Априорное созерцание есть источник математики.
Априорные логические формы находятся в основе логики, а если они взяты
вместе с апостериорными суждениями, фиксирующими данные опыта, то так
получаются законы естествознания. Совершенно так же разум, который задает
принципы познания (в отличие от рассудка, имеющего дело с правилами
познания), претендует на задание априорных принципов строения реальности,
имеющих синтетический характер. Кант показывает, что такие претензии
чистого разума беспочвенны и что получающиеся суждения антиномичны. Тем не
менее сам подход Канта к философским суждениям (рассмотрение суждений как
самодостаточных элементов философского знания и попытка выяснить, дают ли
эти суждения знание о мире-как-он-есть) аналогичен подходу, примененному им
к суждениям математики, логики и законам естествознания. Тем самым и эта
разновидность априорных синтетических суждений подверстывается под суждения
в науке, отличаясь от последних разумным, а не рассудочным или же априорно
эстетическим характером. Не случайно вопрос о возможности априорных
синтетических суждений (несмотря на различный характер их типов) Кант
считает возможным "...с полным основанием выразить следующим образом: как
возможна метафизика как наука?" [Там же, с.119].
В классификации суждений Канта отсутствует место для философских суждений,
природа которых, как будет далее показано, не самодостаточна. Причиной
подобного пробела, по всей видимости, стало то обстоятельство, что Кант
мыслил философию по аналогии с наукой, и в первую очередь с логикой и
математикой, бывших для него образцами строгости и достоверности в
расчленении комплексных восприятий на элементарные составные части.
Стремление "подстроить" философию под науку, разбить ее на суждения и далее
обсудить вопрос истинности этих суждений привело Канта к отрицательному
результату (ограничения, возникающие вследствие антиномий). Тем не менее
именно это стремление поставить на место философских концепций сумму их
вербальных частей повлияло на определение Кантом места суждений в
философских концепциях.
Чтобы изменить понимание места суждений в структуре философских концепций,
следует еще раз рассмотреть дихотомию аналитических и синтетических
суждений. Согласно Канту возможны либо суждения, в которых предикат не дает
нового знания об объекте (например дерево деревянное, круг круглый), либо
суждения, в которых предикат такое знание дает. Все рассмотрение ситуаций
сгруппировано вокруг связки объект - предикат.
Однако не ситуация задается через объект и предикат, а наоборот, она их
задает. Если считать единицей анализа знание о ситуации в целом, то данное
Кантом определение аналитических суждений не изменится, поскольку
сохранение знания о ситуации в целом эквивалентно сохранению знания об
объекте. Тем самым аналитические суждения определены корректно. Иное
положение с определением синтетических суждений. Синтетические суждения не
сводятся к рассмотренному Кантом варианту. Возможен и другой по сравнению с
отмеченным Кантом тип синтетических суждений; предложенный им вариант
является только частным случаем увеличения знания о ситуации в целом.
Увеличение знания о ситуации в целом может происходить не только за счет
знания об объекте: знание о ситуации может увеличиваться за счет языковой
игры с исходным объектом, причем сам этот объект как был неясным
компонентом постепенно проясняющегося образа ситуации (философской
проблемы), так и остается в конце игры (что противоречит смыслу языковой
игры по Витгенштейну). Предикат в философии не более чем пример, он не
содержит нового знания об объекте, так называемого позитивного (научного)
знания. Закон всемирного тяготения говорит о том, как тяготение
осуществляется, но не объясняет, что такое тяготение. И наоборот: философия
объясняет, что такое тяготение, делая это посредством создания
аналогического образа различных ситуаций, в которых объект, называемый
тяготением, присутствует. Склонение философских суждений обогащает образ
ситуации и служит прояснению суждений. Поэтому философские суждения не
самодостаточны: они только в синтезе (но не в сумме), в совокупном
перекрещивании и объеме дают схему-образ аналогичных ситуаций.
Cоответственно нет неверных философских суждений, а есть неполные
схемы-образы аналогичных ситуаций, то есть непроясненные проблемы.
Философские суждения не могут претендовать на истинность, но должны
раскрывать проблемы, обеспечивать их ясное видение наиболее полно. Суждения
есть способ "вмонтирования" понятий в образы.
Это понимание философских суждений превращает философию в уточняющееся
сомнение: поскольку образы аналогических ситуаций суть философские
проблемы, сомнение (присутствие проблемы) неотъемлемо присуще философии, а
поскольку видение образов ситуаций совершенствуется, то сомнение
уточняется. Проблемы проясняются, но не решаются.
