Всегда крепкий, источающий бодрость и
здоровье, с румянцем на лице, Рузаев осунулся, ссуту-
лился, обрюзг. Старик перестал обливаться холодной
водой, хотя все знали, какую это доставляло ему рань-
ше радость. Он ездил уже не верхом, а в коляске, глаза
его выцвели и смотрели на все равнодушно. Казалось,
генерал махнул на полк рукой, предоставив все дела
канцелярии. У него под носом процветало воровство,
которое все прекрасно видели, и раньше Рузаев не
допустил бы этого, вывел бы воров на чистую воду, но
теперь он или ничего не замечал, или делал вид, что
ничего не замечает.
На содержание поселённых крестьян, особенно в
первое время, отпускались огромные средства, но день-
ги эти по пути к своему назначению частенько прили-
пали к чьим-то рукам. В нашем полку многие поселяне-
хозяева при водворении своем не получали для первона-
чального заведения положенных им лошадей, коров и
многого другого из хозяйственных надобностей, тогда
как деньги были потрачены, и коровы числились по
приказу уже за поселянами. Приходилось изобретать
мор, внезапно поразивший скот, а то и списывать всё на
пожар, и таким образом корова обходилась казне в два,
а то и- три раза дороже. Исчезал в большом количестве
и казенный провиант. От приказа до рта долгий путь.
Сперва этот провиант доставлялся в батальон, оттуда в
...
57 . 58
Воа-дййствяе мятр>оом . наяс-омуА
.о")
CtwO M 7
!>здейстеи интересом к неясному>
роты, потом раздавался по капральствам и, переходя из
рук в руки, редко доходил до крестьян. Да и уличить в
воровстве было почти невозможно. Те, кого обворовыва-
ли, подчас не знали вовсе, в чем именно они обделены.
Когда же требовался отчет в том, куда ушли средства,
все бумаги были всегда в полном порядке. Иногда во-
ровство принимало совсем узаконенные формы. Напри-
мер, так было с деньгами, что зарабатывали солдаты на
общественных работах. На руки их не выдавали, но
говорили, что они тратятся на улучшенную пищу, так
что работали солдаты за один хлеб насущный, что вро-
де бы считалось очень выгодно казне. Оставалось толь-
ко желать, чтобы даровая работа была еще и самая
лучшая.
Иногда только Рузаев взрывался и изливал кипев-
шую в нем желчь на того, кто подворачивался под руку.
Так, в видах предупреждения пожаров, приказано было
иметь в каждой избе фонарь со свечой, и никто не
смел выходить ночью во двор без фонаря. Крестьяне
же, привыкшие к лучинке, видели в том прихоть на-
чальства и делали все по-своему. От неосторожного
обращения с лучиной в первой поселенной роте слу-
чился пожар, и сгорело несколько сенных сараев. Испу-
ганную, зареванную бабу, виновницу случившегося,
Рузаев самолично приказал сечь нещадно, хотя в чем
было винить эту темную женщину?
Весной начались полевые работы.
Видя, что и скот, и зерно, и сельскохозяйственные
орудия принадлежат скорее табели обязательного иму-
щества, чем им самим, поселяне проявляли к работе
охоты не более, чем к маршировке, к тому же первые
три года казна обязывалась содержать поселенные вой-
ска. Картина же поселян, вышедших в поле, представ-
ляла собой удручающее зрелище. Всем своим видом они
как бы говорили, если б могли выражаться на великом
языке древних, - Nihil habeo, nihil curo (Ничего не
имею - ни о чём не забочусь [лат.]).
Я спал по несколько часов в сутки, С раннего утра
до позднего вечера я метался по расположению нашей
роты, за всем следил, всюду, где это было возможно,
наводил порядок, делал всё, что было в моих силах.
Меня бесило, что всё разваливалось на глазах и из-за
нерадивости поселян, и из-за наплевательства офицеров.
