Установить точно это различение
гораздо труднее, чем отличить центральную часть духовно-телесной
индивидуальности ("мои" переживания) от внетелесного мира, а потому,
согласно теории Маха, выходит, что я отличается от не-я трудно уловимыми
признаками, заметными разве только очень образованному и очень вдумчивому
человеку, так что становится непонятным, каким образом всякий человек уже с
детства отличает я от не-я. Курьезнее всего то, что, если бы эта теория была
верна, то самая центральная часть индивидуального сознания (внимание,
хотение и т.п.), те переживания, которые сразу, без колебаний чувствуются
всеми как я, так что никто и не задумывается о том, куда нужно отнести их,
должны были бы вызывать больше всего сомнений и легче всего смешивались бы с
объективным внетелесным миром. С другой стороны, именно те переживания,
телесный источник которых легче всего найти даже и без помощи науки, напр.,
запахи, вкусы и т.п., упорно относятся человеческим сознанием к миру не-я,
между тем как согласно теории Маха они прежде всего должны быть внесены в
сферу я. Рассматривая это учение Маха, проф. Лопатин в своей статье "Научное
мировоззрение и философия"61, замечает следующее: "Люди знали, что они
ощущают, гораздо раньше, чем они догадались о существовании в себе нервной
системы. Наоборот, совершенно очевидно, что мысленное отнесение чего бы то
ни было к нервной системе вовсе не входит как часть в наше непосредственное
ощущение по той простой причине, что наша нервная система в ее анатомическом
и физиологическом строении, о которых учит наука, никогда не бывает
предметом непосредственного восприятия; да и вообще логическое отнесение
каких-нибудь данных друг к другу и непосредственное, безотчетное ощущение
чего бы то ни было суть явно различные психические факты".
Таких недостатков не может быть в нашем понятии я, потому что мы
построили его, опираясь именно на тот признак, который открывается при
рассмотрении центральной части индивидуального сознания. Словом я мы
называем только то, что чувствуется как я, подобно тому как словом "зеленый"
мы называем только то, что чувствуется как зеленое. На первый взгляд
кажется, что такое решение вопроса слишком просто, и что, если бы мы были
правы, не было бы никакой эволюции понятия я, но это только так кажется.
Во-первых, простейшие данные сознания с трудом дифференцируются и
опознаются, и, во-вторых, элементы я так переплетены с элементами не-я, что
нужен утонченный анализ развитого научного знания, чтобы правильно разделить
их, а потому самое простое решение вопроса, как это всегда бывает, не может
явиться на сцену первым.
Раньше, чем покончить с этим вопросом, мы считаем полезным рассмотреть
одно интересное экспериментальное исследование проф. Кюльпе "О
субъективировании и объективировании чувственных впечатлений". Мы находим,
что эта работа, быть может против воли автора, говорит в нашу пользу, именно
показывает, что признаки, отличающие внутрителесные транссубъективные
переживания от внетелесных, никоим образом не могут лежать в основе
первоначального различения я и не-я. Кюльпе задался целью определить, какие
свойства чувственных, именно зрительных и осязательных впечатлений побуждают
нас в одном случае объективировать их, а в другом субъективировать. При этом
он условился с испытуемым субъектом называть "объективными все те
впечатления в границах исследуемой сферы, которые могут или должны быть
сведены или отнесены к внешнему зрительному или осязательному раздражению, а
субъективными все остальные впечатления в границах той же сферы"62. Согласно
нашей терминологии это значит, что он разумел под словом субъект всю
духовно-телесную индивидуальность, и самую работу его мы бы назвали
исследованием "Об отнесении чувственных впечатлений к телесным и внетелесным
раздражениям". Зрительные раздражения были следующего характера: в темной
комнате на стене против испытуемого субъекта в расстоянии 11?2 метров от
него появлялся на короткое время (от 1 до 20 секунд) световой квадрат (пучок
световых лучей, пропущенный сквозь диафрагму); в различных опытах менялись
только интенсивность и продолжительность освещения, а место, форма и цвет
светового пятна оставались неизменными: испытуемые субъекты не знали этого,
а потому могли ожидать и в самом деле ожидали всех перечисленных пяти родов
перемен. Оказалось, что испытуемые субъекты руководились, между прочим,
следующими мотивами при "объективировании" и "субъективировании" зрительного
впечатления:
Мотивы
объективирования:
субъективирования:
1. Качество (серый цвет) и т.п.
