнадцать минут стараемся добиться вашего внимания, Корнелий Иванович, - сказал мужчина с шоколадными глазами, боксерским носом и желтым импортным портфелем.
– Даже больше, - поддержал его маленький старичок. Старичок был в очках, и линзы очков были такими толстыми и сильными, что в них помещался лишь вдесятеро увеличенный зрачок голубого цвета с прожилками. Старичок тоже держал в руках желтый импортный портфель.
– Ага, явились, - сказал Удалов. И в тот же момент он знал до последней строчки содержимое толстых портфелей. Там лежали в основном ведомости, справки, накладные и чистые бланки артели, поставлявшей стройконторе скобянку, замки, ключи и всякую мелочь.
Гости уселись напротив Удалова, и мужчина с боксерским носом сказал:
– День сегодня хороший, Корнелий Иванович.
День был плохой, ветреный, сумрачный, пасмурный. Слава богу, что хоть дождь перестал. Удалов молча согласился с гостем и изучил между тем все бумаги, лежавшие у того в карманах. И понял, что может стать величайшим ревизором современности, исключительным ревизором, которого ввиду знания языков будут приглашать в командировки в союзные республики, страны социалистического содружества, может, даже на Запад. И на двери его кабинета будет скромная табличка: «Комиссар милиции первого ранга, заведующий специальным отделом по особо важным ревизиям К. И. Удалов».
– Да, день неплохой, - сказал старичок, и увеличенные жилки под очками заметно покраснели. - А вы на нас, говорят, в претензии. Незаслуженно и обидно.
– Так, - сказал Удалов загадочно и постучал пальцами по столу.
– Нет, Корнелий Иванович, так дальше не пойдет, - сказал мужчина с боксерским носом и повел широкими плечами. - Артель старается, выполняет и превышает план, бесперебойно снабжает вашу контору высококачественным товаром, а в ответ никакой благодарности. Я дойду до горсовета.
– А хоть до Вологды, - сказал Удалов. Содержание одной из бумажек в правом верхнем кармане пиджака Порфирьича его очень заинтересовало. Подчистка на накладной была сделана грубо, невооруженным глазом видно.
– Зачем так, товарищ Удалов, - сказал старичок. - У нас все документы с собой. Лучший металл мы пустили на те задвижки. Опытных мастеров привлекли. Дней и ночей не спали. И все, получается, впустую?
– Погоди, - прервал его спутник. - Если чем недоволен - зачем по официальным каналам? Скажи мне, я скажу Порфирьичу, Порфирьич сделает.
– Сделаю, - сказал старичок. - Всегда полюбовно.
– А задвижки от ветра гнутся, - сказал Удалов. - Замки вилкой вскрыть нетрудно. Строительство дома отдыха сорвано. А товар налево пустили. Разве не так?
– Не так, - убежденно сказал Порфирьич.
– А три тысячи восемьсот нечестных рублей поделили между собой?
– Какие деньги? - возмутился старичок. А у спутника неожиданно выступил пот на лбу.
– Сколько? - спросил он.
– Три тысячи восемьсот как одна копеечка. Ведь до сих пор все ваши преступные расчеты в кармане лежат. Карандашом написано. «Порфирьичу выделить семьсот двадцать. Шурову - триста. Удалову, если будет артачиться, сто в зубы». Разве не правда?
Человек с шоколадными глазами потерял присутствие духа. Он вскочил со стула, схватился толстыми дрожащими пальцами за карман.
– Предали! - сказал он.
Порфирьич со стула не встал. Порфирьич побледнел. Даже глаза побледнели.
– Три тысячи восемьсот? А мне семьсот двадцать? Так... Не будет тебе, бесчестный жулик, никакой пощады от народа ни на этом, ни на том свете, - сказал он тонким суровым голоском.
– И заявление в милицию напишем сейчас же, - сказал Удалов, куя железо, пока горячо.
– Я ничего не знаю, - сказал человек с боксерским носом, пытаясь сжевать вытащенную из кармана записку. Записка была на хорошей, толстой бумаге и не жевалась.
– Не поможет, - сказал Удалов. - В правом верхнем кармане пиджака Порфирьича лежит подчищенная накладная на листовую сталь.
– Лежит, - сказал Порфирьич. - Лучше я сам сяду как невинный сообщник, но эту змею на много лет укатаю.
– Правильно, - сказал Удалов. - Он вас и раньше за нос водил.
