Подобная же задача намечена уже в предыдущей
главе по поводу вопроса об условиях общеобязательности и всеобщности знания,
и там было уже указано, что решение ее подлежит ведению онтологии, а не
гносеологии. Некоторые из условий, которые должна принять в расчет при этом
онтология, указываются теориею знания, и, если соблюдение этих условий
должно привести к падению каких-либо миросозерцаний, напр., некоторых форм
материализма, то тем хуже для этих миросозерцаний, а вовсе не для теории
знания, ниспровергающей их. Во избежание недоразумений, заметим только еще,
что не следует под влиянием видимой внешней противоположности между двумя
миросозерцаниями или теориями воображать, будто они исключают друг друга:
нередко противоположность оказывается чисто внешнею, обусловленною только
неудачными выражениями, или, если противоположность действительно
существует, все же по крайней мере самые ценные стороны теорий оказываются
согласимыми, а устранению подлежит нечто несущественное. Казалось бы, напр.,
что реализм и современные феноменалистические течения в науке прямо
исключают друг друга, между тем на деле все ценное, что есть в научном
феноменализме, напр., его утонченные наблюдения над текучею, вечно подвижною
стороною вещей, вполне доступно и реалисту, хотя он при этом не упускает из
виду также и тожественного во многом. Противоречивым и ни с чем не
сообразным реализм становится только в том случае, если понимать его
утверждения грубо чувственно, напр., если представлять себе, что содержание
родового понятия, положим понятия лошади, составляет особую вещь - родовую
лошадь, которая пасется где-нибудь на Гималаях или на Марсе.
Реалистическая теория понятий утверждает, что общее в вещах и мышлении
непроизводно. Если это верно, то все теории, пытающиеся произвести общее из
необщего, должны или заключать в себе petitio principii или отодвигать
проблему в бесконечность. Крайний номинализм, как показано выше, заключает в
себе эти недостатки. Теперь для окончательного утверждения реализма мы
должны показать, что и все формы концептуализма и умеренного номинализма
грешат тем же.
Согласно учению концептуализма, в вещах общего нет, но в мышлении оно
существует (общие представления и понятия) и возникает из необщего
(единичные представления). Элементарные учебники психологии и логики
утверждают, что для возникновения общих представлений из единичных
необходимы и достаточны три познавательные деятельности: сравнение
(усмотрение сходного и различного), отвлечение (сосредоточение внимания на
отдельных различенных сторонах предмета) и обобщение (сочетание одних лишь
сходных признаков). Излагается этот процесс обыкновенно так, как будто
объяснение его не представляет никаких затруднений. Нам говорят, напр., что
общее представление дома получается из единичных представлений следующим
образом: как бы ни были разнообразны дома по архитектуре, материалу,
постройке, величине, все же у всякого дома есть крыша, окна, двери и т.п.;
отвлекая эти признаки, присущие всем домам, мы получаем общее представление
дома. Крайняя простота этого объяснения наводит на мысль, что в нем кроется
какой-нибудь недочет, и в самом деле этот недочет обнаружить нетрудно:
крыша, окно, дверь и т.п. как признаки, присущие всем домам, суть уже общие,
а вовсе не единичные представления, следовательно, ссылаясь на них, нам
показали только, как из сравнительно простых общих представлений можно
составить более сложное общее представление, нам показали, как из кирпичей
можно сложить стену, между тем вопрос о том, как впервые возникли общие
представления из необщих, как возникли кирпичи, остался вовсе не
разрешенным, и разрешить его этим путем нельзя: в самом деле, это объяснение
заключает в себе petitio principii, а если для устранения его мы станем
объяснять возникновение общих представлений крыши, окна и т.п. тем же
способом (ссылкою на сравнение, отвлечение, обобщение), то получится новое
petitio principii, для устранения которого придется прибегнуть к тем же
размышлениям и т.д. до бесконечности.
Элементарное изложение концептуализма слишком грубо обнаруживает
недостатки этой теории. Возможна и такая постановка вопроса, при которой они
глубоко скроются. Можно утверждать, что различные вещи (и представления)
содержат в себе элементы неразличимо-сходные (одинаковые) по содержанию, но
численно различные (в этом смысле они не тожественны, так что единого во
многом в вещах нет); отвлекая эти элементы из единичных представлений, мы
получаем представление (или понятие), служащее заместителем
(концептуалистическая теория замещения) или представителем
(концептуалистическая теория представительства) многих единичных
представлений. Эта теория опирается на понятие неразличимо сходных, т.е.