1. a) Субъективные впечатления кажутся более прозрачными, сетчатыми или
туманными
b) Большая неопределенность цвета и т.п.
3. a) Большая продолжительность.
b) Меньшая продолжительность.
c) Большая неизменность и т.п.
3. a)Большая продолжительность.
c) Большая изменчивость и т.п.
6. Последовательный зрительный след и т.п.
6.Отсутствие последовательных зрительных следов и т.п.
7. a) Исчезновение при закрывании глаз.
b) Неподвижность при движении глаз.
7. a) Сохранение при закрывании глаз.
b) Движение вместе с движениями глаз.
c ) Исчезновение вследствие мигания63.
Некоторые из этих мотивов имели чисто индивидуальное значение (напр.,
последовательные зрительные следы), ни один не оказался всеобщим, т.е. ни
один из этих критериев не был применяем всеми испытуемыми субъектами; ни
один из них не был вполне надежным; некоторые признаки (напр., большая или
меньшая продолжительность впечатления) для одних были мотивом
субъективирования, для других мотивом объективирования.
Стоит только присмотреться к этим мотивам, чтобы признать, что не на
таких случайных, производных признаках основывается отграничение центральной
части индивидуального сознания от остального мира. Тот, кто пользуется этими
признаками, опирается на них лишь для того, чтобы некоторые из переживаний
присоединить к уже существующему, возникшему иным путем представлению
субъекта и транссубъективного мира. С этим должен согласиться и Кюльпе. Он
говорит, что такие мотивы, как закрывание и открывание глаз, вскрывают
внутреннюю природу процесса объективирования и субъективирования: "при
употреблении таких критериев объективирование и субъективирование есть не
что иное, как установление зависимости от объекта или субъекта"64. Значит,
прибавим мы, такое "субъективирование" есть присоединение к субъекту чего-то
сравнительно далекого от него, так что, пожалуй, отсюда получается не
расширение, как думает Кюльпе, с помощью научной рефлексии первоначального
"наивного и узкого понятия субъективности"65, а искажение первичных основ
этого понятия, которое и до сих пор еще не очищено от посторонних
ингредиентов66.
Кюльпе настолько внимательно относится ко всем сферам опыта, что не
упускает из виду это первичное понятие субъекта, хотя и называет его "наивно
узким";
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
гораздо труднее, чем отличить центральную часть духовно-телесной
индивидуальности ("мои" переживания) от внетелесного мира, а потому,
согласно теории Маха, выходит, что я отличается от не-я трудно уловимыми
признаками, заметными разве только очень образованному и очень вдумчивому
человеку, так что становится непонятным, каким образом всякий человек уже с
детства отличает я от не-я. Курьезнее всего то, что, если бы эта теория была
верна, то самая центральная часть индивидуального сознания (внимание,
хотение и т.п.), те переживания, которые сразу, без колебаний чувствуются
всеми как я, так что никто и не задумывается о том, куда нужно отнести их,
должны были бы вызывать больше всего сомнений и легче всего смешивались бы с
объективным внетелесным миром. С другой стороны, именно те переживания,
телесный источник которых легче всего найти даже и без помощи науки, напр.,
запахи, вкусы и т.п., упорно относятся человеческим сознанием к миру не-я,
между тем как согласно теории Маха они прежде всего должны быть внесены в
сферу я. Рассматривая это учение Маха, проф. Лопатин в своей статье "Научное
мировоззрение и философия"61, замечает следующее: "Люди знали, что они
ощущают, гораздо раньше, чем они догадались о существовании в себе нервной
системы. Наоборот, совершенно очевидно, что мысленное отнесение чего бы то
ни было к нервной системе вовсе не входит как часть в наше непосредственное
ощущение по той простой причине, что наша нервная система в ее анатомическом
и физиологическом строении, о которых учит наука, никогда не бывает
предметом непосредственного восприятия; да и вообще логическое отнесение
каких-нибудь данных друг к другу и непосредственное, безотчетное ощущение
чего бы то ни было суть явно различные психические факты".
Таких недостатков не может быть в нашем понятии я, потому что мы
построили его, опираясь именно на тот признак, который открывается при
рассмотрении центральной части индивидуального сознания. Словом я мы
называем только то, что чувствуется как я, подобно тому как словом "зеленый"
мы называем только то, что чувствуется как зеленое. На первый взгляд
кажется, что такое решение вопроса слишком просто, и что, если бы мы были
правы, не было бы никакой эволюции понятия я, но это только так кажется.