– Фи не шмеете! - прокричал с набитым ртом директор артели. - Я путу шалофаться!
– Жалуйся, жалуйся, - сказал мстительно Порфирьич.
– Некуда ему деваться, - согласился Удалов. - У вас же в портфеле неотразимая бухгалтерия.
И видя, что надо нанести последний удар и повергнуть противника в нокаут, Удалов постарался вспомнить, что говорят в таких случаях следователи в кино. Недавно слышанные слова крутились в голове... «Ваша ставка бита!». Нет, не то... «Руки вверх»... Нет. Близко, совсем близко. Ага! И Удалов произнес страшным голосом, так что у самого встали дыбом на затылке редкие золотистые волосы:
– Игра закончена! Садитесь и пишите заявление. Чистосердечное покаяние - вот единственное, что может облегчить вашу участь!
Сверкнула молния, запахло озоном, бледный как полотно директор артели опустился на стул, достал шариковую ручку и с помощью Порфирьича стал писать признания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415
– Ага, - сказал Удалов и остановился посреди улицы. - Все понятно. Это и есть дар. Значит, был не сон, а фантастическая очевидность. Как же я с моими новыми способностями до такой очевидной штуки не догадался? Это стыд и позор.
А если сияющий пришелец сказал правду, то подарком надо уметь распорядиться. Его надо направить на пользу человечеству и способствовать таким образом межзвездной дружбе и взаимопониманию.
Какой следующий шаг должен предпринять разумный человек, который, если захочет, завтра станет академиком или, по крайней мере, член-корреспондентом Академии наук? Пойти в библиотеку? Нет, не стоит. Там нечаянно впитаешь столько всякой чепухи, что даже девяносто девять процентов мозга не справятся. Отдать себя в руки медицины? Жалко свободы.
А ноги между тем независимо от мыслей несли и несли Удалова вперед и привели к дверям стройконторы. Руки сами собой открыли дверь, а язык сам по себе поздоровался с присутствующими сотрудниками. А так как голова Удалова была занята посторонними мыслями, то в ответ на вопрос бухгалтера, закрывать ли ведомости третьему участку, Удалов ответил туманно: «Академии наук виднее» - и проследовал за перегородку, в кабинет.
Там он опустился на стул, погрузил локти в кипу сводок и, все еще не сознавая, где находится, продолжал размышлять.
Прельщала дипломатическая карьера. Черная машина «Волга» у подъезда резиденции, уважительные иностранцы с коктейлями из виски в холеных пальцах и их секретарши в платьях декольте. Хотелось также попробовать себя в космической программе. «Только вы, профессор Удалов, можете подсказать нам, стоит ли подключить к этой ракете третью ступень». А вокруг стоят герои-космонавты и ждут ответа. Ведь от решения Удалова зависит, лететь им на Марс или погодить. Или еще можно разгадать тайны древних цивилизаций и знать, была ли Атлантида или только померещилось. Такой путь вел к тихому академическому кабинету и бесплатным путевкам в дом отдыха для ведущих мыслителей. Ну и конечно, к международным конгрессам...
«Нет, - решил наконец Удалов. - Спешить с опубликованием не будем. Не исключено, что завтра все пройдет и окажешься в дураках. В обеденный перерыв зайду в техникум и впитаю в себя высшую математику. Никогда не помешает. Потом в музей, узнаю, что там есть про Петра Первого. Вот так-то».
– Вы ко мне? - спросил он, поднимая голову.
– Мы уж пятнадцать минут стараемся добиться вашего внимания, Корнелий Иванович, - сказал мужчина с шоколадными глазами, боксерским носом и желтым импортным портфелем.
– Даже больше, - поддержал его маленький старичок. Старичок был в очках, и линзы очков были такими толстыми и сильными, что в них помещался лишь вдесятеро увеличенный зрачок голубого цвета с прожилками. Старичок тоже держал в руках желтый импортный портфель.
– Ага, явились, - сказал Удалов. И в тот же момент он знал до последней строчки содержимое толстых портфелей. Там лежали в основном ведомости, справки, накладные и чистые бланки артели, поставлявшей стройконторе скобянку, замки, ключи и всякую мелочь.
Гости уселись напротив Удалова, и мужчина с боксерским носом сказал:
– День сегодня хороший, Корнелий Иванович.