Философские суждения можно назвать обратными априорными синтетическими
суждениями в отличие от прямых априорных синтетических суждений (априорных
синтетических суждений в "узком" кантовском смысле). Философские понятия -
это понятия, используемые в обратных априорных синтетических суждениях.
Таким образом, философия обращает априорное синтетическое знание на самое
себя, она его замыкает в целостный образ концепции, в философские проблемы.
В. Какой философия может стать?
1. О языке философии и новых стилях философствования
Имеется разительное несоответствие претензий философии, обозначенных в
разделе А, и ее действительного места в жизни и интеллектуального
предназначения, описанного в разделе Б. Стремление обнаружить истину и
нацеленность на результаты, конструирование концепций путем
последовательного "нанизывания" обладающих автономными смыслами понятий и
выделение принципов, отсылка к предшественникам и школьная корпоративность
суть ложные цели, которые деформируют выразительные средства философии,
закрепощают ее язык. По этому поводу Ж. Делез пишет, что "приходит время,
когда писать философские книги так, как это делалось издавна, будет
невозможно: <О, старый стиль...>" [цит. по Делез Ж. Различие и повторение.
- СПб.: Петрополис, 1998. - с.12]. Но как их писать, какие средства
окажутся лучшими?
Вариант Делеза, а в отечественном исполнении - Мамардашвили, Свасьяна,
Подороги и других известных авторов, - философия как мельница слов.
Искусное оперирование, жонглирование словами и их смыслом, парадоксальное
сочетание слов и фраз приводит к взламыванию границ существующих смыслов и
порождению читателем новых смыслов из хаоса текста (хотя самому автору эти
смыслы могут быть и неведомы). Достаточно открыть сочинения Делеза на любой
странице, чтобы увидеть там пространные комбинации слов и фраз, понимание
которых всецело зависит от воображения читателя. Рассмотрим произвольный и
весьма типичный пример:
"Пассивный Мыслящий субъект определяется не просто восприимчивостью, то
есть способностью испытывать ощущения, а сокращающимся созерцанием,
создающим сам организм до того, как создаются ощущения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Априорные логические формы находятся в основе логики, а если они взяты
вместе с апостериорными суждениями, фиксирующими данные опыта, то так
получаются законы естествознания. Совершенно так же разум, который задает
принципы познания (в отличие от рассудка, имеющего дело с правилами
познания), претендует на задание априорных принципов строения реальности,
имеющих синтетический характер. Кант показывает, что такие претензии
чистого разума беспочвенны и что получающиеся суждения антиномичны. Тем не
менее сам подход Канта к философским суждениям (рассмотрение суждений как
самодостаточных элементов философского знания и попытка выяснить, дают ли
эти суждения знание о мире-как-он-есть) аналогичен подходу, примененному им
к суждениям математики, логики и законам естествознания. Тем самым и эта
разновидность априорных синтетических суждений подверстывается под суждения
в науке, отличаясь от последних разумным, а не рассудочным или же априорно
эстетическим характером. Не случайно вопрос о возможности априорных
синтетических суждений (несмотря на различный характер их типов) Кант
считает возможным "...с полным основанием выразить следующим образом: как
возможна метафизика как наука?" [Там же, с.119].
В классификации суждений Канта отсутствует место для философских суждений,
природа которых, как будет далее показано, не самодостаточна. Причиной
подобного пробела, по всей видимости, стало то обстоятельство, что Кант
мыслил философию по аналогии с наукой, и в первую очередь с логикой и
математикой, бывших для него образцами строгости и достоверности в
расчленении комплексных восприятий на элементарные составные части.
Стремление "подстроить" философию под науку, разбить ее на суждения и далее
обсудить вопрос истинности этих суждений привело Канта к отрицательному
результату (ограничения, возникающие вследствие антиномий). Тем не менее
именно это стремление поставить на место философских концепций сумму их
вербальных частей повлияло на определение Кантом места суждений в
философских концепциях.
Чтобы изменить понимание места суждений в структуре философских концепций,
следует еще раз рассмотреть дихотомию аналитических и синтетических
суждений. Согласно Канту возможны либо суждения, в которых предикат не дает
нового знания об объекте (например дерево деревянное, круг круглый), либо
суждения, в которых предикат такое знание дает. Все рассмотрение ситуаций
сгруппировано вокруг связки объект - предикат.
