Значит, толерантность Сэма к тревогам и
заботам родителей была особенно низкой в то время, когда
приезд бабушки добавил латентные родовые конфликты
к социальным и экономическим проблемам дня.
В таком случае, это - наш первый <экземпляр> че-
ловеческого кризиса. Но прежде чем продолжить его ана-
лиз, позвольте сказать несколько слов о терапевтической
процедуре. Была предпринята попытка согласовать во
времени педиатрическую и психоаналитическую работу.
Дозы успокоительного постепенно снижались по мере
того, как психоаналитическое наблюдение стало разли-
чать, а инсайт - укреплять слабые места в эмоциональ-
ном пороге ребенка. Специфические для этих слабых зон
стимулы обсуждались не только с ребенком, но и с роди-
телями, чтобы они тоже могли критически оценить (каж-
дый в отдельности) свою роль в заболевании сына и дос-
тичь определенного проникновения в существо пробле-
мы еще до того, как не по годам развитый сын мог бы
догнать родителей в понимании им себя и их самих.
Как-то днем, вскоре после того случая, когда я зара-
ботал удар в лицо, наш маленький пациент натолкнулся
на мать, которая отдыхала, лежа на кушетке. Он поло-
жил ей руку на грудную клетку и сказал: <Только очень
плохому мальчику хотелось бы вспрыгауть на маму и
встать на нее ногами. Ведь только очень плохому маль-
чику захотелось бы это сделать, да мама?> Мать рассме-
ялась и ответила: <Спорю, что тебе хотелось бы этого
сейчас. Я думаю, и хорошему мальчику могло бы прийти
в голову, что ему хочется сделать такое, но он бы знал,
что на самом деле не хочет этого делать>. Неизвестно,
произнесла ли она именно эту фразу или нечто похожее;
подобный разговор трудно воспроизвести точно и фор-
мулировки здесь не столь уж важны. .Принимается в рас-
чет их дух и определенный подтекст, а именно: есть два
различных способа чего-то хотеть, которые можно разде-
лить посредством самонаблюдения и сообщить другим.
<Да, - согласился Сэм, - но я этого не сделаю>. И
добавил: <Мистер Э. всегда спрашивает меня, почему я
бросаюсь вещами. Он ве отбирает>. Мгновение спустя:
<Мама, сегодня вечером не будет никакой сцены>.
Таким образом, Нальчик научился делиться резуль-
татами самонаблюдения с матерью - тем самым челове-
ком, против которого, вероятно, были направлены его
приступы сильного гнева - и, следовательно, превра-
щать ее в союзника своего инсайта. Было крайне важно
положить этому начало, ибо такой опыт давал мальчику
возможность предупреждать мать и предостерегаться са-
мому всякий раз, когда он чувствовал приближение осо-
бой, ни на что не похожей космической ярости, или
ощущал (часто очень слабые) соматические симптомы
приближающегося припадка. Мать немедленно связыва-
лась с лечащим ребенка врачом, располагавшим полной
информацией и тесно сотрудничавшим с семьей. А он, в
свою очередь, прописывал определенные профилактичес-
кие меры. Таким способом малые припадки удалось све-
сти к редким и скоротечным случаям, с которыми маль-
чик постепенно научился обращаться при минимуме смя-
тения. Больше припадки не повторялись.
Здесь читатель может справедливо возразить, что
подобные припадки у маленького ребенка могли прекра-
титься сами собой, во всяком случае без таких сложных
61
Эрик Г. Эриксон. Детство и общество
Часть первая
процедур. Вполне возможно. Впрочем, речь и не идет о
притязании вылечивать эпилепсию психоанализом. Мы
претендуем на меньшее, хотя стремимся, в определенном
смысле, к большему.
Мы исследовали <психический стимул>, который в
особый период жизненного цикла родителей помог выя-
вить скрытую потенциальность эпилептических припад-
ков. Наша форма исследования увеличивает знание, так
как служит источником инсайта у пациента; а инсайт
исправляет последнего, поскольку становится частью его
жизни. Независимо от возраста пациента мы обращаемся
к его способности исследовать себя, понимать и плани-
ровать. Поступая так, мы, возможно, совершаем исцеле-
ние или ускоряем спонтанное выздоровление; велйчийа
вклада не имеет значения, когда принимаешь во внима-
ние ущерб, наносимый сильными неврологическими гро-
зами, периодически повторяющимися и ставшими уже
привычными. Но не претендуя на вылечивание эпилеп-
сии, нам хотелось бы в принципе думать, что терапевти-
ческими разысканиями в отрезке истории одного ребен-
ка мы помогаем всей семье признать кризис в ее среде
кризисом в истории данной семьи. Ибо психосоматичес-
кий кризис - это эмоциональный кризис в той степени,
в какой больной человек особым образом реагирует на
скрытый кризис у значимых лиц в его окружении.
