Или лучше сказать
- не было это уже уступкой современной просвещенности, приемлющей лишь то,
что ей дано постигнуть и объяснить? Киргегард, конечно, не допускал и мысли
о том, что его готовность очистить сказание о грехопадении от элементов, не
вмещающихся в наше разумение, может иметь, если не непосредственно, то
посредственно, столь роковые для нашего мышления последствия. Но ведь
вмешательство змея с его eritis sicut dei (будете как боги) есть ничто иное,
как призыв к lumen naturale, к естественному свету: плоды с дерева познания
превращают человека в Бога, и этим самым все неестественное, все
сверхъестественное кончается, превращается в фантастику, в призрак, в Ничто.
В этом подлинное искусство, начало всех возможных искушений, тем более
грозное и опасное, что оно менее всего на искушение похоже. Кто может
заподозрить, что знание, что умение отличать добро от зла таит в себе какую
бы то ни было опасность? Совершенно очевидно, что, наоборот, все опасности
имеют своим источником неведение и неуменье отличать добро от зла. Мы
помним, как беспечно автор "Теологии немецкой" прошел мимо рассказа Писания
о дереве познания. Мы помним, что сам Киргегард в неведении невинного
человека видел сон духа. Человек где угодно готов искать и находить источник
греха, только не там, где он ему указывается Св. Писанием. Больше того,
"естественное" мышление наше убеждает нас, что величайший грех, самое
страшное падение человека, его духовная смерть в нежелании причаститься
ведению о том, что такое добро и что такое зло. Киргегард, видевший в Библии
боговдохновенную Книгу, не может вырвать из души этого убеждения. Он не
сомневается, что если этическое, т.е. плоды с дерева познания, есть высшее,
то Авраам, его любимый герой, отец веры - погиб. Он знает, что если вера
Авраама будет посрамлена знанием, - то все люди погибли. Но этическое не
отпускает его и твердо держит в своих цепких лапах.
Что это? Киргегард сам сказал нам: грех есть обморок свободы. Человек уже
не выбирает - у него нет силы выбирать: за него выбирает Ничто, которое -
нам рассказал об этом тот же Киргегард - оказалось оборотнем. Сначала оно
обернулось Необходимостью. Теперь оно приняло образ "этического". И на этом
оно не остановится. Оно предстанет пред нами в образах Вечности,
Бесконечности, в образе Любви. И соответственно этому экзистенциальная
философия все больше и больше будет отступать пред объективной истиной
философии умозрительной, с которой Киргегард так отчаянно боролся и в
которой он видел самого страшного врага человеческого рода.
XI. СТРАХ И ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ
Много говорили о существе первородного греха, но главную категорию
просмотрели: страх. В этом его настоящее определение. Страх есть
посторонняя, чуждая сила, овладевающая индивидуумом; вырваться он не может
из ее власти.
Киргегард
Еще раз напомню - так как это чрезвычайно важно для уяснения задачи,
поставляемой себе экзистенциальной философией, - то, что Киргегард нам
говорит о грехе, о страхе и о свободе. "Страх есть обморок свободы", - пишет
он в книге "Что такое страх". И тут же прибавляет: "Психологически говоря,
грехопадение всегда происходит в обморочном состоянии"65. И в дневнике мы
читаем почти буквально то же: "Страх обессиливает человека, и первый грех
происходит в обморочном состоянии". И к этим последним словам Киргегард
делает такое вступление: "Много говорили о существе первородного греха - и
все же главную категорию просмотрели: страх. В этом его настоящее
определение. Страх есть посторонняя, чуждая власть, овладевающая
индивидуумом; вырваться из ее власти он не может, потому что боится: чего мы
боимся, того мы желаем вместе с тем" (подчеркнуто мной. - Л.Ш.)66.
Я думаю, что едва ли кому-нибудь даже из самых глубоких религиозных
мыслителей удалось ближе подойти к проблеме грехопадения. Разве что Нитше:
только Нитше, отвернувшийся от христианства, принужден был говорить не о
грехопадении, а просто о падении человека. Но нитшевский decadence по
существу ничем от киргегардовского первородного греха не отличается. Для
Нитше Сократ - величайший, мудрейший, гениальнейший из людей - есть падший
человек par excellencecxxvii. Испугавшись открывшегося ему в жизни "Абсурда"
- он искал успокоения и спасения в ограниченности разумного мышления. Мы
знаем, что для Киргегарда Сократ был самым значительным явлением до
христианства. Но и для него Сократ был грешником par excellence, и именно
потому, что он был несравненным гением, т.е. человеком, "открывшим" познание
и возложившим все свои упования на открытое им познание. Познание для него
было единственным источником и истины, и добра. Познание показывало ему
естественные пределы и границы возможного, добро было искусством находить
высшее благо в указанных познанием пределах. Его вдохновляло дельфийское
"((?(( (((((?("67cxxviii, которое и привело его к убеждению, что высшее
благо человеческое целые дни проводить в беседе о добродетелях.