Однако не ситуация задается через объект и предикат, а наоборот, она их
задает. Если считать единицей анализа знание о ситуации в целом, то данное
Кантом определение аналитических суждений не изменится, поскольку
сохранение знания о ситуации в целом эквивалентно сохранению знания об
объекте. Тем самым аналитические суждения определены корректно. Иное
положение с определением синтетических суждений. Синтетические суждения не
сводятся к рассмотренному Кантом варианту. Возможен и другой по сравнению с
отмеченным Кантом тип синтетических суждений; предложенный им вариант
является только частным случаем увеличения знания о ситуации в целом.
Увеличение знания о ситуации в целом может происходить не только за счет
знания об объекте: знание о ситуации может увеличиваться за счет языковой
игры с исходным объектом, причем сам этот объект как был неясным
компонентом постепенно проясняющегося образа ситуации (философской
проблемы), так и остается в конце игры (что противоречит смыслу языковой
игры по Витгенштейну). Предикат в философии не более чем пример, он не
содержит нового знания об объекте, так называемого позитивного (научного)
знания. Закон всемирного тяготения говорит о том, как тяготение
осуществляется, но не объясняет, что такое тяготение. И наоборот: философия
объясняет, что такое тяготение, делая это посредством создания
аналогического образа различных ситуаций, в которых объект, называемый
тяготением, присутствует. Склонение философских суждений обогащает образ
ситуации и служит прояснению суждений. Поэтому философские суждения не
самодостаточны: они только в синтезе (но не в сумме), в совокупном
перекрещивании и объеме дают схему-образ аналогичных ситуаций.
Cоответственно нет неверных философских суждений, а есть неполные
схемы-образы аналогичных ситуаций, то есть непроясненные проблемы.
Философские суждения не могут претендовать на истинность, но должны
раскрывать проблемы, обеспечивать их ясное видение наиболее полно. Суждения
есть способ "вмонтирования" понятий в образы.
Это понимание философских суждений превращает философию в уточняющееся
сомнение: поскольку образы аналогических ситуаций суть философские
проблемы, сомнение (присутствие проблемы) неотъемлемо присуще философии, а
поскольку видение образов ситуаций совершенствуется, то сомнение
уточняется. Проблемы проясняются, но не решаются.
Философские суждения можно назвать обратными априорными синтетическими
суждениями в отличие от прямых априорных синтетических суждений (априорных
синтетических суждений в "узком" кантовском смысле). Философские понятия -
это понятия, используемые в обратных априорных синтетических суждениях.
Таким образом, философия обращает априорное синтетическое знание на самое
себя, она его замыкает в целостный образ концепции, в философские проблемы.
В. Какой философия может стать?
1. О языке философии и новых стилях философствования
Имеется разительное несоответствие претензий философии, обозначенных в
разделе А, и ее действительного места в жизни и интеллектуального
предназначения, описанного в разделе Б. Стремление обнаружить истину и
нацеленность на результаты, конструирование концепций путем
последовательного "нанизывания" обладающих автономными смыслами понятий и
выделение принципов, отсылка к предшественникам и школьная корпоративность
суть ложные цели, которые деформируют выразительные средства философии,
закрепощают ее язык. По этому поводу Ж. Делез пишет, что "приходит время,
когда писать философские книги так, как это делалось издавна, будет
невозможно: <О, старый стиль...>" [цит. по Делез Ж. Различие и повторение.
- СПб.: Петрополис, 1998. - с.12]. Но как их писать, какие средства
окажутся лучшими?
Вариант Делеза, а в отечественном исполнении - Мамардашвили, Свасьяна,
Подороги и других известных авторов, - философия как мельница слов.
Искусное оперирование, жонглирование словами и их смыслом, парадоксальное
сочетание слов и фраз приводит к взламыванию границ существующих смыслов и
порождению читателем новых смыслов из хаоса текста (хотя самому автору эти
смыслы могут быть и неведомы). Достаточно открыть сочинения Делеза на любой
странице, чтобы увидеть там пространные комбинации слов и фраз, понимание
которых всецело зависит от воображения читателя. Рассмотрим произвольный и
весьма типичный пример:
"Пассивный Мыслящий субъект определяется не просто восприимчивостью, то
есть способностью испытывать ощущения, а сокращающимся созерцанием,
создающим сам организм до того, как создаются ощущения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65