Конечно, это не имеет ничего общего с возложени-
ем или принятием вины за нарушение здоровья. В дей-
ствительности, наоборот, самообвинения матери в том,
что она могла повредить мозг ребенка тем самым силь-
ным ударом, составляли значительную часть <психичес-
кого стимула>, поиском которого мы занимались. По-
скольку эти самообвинения увеличивали и подкрепляли
общую боязнь насилия, служившую отличительным при-
знаком истории данной семьи. В особенности страх ма-
тери, что, возможно, именно она причинила вред сыну,
62
был зеркальной копией и, поэтому, эмоциональным под-
креплением действительно господствующего патогенно-
го <психического стимула>, найти который от нас требо-
вали врачи Сэма и который мы наконец-то установили.
Им оказался страх мальчика, что и мать тоже могла уме-
реть из-за того, что он повредил ей зуб, и из-за его более
общих садистских действий и желаний.
Нет, обвинение не помогает. Как только появляется
, чувство вины, так сразу возникают безрассудные попыт-
ки возместить нанесенный ущерб; а такое виноватое воз-
мещение часто заканчивается еще большим ущербом.
Большее смирение перед управляющими нами процесса-
ми и способность выносить их с большей непритязатель-
ностью и честностью - вот что пациент и его семья
могли бы, как мы надеемся, извлечь из нашего изучения
их истории. Каковы же эти процессы?
Существо интересующего нас заболевания предпо-
лагает, чтобы мы начали с процессов, свойственных орга-
низму. Здесь пойдет речь об организме как процессе, а
не вещи, ибо мы имеем дело с особенностями гомеостаза
живого организма, а не с патологическим материалом,
который можно было бц продемонстрировать, сделав
вскрытие или приготоЁив срез для анализа. Наш пациент
страдал соматическим нарушением, вид и сила которого
предполагают возможность патологического раздражения
(анатомического, токсического или иного происхожде-
ния) головного мозга. Такое повреждение мозга не было
локализовано, однако мы должны спросить себя, каким
бременем его наличие легло бы на жизнь этого ребенка?
Даже если бы удалось доказать существование подобного
повреждения, оно составляло бы лишь потенциальное,
хотя и необходимое условие судорожного припадка. Вряд
ли его можно считать причиной конвульсий, ибо, мы дол-
жны признать, многие живут с подобной церебральной
63
Эрик Г. Эриксон. Детство и общество
патологией безо всяких припадков. Тогда; повреждение
мозга, вероятно, просто способствует разрадке напряже-
ния (независимо от его источника) в мощных судорож-
ных припадках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
заботам родителей была особенно низкой в то время, когда
приезд бабушки добавил латентные родовые конфликты
к социальным и экономическим проблемам дня.
В таком случае, это - наш первый <экземпляр> че-
ловеческого кризиса. Но прежде чем продолжить его ана-
лиз, позвольте сказать несколько слов о терапевтической
процедуре. Была предпринята попытка согласовать во
времени педиатрическую и психоаналитическую работу.
Дозы успокоительного постепенно снижались по мере
того, как психоаналитическое наблюдение стало разли-
чать, а инсайт - укреплять слабые места в эмоциональ-
ном пороге ребенка. Специфические для этих слабых зон
стимулы обсуждались не только с ребенком, но и с роди-
телями, чтобы они тоже могли критически оценить (каж-
дый в отдельности) свою роль в заболевании сына и дос-
тичь определенного проникновения в существо пробле-
мы еще до того, как не по годам развитый сын мог бы
догнать родителей в понимании им себя и их самих.
Как-то днем, вскоре после того случая, когда я зара-
ботал удар в лицо, наш маленький пациент натолкнулся
на мать, которая отдыхала, лежа на кушетке. Он поло-
жил ей руку на грудную клетку и сказал: <Только очень
плохому мальчику хотелось бы вспрыгауть на маму и
встать на нее ногами. Ведь только очень плохому маль-
чику захотелось бы это сделать, да мама?> Мать рассме-
ялась и ответила: <Спорю, что тебе хотелось бы этого
сейчас. Я думаю, и хорошему мальчику могло бы прийти
в голову, что ему хочется сделать такое, но он бы знал,
что на самом деле не хочет этого делать>. Неизвестно,
произнесла ли она именно эту фразу или нечто похожее;
подобный разговор трудно воспроизвести точно и фор-
мулировки здесь не столь уж важны. .Принимается в рас-
чет их дух и определенный подтекст, а именно: есть два
различных способа чего-то хотеть, которые можно разде-
лить посредством самонаблюдения и сообщить другим.
<Да, - согласился Сэм, - но я этого не сделаю>. И
добавил: <Мистер Э. всегда спрашивает меня, почему я
бросаюсь вещами. Он ве отбирает>. Мгновение спустя:
<Мама, сегодня вечером не будет никакой сцены>.
