В каждом схватывании,
следовательно, присутствует идея бесконечного мира. Она так же имплицитно
присуща событию, как схваченная форма. Наряду с идеей материальной вещи она
составляет фон, на котором эта форма (или структура) проявляется. Важно
заметить, что именно такое присутствие идеи мира в событии позволяет нам
составить некое представление о непрерывном потоке. О последнем как о
длящемся мы не знаем ничего. Мы только обнаруживаем его бесконечную
синхроническую развертку, которая мыслится как непрерывное объемлющее
пространство или среда, как бы заполненная бесконечным многообразием еще не
схваченных структур. Такому представлению мира в событии также релевантно
определение времени как прошлого и будущего. Мы мыслим прошлое как поток,
из которого оказалась извлечена схваченная сейчас форма. Мы мыслим будущее
как возможность дальнейшей структуризации, как извлечение иных форм, в
которые вот эта будет вписана.
Итак, наше знание всегда выступает как недостаточное. Оно существует на
фоне бесконечности мира и бесконечности материальной вещи. Однако перед ним
всегда открыта возможность восполнения этой недостаточности. То
упорядочивание, которое было проведено при схватывании формы, может также
рассматриваться как выхватывание из объемлющего порядка вещей. Наличие
регулятивов означает не только постоянное присутствие тайны, но и указывает
на дальнейшее движение мысли к знанию. Та частная гармония, которая
открылась благодаря происшедшему схватыванию формы, является знаком
всеобщей гармонии, могущей еще открыться вследствие некоего всеобщего
схватывания. Тот факт, что нам удалось узнать нечто сейчас, вдохновляет на
последующие усилия. Частное знание есть своего рода залог знания всеобщего.
Уж если нам хотя бы однажды удалось извлечь из хаотического потока нечто
связное и гармонически целое, то нам трудно мириться с предстоящим
негармонизированным длением. Преодолеть его в принципе тем более заманчиво,
что такое преодоление сулит избавление от проклятия временности. Мы уже
видели, что осознание дления есть результат остановки, то есть выпадения из
времени. Именно понимание того, что наряду с частной гармонией схваченного
нам постоянно предстоит дисгармоничность длящегося, порождает сознание
ненадежности достигнутого порядка. Он - лишь малый остров стабильности в
бесконечном потоке. Знание порождает ностальгию по абсолютной ясности,
желание преодолеть непроницаемость и темноту непрерывного. Мгновение
хочется сделать вечностью.
Еще одно важное следствие неполноты знания делает переживание неясности
особенно драматичным. Конечность знания всегда коррелятивна конечности
знающего. Здесь происходит то, что уместно назвать явлением сознания в
событии знания. Анализ события привел нас к выделению в нем трех
сосуществующих аспектов: схваченная форма, идея мира и идея материальной
вещи. Но обнаруживается в нем и еще один аспект. Мы говорили, что событие
определяет момент "теперь". Последний осознается как точка, являющаяся
границей длящегося времени, отделяющая прошлое от будущего. Но эта же точка
имеет смысл как предельная локализация в пространстве. Все, что
синхронически представлено в событии, определено в нем как пространственное
протяжение или пространственная дискретная конфигурация. Вещь схватывается
как имеющая место в пространстве. Но подобно тому, как ее (этой вещи как
материальной) дление во времени отделено от момента схватывания, также и ее
место в пространстве есть иное по отношению к событию схватывания. Иными
словами, тот факт, что вещь занимает место, свидетельствует о том, что
событие определяет не только время, но и пространство. Вещь познается как
расположенная где-то по отношению к точке события, обозначаемой словом
"здесь". Событие случается здесь и теперь и относительно него все прочее
приобретает смысл сущего там и тогда.
Но событие, коль скоро оно есть событие знания, не может происходить само
по себе. Оно происходит с кем-то. Форма, вещь схватывается не просто так.
Всегда уместен вопрос о субъекте схватывания. И ответ на вопрос "кто?"
может быть только один - "я". Помыслив форму вещи, нельзя не указать на
себя, как на мыслящего. Явление связного единства из потока восприятий есть
результат моего усилия. Именно я конституировал вещь как целую, я
сконструировал ее и я несу ответственность за результат моего
гармонизирующего действия. Событие, как происшедшее именно со мной,
маркируется поэтому выражением: "Я мыслю". В схватывании формы я
конституирую самого себя как схватывающего, то есть как субъекта мысли.
