В сочинении "Основные учения психологии с точки зрения волюнтаризма" нами
развито для целей психологии учение о я, согласно которому не все содержание
индивидуального сознания есть принадлежность я: индивидуальное сознание
складывается не только из состояний я, но и из состояний "данных мне",
транссубъективных240. Наконец, в настоящем сочинении мы пользуемся учением о
непосредственном восприятии транссубъективного мира для целей гносеологии и
ставим решение вопроса в зависимость от столь общих оснований и так далеко
от онтологии, что в результате получается учение, вовсе не предрешающее
вопроса о том, каков этот непосредственно воспринимаемый мир по существу.
Вместе с этим направление, которое мы хотим обосновать, теряет
исключительную связь с философиею Лейбница и вступает в такую же и даже еще
более тесную связь с философиею Шеллинга и Гегеля, а следовательно, с
мистическим идеализмом Соловьева и проф. С.Н.Трубецкого.
В этом же направлении сближения лейбницианства Козлова и Лютославского с
мистическим идеализмом, ведущим начало от Шеллинга и Гегеля, работает
С.А.Аскольдов22. До сих пор он обнаружил мистический элемент в своем
миросозерцании только в онтологическом решении проблемы взаимодействия,
однако и здесь эта сторона его взглядов обнаружилась уже с достаточной
отчетливостью, чтобы дать нам право ссылаться на него. Причинную связь он
определяет как "живой синтез, или связь двух или более сущностей, - синтез,
в котором часть бытия одной сущности переходит и синтезируется с бытием
другой сущности"241. Уже в сочинении "Основные проблемы теории познания и
онтологии", написанном раньше, он высказывал подобные взгляды на
взаимодействие. "О сознании внешнего нам мира, - пишет он, - можно еще
говорить в том смысле, что некоторые состояния сознания, оставаясь нашими,
содержат в себе нечто непрерывно переходящее уже в содержание мира не-я.
Другими словами, некоторые состояния сознания представляют как бы своего
рода спайку между я и не-я, являющуюся одновременно рубежом и того и
другого"242. Однако из дальнейших его рассуждений видно, что он склонен
допускать только данность в опыте внутрителесного транссубъективного мира
(ощущений), и во всяком случае не высказался еще о том, допускает ли он
непосредственную данность в сознании внетелесного транссубъективного мира.
Точки зрения и методы мышления Лейбница и мистического рационализма
Шеллинга и Гегеля глубоко различны. Несмотря на это, они начинают сближаться
в русской философии и обнаруживают склонность к органическому слиянию. Мы
полагаем, что это факт знаменательный для русской философии. Среди
философских систем так же, как и среди организмов, слияние противоположных
начал есть акт оплодотворения, ведущий к возникновению новой самостоятельной
жизни. До сих пор в России не было самостоятельной истории философии, не
было преемственного ряда философских миросозерцаний, развивавшихся друг из
друга так, как это было в древней Греции или в Германии. Мы надеемся, что
мистический идеализм (не в широком, а в платоновском смысле слова идеализм),
насчитывающий в России уже довольно много сторонников, способен к такому
органическому росту и развитию.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава VI. Знание как суждение
I. Aeooa?aioeaoey iauaeoia ciaiey. Iauaeoeaiinou i?ioanna ciaiey
Исследуя свойства познавательного процесса, мы нашли, что объект знания
имманентен процессу знания: он есть сама жизнь, сама действительность,
присутствующая в акте знания, переживаемая в нем. Но этого мало: сама по
себе жизнь еще не есть знание, она становится знанием благодаря некоторому
дополнительному процессу, именно процессу сравнивания. Следовательно, знание
есть переживание, сравненное с другими переживаниями243. Пока жизнь не
подвергается сравнению, она течет для меня, не производящего сравнения, как
что-то темное, бесформенное, бессознательное (т.е. неопознанное). Если я
гуляю в жаркий летний день по берегу реки, окутанному пышной
растительностью, и ни о чем не думаю, ничего не желаю, как бы утрачивая свое
я, сливаясь в одно с природою, то для меня ничто не существует в
отдельности, все сливается в один неясный могучий поток жизни. Но вот что-то
всплеснуло над водою, привлекло к себе мое внимание, и начался
интеллектуальный процесс различения. Зеркальная гладь воды, зеленые берега
реки, прибрежные тростники - все стало обособляться друг от друга, и нет
конца этому процессу до тех пор, пока у меня есть охота всматриваться в
действительность и углубляться в нее. Только что береговые заросли сливались
для меня в одну сплошную массу, а теперь, смотришь, темная зелень тростника
уже обособилась от более светлой зелени аира, и даже среди сплошной массы
тростников стебли, листья и темно-бурые метелки их обособляются друг от
друга по цвету, положению, форме. Под влиянием различения все
дифференцируется: бесформенное становится оформленным, безобразное
приобретает образ.
Следовательно, знание есть процесс дифференцирования действительности
путем сравнивания. Благодаря этому процессу жизнь, не утрачивая своей
реальности, превращается в представляемую жизнь, в представление (или
понятие). Однако в человеческом знании она никогда не укладывается сполна в
форму представления: в ней всегда сохраняется еще недифференцированный
остаток. Так оно и должно быть. Всякий акт сравнивания дифференцирует только
одну какую-нибудь ничтожно малую сторону объекта, напр., цвет, вес,
пространственную форму и т.п., и даже каждая из этих дифференцированных
сторон, напр., цвет, заключает в себе еще нечто недифференцированное,
поскольку оттенки и свойства цвета выясняются все подробнее только путем
бесконечного множества сравниваний с бесконечным множеством других цветов и
явлений. В этом смысле всякий объект, т.е. всякий уголок мировой жизни,
оказывается поистине бесконечным244, и дифференцировать эту бесконечность
сполна можно было бы не иначе как подвергнув объект сравнению со всеми
остальными объектами всего мира. Человеческий ум бесконечно далек от этого
идеала знания, и потому для человека всякий объект есть что-то покрытое лишь
снаружи ничтожною коркою, - ничтожным налетом дифференцированности, а под
этою коркою по-прежнему остается какое-то еще безобразное, не перешедшее в
форму представления, но все же определившееся как наличное могучее и богатое
содержанием бытие.
Путем ряда сравнений знание все более и более переводит бесформенные
объекты в образы объектов, в дифференцированную форму представления (или
понятия). Если в результате этого процесса в самом деле получается образ
познаваемого объекта (под образом мы разумеем не копию объекта, а самый
объект в дифференцированном виде), а не какого-либо иного явления, то цель
достигнута, мы обладаем истиною. Иными словами, это значит, что истина
получается лишь в том случае, если дифференцированный образ складывается
только из элементов самого объекта, если в этот образ ничто не привносится
извне;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104