одинаковых по содержанию, но численно различных элементов. Но здесь является
вопрос, возможно ли существование одинаковости содержания без тожества
содержания в каком-либо отношении. На этот вопрос приходится ответить, что
понятие одинаковости и даже вообще понятие сходства неизбежно ведет к ссылке
на понятие тожества или, в случае нежелания прибегнуть к этому понятию,
заключает в себе бесконечно повторяющуюся проблему. Husserl в своих
"Logische Untersuchungen" говорит об этом следующее: "Везде, где есть
одинаковость, есть такие тожество в строгом и истинном смысле этого слова.
Мы не можем называть две вещи одинаковыми, не указывая той их стороны, с
которой они одинаковы. Той стороны, сказал я, и здесь-то и заключается
тожество. Всякая одинаковость имеет отношение к роду, которому подчинены
сравниваемые вещи, и этот род не есть только нечто опять-таки лишь
одинаковое с обеих сторон, так как в противном случае возникал бы
противоречивый regressus in infinitum (регресс в бесконечность). Обозначая
сравниваемую сторону, мы указываем с помощью более общего родового термина
тот круг специфических различий, в котором находится тожественная сторона
сравниваемых вещей. Если две вещи одинаковы со стороны формы, то
соответствующий род формы есть тожественный элемент в них; если они
одинаковы со стороны цвета, то в них тожествен род цвета и т.д. Правда, не
всякий род может быть обозначен точно словами, и потому нередко мы не
находим подходящего выражения для обозначения сравниваемой стороны вещей,
иногда нам трудно бывает ясно указать ее; тем не менее мы имеем ее в виду,
так что она определяет наше утверждение одинаковости вещей. Если бы
кто-либо, хотя бы только в отношении к чувственной стороне восприятий, стал
определять тожество как пограничный случай одинаковости, то это было бы
извращением истинного отношения между понятиями. Не одинаковость, а тожество
есть нечто абсолютно неопределимое. Одинаковость есть отношение предметов,
подчиненных одному и тому же роду. Если бы не могло быть речи о тожестве
рода, о той стороне, с которой существует одинаковость, то не могла бы быть
и речи об одинаковости"283.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
главе по поводу вопроса об условиях общеобязательности и всеобщности знания,
и там было уже указано, что решение ее подлежит ведению онтологии, а не
гносеологии. Некоторые из условий, которые должна принять в расчет при этом
онтология, указываются теориею знания, и, если соблюдение этих условий
должно привести к падению каких-либо миросозерцаний, напр., некоторых форм
материализма, то тем хуже для этих миросозерцаний, а вовсе не для теории
знания, ниспровергающей их. Во избежание недоразумений, заметим только еще,
что не следует под влиянием видимой внешней противоположности между двумя
миросозерцаниями или теориями воображать, будто они исключают друг друга:
нередко противоположность оказывается чисто внешнею, обусловленною только
неудачными выражениями, или, если противоположность действительно
существует, все же по крайней мере самые ценные стороны теорий оказываются
согласимыми, а устранению подлежит нечто несущественное. Казалось бы, напр.,
что реализм и современные феноменалистические течения в науке прямо
исключают друг друга, между тем на деле все ценное, что есть в научном
феноменализме, напр., его утонченные наблюдения над текучею, вечно подвижною
стороною вещей, вполне доступно и реалисту, хотя он при этом не упускает из
виду также и тожественного во многом. Противоречивым и ни с чем не
сообразным реализм становится только в том случае, если понимать его
утверждения грубо чувственно, напр., если представлять себе, что содержание
родового понятия, положим понятия лошади, составляет особую вещь - родовую
лошадь, которая пасется где-нибудь на Гималаях или на Марсе.
Реалистическая теория понятий утверждает, что общее в вещах и мышлении
непроизводно. Если это верно, то все теории, пытающиеся произвести общее из
необщего, должны или заключать в себе petitio principii или отодвигать
проблему в бесконечность. Крайний номинализм, как показано выше, заключает в
себе эти недостатки. Теперь для окончательного утверждения реализма мы
должны показать, что и все формы концептуализма и умеренного номинализма
грешат тем же.
