Ордонансом Людовика XIV 1670 г. был установлен по-
рядок уголовного судопроизводства. Процесс слагался из
трех стадий: расследования, формального закрепления сви-
детельских показании и очных ставок и постановления
приговора.
Основанием для начала расследования являлась жалоба
потерпевшего, требование прокурора, инициатива судьи.
Ф. М. В о :[ ь т с р. Избранные ироияведенпя по уголовному
праву II процессу. Госюриздат, 1956, стр. 265.
Расследование начиналось с допроса свидетелей, причем
если они уличали определенное лицо, суд постановлял при-
влечь его в качестве обвиняемого. Обвиняемый в подтвер-
ждение своих показаний приносил присягу. Далее судья
направлял дело к производству в порядке ординарного пли
экстраординарного рассмотрения. При ординарном рас-
смотрении не допускались пытки и обвиняемый имел пра-
во на свободную защиту. При экстраординарном рассмот-
рении дела свидетели повторно допрашивались под прися-
гой. Новые показания уже не могли быть изменены под
страхом наказания. На этой стадии процесса производи-
лись очные ставки. После этого дело направлялось проку-
рору, который давал свое заключение: о назначении нака-
зания или о применении пыток, или о проверке доказа-
тельств. В случае, если обвиняемый подлежал телесному
наказанию, он подвергался допросу па позорной скамье.
При этом очень широко применялись пытки.
<Применение пытки в суде было настолько частым п
казалось столь естественным, что понятия пытки и судеб-
ного следствия (({пемйоп ]и(11с1а]гс) отождествлялись. При-
емы пыток в различных судах были различными; в практи-
ке парижского парламента в ходу была пытка водой,
состоявшая в том, что обвиняемому вливали в горло через
воронку или через рог определенное количество кружек
воды, пытка испанскими сапогами, при которой ноги, поме-
щенные в особые коробки, постепенно сжимались путем
вколачивания в коробки клиньев. По ордонансу 1670 г.
обвиняемый допрашивался до пытки, во время пытки и
после пытки. Последний допрос назывался <допросом на
матраце>, так как после пытки обвиняемый мог уже толь-
ко лежать просте1ртым на матраце. Кроме пытки <подгото-
вительной>, до допроса, существовала еще пытка <предва-
рительная>. которой подвергался присужденный к смерт-
ной казни для того, чтобы хотя бы после приговора
добиться от него сознания пли вынудить его назвать имена
соучастников> .
Приговор выносился после доклада судьи-докладчика.
допроса обвиняемого п рассмотрения судом всех мате1риа-
Н. П о .-1 я нс к пн. Судебное зконодатсльство Учредитель-
ного п Законодательного собраний л эпоху первой французской ре-
волюции (1789-1792 гг.). <Советское государство и право>. 1939.
5, стр. 74-75.
ордела. В основе оценки доказательств лежала теория
формальных доказательств. Судебное заседание было
строго секретным, в отсутствии прокурора, адвоката, сви-
детелей.
Во французском дореволюционном суде судебные дол-
жности продавались п покупались. Суды извлекали из
своей деятельности значительные доходы. Суд был чужд
и враждебен народу. Во французском уголовном процессе
полностью отсутствовали какие бы то ни было гарантии
личности обвиняемого.
Все перечисленные характерные черты французского
дореволюционного уголовного процесса непосредственно
вытекали из законодательных норм. Практика применения
этих норм еще более усугубляла неправосудие, сословно-
классовое неравенство, беззащитность личности, жесто-
кость репрессии. Для французского дореволюционного суда
характерны были три линии карательной политики: в отно-
шении духовенства, п отношении дворянства и в отноше-
нии третьего сословия.
Привилегированное положение духовенства очень ярко
проявлялось в сфере уголовного права. Уже в VIII в.
духовенство получило привилегию судиться своим судом,
причем не только по делам церковным, но и по общеуго-
ловным делам. Исходя из насквозь лживого, чисто фари-
сейского положения о том, что церковь не может проливать
крови, церковные суды не применяли тяжких наказаний
в отношении церковнослужителей, совершавших тягчай-
шие преступления.
Эти привилегни распространялись па самые различные
категории лиц, имевших иногда весьма отдаленное отно-
шение к официальным церковнослужителям.
Будучи весьма снисходительной к церковнослужите-
лям. совершившим тягчайшие преступленшя против лич-
постп. нравственности или собственности, церковная юсти-
ция была беспощадна к нарушителям религиозной ор-
тодоксии.
Столь же ярко в уголовном праве проявлялось и приви-
легированное положение дворянства. В период расцвета
феодализма, <когда королевская власть почти потеряла
всякое значенше, сеньоры не имели над собою верховной
пласти и совершали преступления безнаказанно. Это было
время ,улачтлин1.м11и"и1х-чярц.1би.ь, абижиЦ п убийств,
совершаемыл сваепраидрд
ФАЛИНА
тем как в это же время почти весь народ бы
в рабство и отвечал жизнью за большое нресту
лый проступок п даже ничтожную вину> .
В последующий период, когда укрепилась королевская
власть и права сеньоров были до некоторой степени огра-
ничены, изъятие дел дворян из-под уголовной юрисдикции
было еще широко [распространено. Как указывает Кистя-
ковский, <при определении наказания всегда имелось Б
виду звание совершившего преступление и звание жертвы;
таким образом преступление, совершенное дворянином
над крестьянином или духовным над светским, наказыва-
лось несравненно снисходительнее, чем преступление кре-
стьянина над дворянином или светского над духовным. Чем
выше было звание преступника и ниже жертвы его наси-
лия, тем меньше и само преступление, и наоборот> Боль-
шой фактический материал по этому вопросу приводит
Пасторе ". Но, пожалуй, наиболее существенным являлось
широкое применение королевской властью помилования
даже тех немногих дворян, которые подвергались осужде-
нию. По этому поводу Дюлор, автор ряда монографий по
истории Франции, замечает, что царствование Людовиков
XIII, XIV и XV представляло собой целую цпь помило-
ваний, которые давались ворам, убийцам и другим пре-
ступникам из дворянского сословия
Стоит привести очень яркую характеристику распрост-
раненности смертной казни, данную Бонмером в работе с
праве охоты:
<При обилии поводов для предания казни крестьян
казни были очень часты и многочисленны. Каждый сеньо]:
для удовлетворения этой потребности имел у себя висели-
цу. Этот атрибут сеньоральной власти был так важен и та1
существен, что число столбов и крючков на виселицах
выражало ту или другую степень, которую феодал зани-
мал в иерархической лестнице. Герцог, занимавший пер-
вое место после короля, мог выстроить виселицу о шести
столбах, или как он хотел. За ним следовал ба1рон, который
мог иметь виселицу только о четырех столбах; шателеп
только о трех: простой оеньор... о двух столбах, со связями
А. Ф. Кистяковский. Исследование о смертной казни
Киев, 1867, стр. 148.
" Там же, стр. 149.
М. Де Разноге 1,. Пев 1о1х рёпа1е8, уо1. 2, р. 62, 64, 68
" <Н1в1о1ге сгШдие Де 1а поЫезве>. Р., 1790, р. 224, 225, 230-232
все ивниз и и вне; господин со ср . ютици-
ей двух ел ез связей извне> ".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97