Таким образом, Нальчик научился делиться резуль-
татами самонаблюдения с матерью - тем самым челове-
ком, против которого, вероятно, были направлены его
приступы сильного гнева - и, следовательно, превра-
щать ее в союзника своего инсайта. Было крайне важно
положить этому начало, ибо такой опыт давал мальчику
возможность предупреждать мать и предостерегаться са-
мому всякий раз, когда он чувствовал приближение осо-
бой, ни на что не похожей космической ярости, или
ощущал (часто очень слабые) соматические симптомы
приближающегося припадка. Мать немедленно связыва-
лась с лечащим ребенка врачом, располагавшим полной
информацией и тесно сотрудничавшим с семьей. А он, в
свою очередь, прописывал определенные профилактичес-
кие меры. Таким способом малые припадки удалось све-
сти к редким и скоротечным случаям, с которыми маль-
чик постепенно научился обращаться при минимуме смя-
тения. Больше припадки не повторялись.
Здесь читатель может справедливо возразить, что
подобные припадки у маленького ребенка могли прекра-
титься сами собой, во всяком случае без таких сложных
61
Эрик Г. Эриксон. Детство и общество
Часть первая
процедур. Вполне возможно. Впрочем, речь и не идет о
притязании вылечивать эпилепсию психоанализом. Мы
претендуем на меньшее, хотя стремимся, в определенном
смысле, к большему.
Мы исследовали <психический стимул>, который в
особый период жизненного цикла родителей помог выя-
вить скрытую потенциальность эпилептических припад-
ков. Наша форма исследования увеличивает знание, так
как служит источником инсайта у пациента; а инсайт
исправляет последнего, поскольку становится частью его
жизни. Независимо от возраста пациента мы обращаемся
к его способности исследовать себя, понимать и плани-
ровать. Поступая так, мы, возможно, совершаем исцеле-
ние или ускоряем спонтанное выздоровление; велйчийа
вклада не имеет значения, когда принимаешь во внима-
ние ущерб, наносимый сильными неврологическими гро-
зами, периодически повторяющимися и ставшими уже
привычными. Но не претендуя на вылечивание эпилеп-
сии, нам хотелось бы в принципе думать, что терапевти-
ческими разысканиями в отрезке истории одного ребен-
ка мы помогаем всей семье признать кризис в ее среде
кризисом в истории данной семьи. Ибо психосоматичес-
кий кризис - это эмоциональный кризис в той степени,
в какой больной человек особым образом реагирует на
скрытый кризис у значимых лиц в его окружении.
Конечно, это не имеет ничего общего с возложени-
ем или принятием вины за нарушение здоровья. В дей-
ствительности, наоборот, самообвинения матери в том,
что она могла повредить мозг ребенка тем самым силь-
ным ударом, составляли значительную часть <психичес-
кого стимула>, поиском которого мы занимались. По-
скольку эти самообвинения увеличивали и подкрепляли
общую боязнь насилия, служившую отличительным при-
знаком истории данной семьи. В особенности страх ма-
тери, что, возможно, именно она причинила вред сыну,
62
был зеркальной копией и, поэтому, эмоциональным под-
креплением действительно господствующего патогенно-
го <психического стимула>, найти который от нас требо-
вали врачи Сэма и который мы наконец-то установили.
Им оказался страх мальчика, что и мать тоже могла уме-
реть из-за того, что он повредил ей зуб, и из-за его более
общих садистских действий и желаний.
Нет, обвинение не помогает. Как только появляется
, чувство вины, так сразу возникают безрассудные попыт-
ки возместить нанесенный ущерб; а такое виноватое воз-
мещение часто заканчивается еще большим ущербом.
Большее смирение перед управляющими нами процесса-
ми и способность выносить их с большей непритязатель-
ностью и честностью - вот что пациент и его семья
могли бы, как мы надеемся, извлечь из нашего изучения
их истории. Каковы же эти процессы?
Существо интересующего нас заболевания предпо-
лагает, чтобы мы начали с процессов, свойственных орга-
низму. Здесь пойдет речь об организме как процессе, а
не вещи, ибо мы имеем дело с особенностями гомеостаза
живого организма, а не с патологическим материалом,
который можно было бц продемонстрировать, сделав
вскрытие или приготоЁив срез для анализа. Наш пациент
страдал соматическим нарушением, вид и сила которого
предполагают возможность патологического раздражения
(анатомического, токсического или иного происхожде-
ния) головного мозга. Такое повреждение мозга не было
локализовано, однако мы должны спросить себя, каким
бременем его наличие легло бы на жизнь этого ребенка?
Даже если бы удалось доказать существование подобного
повреждения, оно составляло бы лишь потенциальное,
хотя и необходимое условие судорожного припадка. Вряд
ли его можно считать причиной конвульсий, ибо, мы дол-
жны признать, многие живут с подобной церебральной
63
Эрик Г. Эриксон. Детство и общество
патологией безо всяких припадков. Тогда; повреждение
мозга, вероятно, просто способствует разрадке напряже-
ния (независимо от его источника) в мощных судорож-
ных припадках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63