Сказанное вполне соответствует кантовскому рассуждению о трансцендентальном
единстве апперцепции. В потоке восприятий нет связи. Только я могу ее
установить и приписать своим восприятиям. Трудно сказать, где я беру эту
связь. Важно, что она является вместе со мной в тот момент, когда
происходит событие. Я не присутствую в длении, но обнаруживаю себя здесь и
теперь как мыслящего, то есть устанавливающего синхроническое единство
взаимосвязанных элементов формы. Сознание "я" неотделимо от события
схватывания. Я случаюсь вместе с этим событием. Иными словами, я сознаю
себя именно в момент остановки.
Важно заметить, что сознанием названа именно обнаруженная нами
автореференция "я, здесь, теперь". Утверждение "я мыслю" (точнее: "я мыслю
здесь и теперь") не выражает знания, поскольку знание есть схватывание
формы. Но оно невозможно без знания, т.к. сопровождает всякое схватывание.
Оно случается вместе со знанием и тем самым оправдывает свою этимологию.
Таким образом, сознание "я" возникает на фоне непрерывного дления столь же
ненадежно, как и та частичная гармония, та неполная ясность, которую оно
сопровождает. Конечность и моментальность любой понятой вещи коррелятивна
моей собственной конечности и моментальности. Момент остановки, как мы
видели, высвечивает само дление. Только выпав из времени, я сознаю его как
ушедшее, поскольку в этот момент ушедшее является мне как целое. Но вместе
с сознанием преходящести мне является и сознание самого себя. Сам себя я
мыслю лишь на фоне постоянно проходящего и изменяющегося переживания. "Я
есть" - это то же самое, что "я мыслю", и это только мгновение. Поэтому
достижение полной ясности есть способ надежного обеспечения самого себя.
Выше мы упоминали о ностальгическом стремлении к полноте знания. Такое
стремление имеет экзистенциальный характер, поскольку порождено стремлением
к устойчивому существованию. Для этого бесконечность мира и всякой вещи в
нем должна быть обращена в структурированную бесконечность всеобщей формы,
которая надежно схвачена мной. Такое схватывание означает, прежде всего,
бесконечное расширения "я". Вне меня не должно остаться ничего, поскольку
ограничение моего знания есть угроза моему существованию. Такое состояние
может мыслиться как вечность и повсеместность. Дление оказывается
естественным образом прекращено, но и мгновение как граница дления теряет
свою определенность.
Вопрос состоит однако в том, сохранит ли свою определенность, а
следовательно, сохранится ли вообще само сознание "я".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
следовательно, присутствует идея бесконечного мира. Она так же имплицитно
присуща событию, как схваченная форма. Наряду с идеей материальной вещи она
составляет фон, на котором эта форма (или структура) проявляется. Важно
заметить, что именно такое присутствие идеи мира в событии позволяет нам
составить некое представление о непрерывном потоке. О последнем как о
длящемся мы не знаем ничего. Мы только обнаруживаем его бесконечную
синхроническую развертку, которая мыслится как непрерывное объемлющее
пространство или среда, как бы заполненная бесконечным многообразием еще не
схваченных структур. Такому представлению мира в событии также релевантно
определение времени как прошлого и будущего. Мы мыслим прошлое как поток,
из которого оказалась извлечена схваченная сейчас форма. Мы мыслим будущее
как возможность дальнейшей структуризации, как извлечение иных форм, в
которые вот эта будет вписана.
Итак, наше знание всегда выступает как недостаточное. Оно существует на
фоне бесконечности мира и бесконечности материальной вещи. Однако перед ним
всегда открыта возможность восполнения этой недостаточности. То
упорядочивание, которое было проведено при схватывании формы, может также
рассматриваться как выхватывание из объемлющего порядка вещей. Наличие
регулятивов означает не только постоянное присутствие тайны, но и указывает
на дальнейшее движение мысли к знанию. Та частная гармония, которая
открылась благодаря происшедшему схватыванию формы, является знаком
всеобщей гармонии, могущей еще открыться вследствие некоего всеобщего
схватывания. Тот факт, что нам удалось узнать нечто сейчас, вдохновляет на
последующие усилия. Частное знание есть своего рода залог знания всеобщего.
Уж если нам хотя бы однажды удалось извлечь из хаотического потока нечто
связное и гармонически целое, то нам трудно мириться с предстоящим
негармонизированным длением. Преодолеть его в принципе тем более заманчиво,
что такое преодоление сулит избавление от проклятия временности. Мы уже
видели, что осознание дления есть результат остановки, то есть выпадения из
времени. Именно понимание того, что наряду с частной гармонией схваченного
нам постоянно предстоит дисгармоничность длящегося, порождает сознание
ненадежности достигнутого порядка. Он - лишь малый остров стабильности в
бесконечном потоке. Знание порождает ностальгию по абсолютной ясности,
желание преодолеть непроницаемость и темноту непрерывного. Мгновение
хочется сделать вечностью.
