Без сомнения, под этим непосредственным знанием, под этим подлинным
эмпиризмом следует разуметь непосредственное знание транссубъективного мира
в полном смысле этого слова, т.е. мира вещей, вполне независимых от
познающего субъекта. И в самом деле, хотя Шеллинг считает все конечные вещи
феноменами, а не вещами в себе, однако, по его мнению, эти феномены не суть
только мои представления, только явления для меня: они обоснованы в
абсолютном знании154, в этом смысле идеализм Шеллинга есть идеализм
абсолютный.
Идеализм часто встречается с насмешками вроде следующих: "Человек, с
которым я теперь встречаюсь, думает, что он вышел из дому по собственному
своему свободному решению; как же возможно, чтобы он в то же время находился
на улице благодаря моей необходимой продуктивной деятельности?" или: "как
счастлив идеалист, который может считать своими творениями божественные
произведения Платона, Софокла и всех других великих умов!"155. Эти
насмешливые возражения могут быть опасными разве только для "производного
идеализма" (для субъективного идеализма), но вовсе не для развиваемого
Шеллингом абсолютного идеализма. Согласно этому идеализму, для существования
феноменов природы вовсе не необходим человеческий глаз или ухо: эти феномены
существуют и до человека в духе природы. "Согласно нашим взглядам, - говорит
Шеллинг, - мы можем сказать: все качества суть ощущения, все тела суть
созерцания природы, а сама природа есть как бы окоченевший интеллект со
всеми его ощущениями и созерцаниями"156.
Знание об абсолютном менее всего может быть обосновано из одних только
свойств и переживаний конечного индивидуума. Поэтому надобно ожидать, что в
учении Шеллинга о Богопознании нам встретится утверждение интуитивного
знания в наиболее отчетливой форме, и действительно уже в Дополнении к
Введению в "Ideen zu einer Philosophie der Natur" он говорит, что
философское мышление об абсолютном есть само абсолютное мышление, а вовсе не
мышление, составляющее индивидуальную принадлежность какого-нибудь
отдельного человека157.
Поэтому знание о нем не может состоять только из абстрактных понятий,
отрицающих конечные формы бытия и таким образом постепенно создающих в уме
человека понятие абсолютного как продукт человеческого мышления: живое
знание абсолютного может быть только "непосредственным созерцанием", которое
"бесконечно превосходит всякое определение через понятие"158. Это
непосредственное знание стоит также бесконечно выше всех неинтеллектуальных
индивидуальных переживаний, напр., выше чувств, намекающих на существование
абсолютного. "Кто испытал ту очевидность, которая заключается в идее
абсолютного, и только в ней одной, и которую описать всякий человеческий
язык слишком слаб, тот, без сомнения, будет считать совершенно
несоразмерными с нею, не поднимающимися до нее и даже уничтожающими самую ее
сущность все попытки свести ее к индивидуальному в индивидууме путем веры,
предчувствия, чувства и т.п. "159.
Все философские системы, допускающие интуитивное знание, приходят к
своеобразным учениям о методах человеческого знания, характерным для
универсалистического эмпиризма (интуитивизма). Некоторые из этих учений уже
намечены нами в философии Шеллинга. Он придает большое значение процессам
различения; по его мнению, ночь непознанного превращается в день знания
именно благодаря процессу различения160. Сознательная рефлексия не есть
созидание объекта; раньше, чем начинается сознательная интеллектуальная
деятельность, объекты созерцания уже готовы и даны познающему я,
следовательно, "точка зрения рефлексии есть точка зрения анализа"161. Можно
даже догадываться, что Шеллинг, несмотря на основной рационалистический
характер своей системы, настолько приближается к эмпиризму, что считает
объяснение действительности простым описанием ее. "В философии природы, -
говорит он, - объяснения так же неуместны, как и в математике; она исходит
из самодостоверных принципов; не следуя какому-нибудь предписанному, напр.,
явлениями, направлению; ее направление заключается, в ней самой, и чем
вернее она ему следует, тем надежнее попадают явления сами собою на то
место, где они только и могут быть рассмотрены как необходимые, и это место
в системе есть единственное объяснение явлений"162.
Однако эмпиристическое течение, кроющееся в философии Шеллинга, не
выступает в достаточной степени наружу; это объясняется тем, что Шеллинг
мало интересуется процессами знания, поскольку они совершаются в
индивидуальном человеческом я. Его гносеология есть гносеология самого
Абсолютного. Поэтому она, если встать на точку зрения человеческой
индивидуальности, есть не столько гносеология, сколько онтология. Мы не
отрицаем необходимости такой науки, но полагаем, что в основе всех
философских дисциплин должна лежать гносеология, задающаяся более скромными
задачами, именно исследующая процессы человеческого знания и потому почти не
предрешающая вопросов онтологии. В этом смысле по сравнению с онтологическою
гносеологиею Шеллинга наша теория знания может быть названа
пропедевтическою. Если бы Шеллинг обособил эти две науки и занялся второю из
них, мы не сомневаемся, что сходство его учений с универсалистическим
эмпиризмом обнаружилось бы еще отчетливее. То же самое замечание относится,
конечно, и к следующему великому представителю мистического рационализма -
Гегелю.
У Гегеля склонность односторонне пользоваться умозрением как всеобщим
методом выражена еще яснее, чем у Шеллинга. Поэтому из его философии еще
яснее видно, что истинная спекуляция должна быть действительно умозрением,
т.е. непосредственным проникновением в сущность вещей, испытыванием самой
внутренности их. В этом смысле диалектика Гегеля есть по существу чисто
эмпиристический метод мышления; она только по внешности кажется
противоречащею требованиям эмпиризма. Взгляды Гегеля на сущность
познавательного процесса вполне подтверждают нашу мысль. По его мнению,
знание не есть орудие, обрабатывающее и таким образом изменяющее природу
абсолютного; оно не есть также среда, вроде призмы, сквозь которую проходит
абсолютное, преломляясь и, следовательно, также изменяясь. В этих
представлениях о знании кроется ложная предпосылка, "будто абсолютное стоит
на одной стороне, а знание существует само по себе на другой стороне"163. На
самом деле абсолютное дано в процессе знания, хотя из этого, конечно, не
следует, будто истина получается сразу: она достигается постепенно, путем
углубления в сферу абсолютного. Процесс этого углубления таков. Объект
является нам прежде всего так, как он существует для нас, но этим явлением
его мы не удовлетворяемся; мы отличаем его явление от его внутренней
сущности, от его в-себе-бытия и в этом в-себе-бытии находим масштаб,
показывающий, что в нашем знании как явлении было ложным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104