Поразительно, что Нитше не только угадал в Сократе декадента, т.е.
падшего человека, но - совсем точно он поставил себе задачей на примере
Сократа иллюстрировать библейское повествование, - умел понять, что падшему
человеку не дано своими силами спастись от ожидающей его гибели. Все,
говорит Нитше, что декадент делает для своего спасения, только ускоряет его
гибель. Сколько бы он ни боролся и ни превозмогал себя - его приемы борьбы,
его попытки спастись будут только выражением его "падения"; все, что он
делает, он делает, как падший человек, т.е. как человек, утративший свободу
выбора и заранее обреченный враждебной ему властью видеть спасение в том,
что несет ему гибельcxxix. Когда Киргегард говорил, что величайший гений
есть величайший грешник, он, как мы знаем, не называл Сократа, но несомненно
он его имел в виду. В Сократе для него воплощался тот великий соблазн, о
котором говорится в Св. Писании. И точно: что может быть соблазнительнее
дельфийского завета: познай самого себя? Или сократовской мудрости: целые
дни проводить в беседах о добродетели? Но ведь это как раз то, чем
библейский змей прельстил первого человека. И так прельстил, что мы и по
настоящее время продолжаем видеть истину там, где скрывается роковая ложь.
Все, даже мистически настроенные люди тянутся к познанию, а Киргегард просто
отводит змея, и по соображениям, которые и ему самому, и всем представляются
исходящими из глубины пробужденного от "сна неведения" духа. Здесь,
вероятно, нужно искать источник сокровенной уверенности, что знающий человек
не может дурно поступать. И, конечно, нашей уверенности, что грех не мог
пойти от дерева познания. Наоборот, грех пошел, если уже пользоваться
библейскими образами, от дерева жизни. И все зло, какое есть на земле, пошло
от дерева жизни. И все же Киргегард, хотя он и отвел змея, всегда, как я уже
указывал, точно инстинктивно, сторонился от учения мистиков. Они сохраняли
видимость верности библейскому откровению, но и своим учением, и жизнью
осуществляли начало "познания", возвещенное Сократом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
- не было это уже уступкой современной просвещенности, приемлющей лишь то,
что ей дано постигнуть и объяснить? Киргегард, конечно, не допускал и мысли
о том, что его готовность очистить сказание о грехопадении от элементов, не
вмещающихся в наше разумение, может иметь, если не непосредственно, то
посредственно, столь роковые для нашего мышления последствия. Но ведь
вмешательство змея с его eritis sicut dei (будете как боги) есть ничто иное,
как призыв к lumen naturale, к естественному свету: плоды с дерева познания
превращают человека в Бога, и этим самым все неестественное, все
сверхъестественное кончается, превращается в фантастику, в призрак, в Ничто.
В этом подлинное искусство, начало всех возможных искушений, тем более
грозное и опасное, что оно менее всего на искушение похоже. Кто может
заподозрить, что знание, что умение отличать добро от зла таит в себе какую
бы то ни было опасность? Совершенно очевидно, что, наоборот, все опасности
имеют своим источником неведение и неуменье отличать добро от зла. Мы
помним, как беспечно автор "Теологии немецкой" прошел мимо рассказа Писания
о дереве познания. Мы помним, что сам Киргегард в неведении невинного
человека видел сон духа. Человек где угодно готов искать и находить источник
греха, только не там, где он ему указывается Св. Писанием. Больше того,
"естественное" мышление наше убеждает нас, что величайший грех, самое
страшное падение человека, его духовная смерть в нежелании причаститься
ведению о том, что такое добро и что такое зло. Киргегард, видевший в Библии
боговдохновенную Книгу, не может вырвать из души этого убеждения. Он не
сомневается, что если этическое, т.е. плоды с дерева познания, есть высшее,
то Авраам, его любимый герой, отец веры - погиб. Он знает, что если вера
Авраама будет посрамлена знанием, - то все люди погибли. Но этическое не
отпускает его и твердо держит в своих цепких лапах.
Что это? Киргегард сам сказал нам: грех есть обморок свободы. Человек уже
не выбирает - у него нет силы выбирать: за него выбирает Ничто, которое -
нам рассказал об этом тот же Киргегард - оказалось оборотнем. Сначала оно
обернулось Необходимостью. Теперь оно приняло образ "этического". И на этом
оно не остановится. Оно предстанет пред нами в образах Вечности,
Бесконечности, в образе Любви. И соответственно этому экзистенциальная
философия все больше и больше будет отступать пред объективной истиной
философии умозрительной, с которой Киргегард так отчаянно боролся и в
которой он видел самого страшного врага человеческого рода.