День был плохой, ветреный, сумрачный, пасмурный. Слава богу, что хоть дождь перестал. Удалов молча согласился с гостем и изучил между тем все бумаги, лежавшие у того в карманах. И понял, что может стать величайшим ревизором современности, исключительным ревизором, которого ввиду знания языков будут приглашать в командировки в союзные республики, страны социалистического содружества, может, даже на Запад. И на двери его кабинета будет скромная табличка: «Комиссар милиции первого ранга, заведующий специальным отделом по особо важным ревизиям К. И. Удалов».
– Да, день неплохой, - сказал старичок, и увеличенные жилки под очками заметно покраснели. - А вы на нас, говорят, в претензии. Незаслуженно и обидно.
– Так, - сказал Удалов загадочно и постучал пальцами по столу.
– Нет, Корнелий Иванович, так дальше не пойдет, - сказал мужчина с боксерским носом и повел широкими плечами. - Артель старается, выполняет и превышает план, бесперебойно снабжает вашу контору высококачественным товаром, а в ответ никакой благодарности. Я дойду до горсовета.
– А хоть до Вологды, - сказал Удалов. Содержание одной из бумажек в правом верхнем кармане пиджака Порфирьича его очень заинтересовало. Подчистка на накладной была сделана грубо, невооруженным глазом видно.
– Зачем так, товарищ Удалов, - сказал старичок. - У нас все документы с собой. Лучший металл мы пустили на те задвижки. Опытных мастеров привлекли. Дней и ночей не спали. И все, получается, впустую?
– Погоди, - прервал его спутник. - Если чем недоволен - зачем по официальным каналам? Скажи мне, я скажу Порфирьичу, Порфирьич сделает.
– Сделаю, - сказал старичок. - Всегда полюбовно.
– А задвижки от ветра гнутся, - сказал Удалов. - Замки вилкой вскрыть нетрудно. Строительство дома отдыха сорвано. А товар налево пустили. Разве не так?
– Не так, - убежденно сказал Порфирьич.
– А три тысячи восемьсот нечестных рублей поделили между собой?
– Какие деньги? - возмутился старичок. А у спутника неожиданно выступил пот на лбу.
– Сколько? - спросил он.
– Три тысячи восемьсот как одна копеечка. Ведь до сих пор все ваши преступные расчеты в кармане лежат. Карандашом написано. «Порфирьичу выделить семьсот двадцать. Шурову - триста. Удалову, если будет артачиться, сто в зубы». Разве не правда?
Человек с шоколадными глазами потерял присутствие духа. Он вскочил со стула, схватился толстыми дрожащими пальцами за карман.
– Предали! - сказал он.
Порфирьич со стула не встал. Порфирьич побледнел. Даже глаза побледнели.
– Три тысячи восемьсот? А мне семьсот двадцать? Так... Не будет тебе, бесчестный жулик, никакой пощады от народа ни на этом, ни на том свете, - сказал он тонким суровым голоском.
– И заявление в милицию напишем сейчас же, - сказал Удалов, куя железо, пока горячо.
– Я ничего не знаю, - сказал человек с боксерским носом, пытаясь сжевать вытащенную из кармана записку. Записка была на хорошей, толстой бумаге и не жевалась.
– Не поможет, - сказал Удалов. - В правом верхнем кармане пиджака Порфирьича лежит подчищенная накладная на листовую сталь.
– Лежит, - сказал Порфирьич. - Лучше я сам сяду как невинный сообщник, но эту змею на много лет укатаю.
– Правильно, - сказал Удалов. - Он вас и раньше за нос водил.
– Фи не шмеете! - прокричал с набитым ртом директор артели. - Я путу шалофаться!
– Жалуйся, жалуйся, - сказал мстительно Порфирьич.
– Некуда ему деваться, - согласился Удалов. - У вас же в портфеле неотразимая бухгалтерия.
И видя, что надо нанести последний удар и повергнуть противника в нокаут, Удалов постарался вспомнить, что говорят в таких случаях следователи в кино. Недавно слышанные слова крутились в голове... «Ваша ставка бита!». Нет, не то... «Руки вверх»... Нет. Близко, совсем близко. Ага! И Удалов произнес страшным голосом, так что у самого встали дыбом на затылке редкие золотистые волосы:
– Игра закончена! Садитесь и пишите заявление. Чистосердечное покаяние - вот единственное, что может облегчить вашу участь!
Сверкнула молния, запахло озоном, бледный как полотно директор артели опустился на стул, достал шариковую ручку и с помощью Порфирьича стал писать признания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415