Еще одно важное следствие неполноты знания делает переживание неясности
особенно драматичным. Конечность знания всегда коррелятивна конечности
знающего. Здесь происходит то, что уместно назвать явлением сознания в
событии знания. Анализ события привел нас к выделению в нем трех
сосуществующих аспектов: схваченная форма, идея мира и идея материальной
вещи. Но обнаруживается в нем и еще один аспект. Мы говорили, что событие
определяет момент "теперь". Последний осознается как точка, являющаяся
границей длящегося времени, отделяющая прошлое от будущего. Но эта же точка
имеет смысл как предельная локализация в пространстве. Все, что
синхронически представлено в событии, определено в нем как пространственное
протяжение или пространственная дискретная конфигурация. Вещь схватывается
как имеющая место в пространстве. Но подобно тому, как ее (этой вещи как
материальной) дление во времени отделено от момента схватывания, также и ее
место в пространстве есть иное по отношению к событию схватывания. Иными
словами, тот факт, что вещь занимает место, свидетельствует о том, что
событие определяет не только время, но и пространство. Вещь познается как
расположенная где-то по отношению к точке события, обозначаемой словом
"здесь". Событие случается здесь и теперь и относительно него все прочее
приобретает смысл сущего там и тогда.
Но событие, коль скоро оно есть событие знания, не может происходить само
по себе. Оно происходит с кем-то. Форма, вещь схватывается не просто так.
Всегда уместен вопрос о субъекте схватывания. И ответ на вопрос "кто?"
может быть только один - "я". Помыслив форму вещи, нельзя не указать на
себя, как на мыслящего. Явление связного единства из потока восприятий есть
результат моего усилия. Именно я конституировал вещь как целую, я
сконструировал ее и я несу ответственность за результат моего
гармонизирующего действия. Событие, как происшедшее именно со мной,
маркируется поэтому выражением: "Я мыслю". В схватывании формы я
конституирую самого себя как схватывающего, то есть как субъекта мысли.
Сказанное вполне соответствует кантовскому рассуждению о трансцендентальном
единстве апперцепции. В потоке восприятий нет связи. Только я могу ее
установить и приписать своим восприятиям. Трудно сказать, где я беру эту
связь. Важно, что она является вместе со мной в тот момент, когда
происходит событие. Я не присутствую в длении, но обнаруживаю себя здесь и
теперь как мыслящего, то есть устанавливающего синхроническое единство
взаимосвязанных элементов формы. Сознание "я" неотделимо от события
схватывания. Я случаюсь вместе с этим событием. Иными словами, я сознаю
себя именно в момент остановки.
Важно заметить, что сознанием названа именно обнаруженная нами
автореференция "я, здесь, теперь". Утверждение "я мыслю" (точнее: "я мыслю
здесь и теперь") не выражает знания, поскольку знание есть схватывание
формы. Но оно невозможно без знания, т.к. сопровождает всякое схватывание.
Оно случается вместе со знанием и тем самым оправдывает свою этимологию.
Таким образом, сознание "я" возникает на фоне непрерывного дления столь же
ненадежно, как и та частичная гармония, та неполная ясность, которую оно
сопровождает. Конечность и моментальность любой понятой вещи коррелятивна
моей собственной конечности и моментальности. Момент остановки, как мы
видели, высвечивает само дление. Только выпав из времени, я сознаю его как
ушедшее, поскольку в этот момент ушедшее является мне как целое. Но вместе
с сознанием преходящести мне является и сознание самого себя. Сам себя я
мыслю лишь на фоне постоянно проходящего и изменяющегося переживания. "Я
есть" - это то же самое, что "я мыслю", и это только мгновение. Поэтому
достижение полной ясности есть способ надежного обеспечения самого себя.
Выше мы упоминали о ностальгическом стремлении к полноте знания. Такое
стремление имеет экзистенциальный характер, поскольку порождено стремлением
к устойчивому существованию. Для этого бесконечность мира и всякой вещи в
нем должна быть обращена в структурированную бесконечность всеобщей формы,
которая надежно схвачена мной. Такое схватывание означает, прежде всего,
бесконечное расширения "я". Вне меня не должно остаться ничего, поскольку
ограничение моего знания есть угроза моему существованию. Такое состояние
может мыслиться как вечность и повсеместность. Дление оказывается
естественным образом прекращено, но и мгновение как граница дления теряет
свою определенность.
Вопрос состоит однако в том, сохранит ли свою определенность, а
следовательно, сохранится ли вообще само сознание "я".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65