XI. СТРАХ И ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ
Много говорили о существе первородного греха, но главную категорию
просмотрели: страх. В этом его настоящее определение. Страх есть
посторонняя, чуждая сила, овладевающая индивидуумом; вырваться он не может
из ее власти.
Киргегард
Еще раз напомню - так как это чрезвычайно важно для уяснения задачи,
поставляемой себе экзистенциальной философией, - то, что Киргегард нам
говорит о грехе, о страхе и о свободе. "Страх есть обморок свободы", - пишет
он в книге "Что такое страх". И тут же прибавляет: "Психологически говоря,
грехопадение всегда происходит в обморочном состоянии"65. И в дневнике мы
читаем почти буквально то же: "Страх обессиливает человека, и первый грех
происходит в обморочном состоянии". И к этим последним словам Киргегард
делает такое вступление: "Много говорили о существе первородного греха - и
все же главную категорию просмотрели: страх. В этом его настоящее
определение. Страх есть посторонняя, чуждая власть, овладевающая
индивидуумом; вырваться из ее власти он не может, потому что боится: чего мы
боимся, того мы желаем вместе с тем" (подчеркнуто мной. - Л.Ш.)66.
Я думаю, что едва ли кому-нибудь даже из самых глубоких религиозных
мыслителей удалось ближе подойти к проблеме грехопадения. Разве что Нитше:
только Нитше, отвернувшийся от христианства, принужден был говорить не о
грехопадении, а просто о падении человека. Но нитшевский decadence по
существу ничем от киргегардовского первородного греха не отличается. Для
Нитше Сократ - величайший, мудрейший, гениальнейший из людей - есть падший
человек par excellencecxxvii. Испугавшись открывшегося ему в жизни "Абсурда"
- он искал успокоения и спасения в ограниченности разумного мышления. Мы
знаем, что для Киргегарда Сократ был самым значительным явлением до
христианства. Но и для него Сократ был грешником par excellence, и именно
потому, что он был несравненным гением, т.е. человеком, "открывшим" познание
и возложившим все свои упования на открытое им познание. Познание для него
было единственным источником и истины, и добра. Познание показывало ему
естественные пределы и границы возможного, добро было искусством находить
высшее благо в указанных познанием пределах. Его вдохновляло дельфийское
"((?(( (((((?("67cxxviii, которое и привело его к убеждению, что высшее
благо человеческое целые дни проводить в беседе о добродетелях.
Поразительно, что Нитше не только угадал в Сократе декадента, т.е.
падшего человека, но - совсем точно он поставил себе задачей на примере
Сократа иллюстрировать библейское повествование, - умел понять, что падшему
человеку не дано своими силами спастись от ожидающей его гибели. Все,
говорит Нитше, что декадент делает для своего спасения, только ускоряет его
гибель. Сколько бы он ни боролся и ни превозмогал себя - его приемы борьбы,
его попытки спастись будут только выражением его "падения"; все, что он
делает, он делает, как падший человек, т.е. как человек, утративший свободу
выбора и заранее обреченный враждебной ему властью видеть спасение в том,
что несет ему гибельcxxix. Когда Киргегард говорил, что величайший гений
есть величайший грешник, он, как мы знаем, не называл Сократа, но несомненно
он его имел в виду. В Сократе для него воплощался тот великий соблазн, о
котором говорится в Св. Писании. И точно: что может быть соблазнительнее
дельфийского завета: познай самого себя? Или сократовской мудрости: целые
дни проводить в беседах о добродетели? Но ведь это как раз то, чем
библейский змей прельстил первого человека. И так прельстил, что мы и по
настоящее время продолжаем видеть истину там, где скрывается роковая ложь.
Все, даже мистически настроенные люди тянутся к познанию, а Киргегард просто
отводит змея, и по соображениям, которые и ему самому, и всем представляются
исходящими из глубины пробужденного от "сна неведения" духа. Здесь,
вероятно, нужно искать источник сокровенной уверенности, что знающий человек
не может дурно поступать. И, конечно, нашей уверенности, что грех не мог
пойти от дерева познания. Наоборот, грех пошел, если уже пользоваться
библейскими образами, от дерева жизни. И все зло, какое есть на земле, пошло
от дерева жизни. И все же Киргегард, хотя он и отвел змея, всегда, как я уже
указывал, точно инстинктивно, сторонился от учения мистиков. Они сохраняли
видимость верности библейскому откровению, но и своим учением, и жизнью
осуществляли начало "познания", возвещенное Сократом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85