Согласно учению концептуализма, в вещах общего нет, но в мышлении оно
существует (общие представления и понятия) и возникает из необщего
(единичные представления). Элементарные учебники психологии и логики
утверждают, что для возникновения общих представлений из единичных
необходимы и достаточны три познавательные деятельности: сравнение
(усмотрение сходного и различного), отвлечение (сосредоточение внимания на
отдельных различенных сторонах предмета) и обобщение (сочетание одних лишь
сходных признаков). Излагается этот процесс обыкновенно так, как будто
объяснение его не представляет никаких затруднений. Нам говорят, напр., что
общее представление дома получается из единичных представлений следующим
образом: как бы ни были разнообразны дома по архитектуре, материалу,
постройке, величине, все же у всякого дома есть крыша, окна, двери и т.п.;
отвлекая эти признаки, присущие всем домам, мы получаем общее представление
дома. Крайняя простота этого объяснения наводит на мысль, что в нем кроется
какой-нибудь недочет, и в самом деле этот недочет обнаружить нетрудно:
крыша, окно, дверь и т.п. как признаки, присущие всем домам, суть уже общие,
а вовсе не единичные представления, следовательно, ссылаясь на них, нам
показали только, как из сравнительно простых общих представлений можно
составить более сложное общее представление, нам показали, как из кирпичей
можно сложить стену, между тем вопрос о том, как впервые возникли общие
представления из необщих, как возникли кирпичи, остался вовсе не
разрешенным, и разрешить его этим путем нельзя: в самом деле, это объяснение
заключает в себе petitio principii, а если для устранения его мы станем
объяснять возникновение общих представлений крыши, окна и т.п. тем же
способом (ссылкою на сравнение, отвлечение, обобщение), то получится новое
petitio principii, для устранения которого придется прибегнуть к тем же
размышлениям и т.д. до бесконечности.
Элементарное изложение концептуализма слишком грубо обнаруживает
недостатки этой теории. Возможна и такая постановка вопроса, при которой они
глубоко скроются. Можно утверждать, что различные вещи (и представления)
содержат в себе элементы неразличимо-сходные (одинаковые) по содержанию, но
численно различные (в этом смысле они не тожественны, так что единого во
многом в вещах нет); отвлекая эти элементы из единичных представлений, мы
получаем представление (или понятие), служащее заместителем
(концептуалистическая теория замещения) или представителем
(концептуалистическая теория представительства) многих единичных
представлений. Эта теория опирается на понятие неразличимо сходных, т.е.
одинаковых по содержанию, но численно различных элементов. Но здесь является
вопрос, возможно ли существование одинаковости содержания без тожества
содержания в каком-либо отношении. На этот вопрос приходится ответить, что
понятие одинаковости и даже вообще понятие сходства неизбежно ведет к ссылке
на понятие тожества или, в случае нежелания прибегнуть к этому понятию,
заключает в себе бесконечно повторяющуюся проблему. Husserl в своих
"Logische Untersuchungen" говорит об этом следующее: "Везде, где есть
одинаковость, есть такие тожество в строгом и истинном смысле этого слова.
Мы не можем называть две вещи одинаковыми, не указывая той их стороны, с
которой они одинаковы. Той стороны, сказал я, и здесь-то и заключается
тожество. Всякая одинаковость имеет отношение к роду, которому подчинены
сравниваемые вещи, и этот род не есть только нечто опять-таки лишь
одинаковое с обеих сторон, так как в противном случае возникал бы
противоречивый regressus in infinitum (регресс в бесконечность). Обозначая
сравниваемую сторону, мы указываем с помощью более общего родового термина
тот круг специфических различий, в котором находится тожественная сторона
сравниваемых вещей. Если две вещи одинаковы со стороны формы, то
соответствующий род формы есть тожественный элемент в них; если они
одинаковы со стороны цвета, то в них тожествен род цвета и т.д. Правда, не
всякий род может быть обозначен точно словами, и потому нередко мы не
находим подходящего выражения для обозначения сравниваемой стороны вещей,
иногда нам трудно бывает ясно указать ее; тем не менее мы имеем ее в виду,
так что она определяет наше утверждение одинаковости вещей. Если бы
кто-либо, хотя бы только в отношении к чувственной стороне восприятий, стал
определять тожество как пограничный случай одинаковости, то это было бы
извращением истинного отношения между понятиями. Не одинаковость, а тожество
есть нечто абсолютно неопределимое. Одинаковость есть отношение предметов,
подчиненных одному и тому же роду. Если бы не могло быть речи о тожестве
рода, о той стороне, с которой существует одинаковость, то не могла бы быть
и речи об одинаковости"283.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104