Во-первых, простейшие данные сознания с трудом дифференцируются и
опознаются, и, во-вторых, элементы я так переплетены с элементами не-я, что
нужен утонченный анализ развитого научного знания, чтобы правильно разделить
их, а потому самое простое решение вопроса, как это всегда бывает, не может
явиться на сцену первым.
Раньше, чем покончить с этим вопросом, мы считаем полезным рассмотреть
одно интересное экспериментальное исследование проф. Кюльпе "О
субъективировании и объективировании чувственных впечатлений". Мы находим,
что эта работа, быть может против воли автора, говорит в нашу пользу, именно
показывает, что признаки, отличающие внутрителесные транссубъективные
переживания от внетелесных, никоим образом не могут лежать в основе
первоначального различения я и не-я. Кюльпе задался целью определить, какие
свойства чувственных, именно зрительных и осязательных впечатлений побуждают
нас в одном случае объективировать их, а в другом субъективировать. При этом
он условился с испытуемым субъектом называть "объективными все те
впечатления в границах исследуемой сферы, которые могут или должны быть
сведены или отнесены к внешнему зрительному или осязательному раздражению, а
субъективными все остальные впечатления в границах той же сферы"62. Согласно
нашей терминологии это значит, что он разумел под словом субъект всю
духовно-телесную индивидуальность, и самую работу его мы бы назвали
исследованием "Об отнесении чувственных впечатлений к телесным и внетелесным
раздражениям". Зрительные раздражения были следующего характера: в темной
комнате на стене против испытуемого субъекта в расстоянии 11?2 метров от
него появлялся на короткое время (от 1 до 20 секунд) световой квадрат (пучок
световых лучей, пропущенный сквозь диафрагму); в различных опытах менялись
только интенсивность и продолжительность освещения, а место, форма и цвет
светового пятна оставались неизменными: испытуемые субъекты не знали этого,
а потому могли ожидать и в самом деле ожидали всех перечисленных пяти родов
перемен. Оказалось, что испытуемые субъекты руководились, между прочим,
следующими мотивами при "объективировании" и "субъективировании" зрительного
впечатления:
Мотивы
объективирования:
субъективирования:
1. Качество (серый цвет) и т.п.
1. a) Субъективные впечатления кажутся более прозрачными, сетчатыми или
туманными
b) Большая неопределенность цвета и т.п.
3. a) Большая продолжительность.
b) Меньшая продолжительность.
c) Большая неизменность и т.п.
3. a)Большая продолжительность.
c) Большая изменчивость и т.п.
6. Последовательный зрительный след и т.п.
6.Отсутствие последовательных зрительных следов и т.п.
7. a) Исчезновение при закрывании глаз.
b) Неподвижность при движении глаз.
7. a) Сохранение при закрывании глаз.
b) Движение вместе с движениями глаз.
c ) Исчезновение вследствие мигания63.
Некоторые из этих мотивов имели чисто индивидуальное значение (напр.,
последовательные зрительные следы), ни один не оказался всеобщим, т.е. ни
один из этих критериев не был применяем всеми испытуемыми субъектами; ни
один из них не был вполне надежным; некоторые признаки (напр., большая или
меньшая продолжительность впечатления) для одних были мотивом
субъективирования, для других мотивом объективирования.
Стоит только присмотреться к этим мотивам, чтобы признать, что не на
таких случайных, производных признаках основывается отграничение центральной
части индивидуального сознания от остального мира. Тот, кто пользуется этими
признаками, опирается на них лишь для того, чтобы некоторые из переживаний
присоединить к уже существующему, возникшему иным путем представлению
субъекта и транссубъективного мира. С этим должен согласиться и Кюльпе. Он
говорит, что такие мотивы, как закрывание и открывание глаз, вскрывают
внутреннюю природу процесса объективирования и субъективирования: "при
употреблении таких критериев объективирование и субъективирование есть не
что иное, как установление зависимости от объекта или субъекта"64. Значит,
прибавим мы, такое "субъективирование" есть присоединение к субъекту чего-то
сравнительно далекого от него, так что, пожалуй, отсюда получается не
расширение, как думает Кюльпе, с помощью научной рефлексии первоначального
"наивного и узкого понятия субъективности"65, а искажение первичных основ
этого понятия, которое и до сих пор еще не очищено от посторонних
ингредиентов66.
Кюльпе настолько внимательно относится ко всем сферам опыта, что не
упускает из виду это первичное понятие субъекта, хотя и называет его "наивно
узким";
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104