Без личного участия, без крика, угроз, дело не шло. От
бесконечной ругани я осип, мне некогда было толком
поесть, отдохнуть, переодеться. Другие же офицеры,
собравшись где-нибудь в укромном месте, или играли в
карты, или тихо пили. Их вполне устраивала обещанная
Аракчеевым прибавка к жалованью, а что будет с солда-
тами и их семействами, этих господ волновало мало.
Особенно возмущало меня поведение Богомолова.
Помню, как весной, когда шли самые горячие поле-
вые работы, пришел нелепый приказ об учебе на форти-
фикациях, и мы сидели с ним на пригорке под березами,
глядя, как солдаты роют шанцы.
- Милый Ларионов, - говорил он. -Покончить с
вашими военными поселениями возможно только одним
способом. Чтобы что-то разрушить, его надобно сперва
построить. А для того, чтобы ускорить это разрушение,
надо всего лишь строго исполнять все приказы, и ос-
тальное приложится.
Этой своей теории Богомолов упорно следовал на
практике. В августе, когда стояла жара и самое время
было убирать урожай, запоздал приказ об уборке. К нам
в штабную связь пришел фельдфебель Панкратов, заго-
ревший, морщинистый мужик.
- Ваше благородие! Убирать надо, чего ждем?
- Приказа нет.
- Да ведь как же, ваше благородие, рожь сыпется!
57 58. 59
"aw
61
-"":s
62
64 68
69 70
52 53
56 57
-
59
-Воздййстеиа инт-братам ньясиаму
УЯ.О № 7
fttMOn № 7
пВоздбйствиа ин-герьсом к наясному
- Молчать! - было ответом. - Делай, что прика-
зывают!
Скоро пошли дожди. Убраться, конечно, не успели.
Так и пропало много из того, что могли спасти.
С офицеров требовалось поддержание чистоты в
связях и службах вверенных им поселян. Это требова-
ние, само по себе разумное и полезное, Богомолов
сумел превратить в настоящие мучения для подчинен-
ных. Содержание дома и себя в чистоте столь обреме-
нительно для русского человека, что одна непомерная
строгость в силах эту чистоту поддерживать. Подбе-
лить избу, подновить загородку, держать печку в таком
виде, чтобы всегда была чистая, как снег, - все это
для наших мужиков требования бессмысленные, если
они привыкли жить в курных избах и ставить новую
загородку, только если старая сгнила и сама развали-
лась. Зимой их заставляли расчищать во дворах снег.
- Зачем, ваше благородие? Утопчем!
В ответ снова:
- Молчать! Делай, что приказано!
О мебелях, положенных в каждую связь по табели,
о шкафах, рукомойниках и прочем они не имели ника-
кого понятия, чурались новшеств и все норовили за-
пихнуть коз да овец в горницу - привыкли жить в
одной .комнате со скотом.
Поселяне ненавидели Богомолова за его абсурдные
придирки лютой ненавистью. Он, в свою очередь, нака-
зывал их за самую малость, за непоставленный на место
ухват, за увядшие на клумбе цветы.
- Что вы делаете?! - набрасывался я на него. -
Вы с ума сошли!
Богомолов смеялся в ответ:
- Милый Ларионов, это вы сумасшедший. А я со-
вершенно нормален. Только вот обстоятельствами вы-
нужден делать работу, лишенную какого бы то ни было
смысла. Посудите сами - по нашей улице должны
расти цветы. Вы понимаете, это приказ. Приказ, чтобы
на нашей улице, как в какой-нибудь рейнской деревуш-
ке, росли цветы! Но дело в том, милый Ларионов, что
отчего-то бауэр сам сажает под своим окошком цветы, а
нашего мужика легче выпороть, чем объяснить, зачем
это надо. Да- и заставишь посадить, а на следующий
день они всё равно завянут,
Богомолов часто стал отлучаться куда-то из баталь-
она, сделался замкнут, молчалив. Наконец, всё проясни-
лось, Как-то он подошел ко мне и проговорил с делан-
ной бодростью:
- Милый Ларионов, я хотел бы видеть вас на моей
свадьбе шафером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
здоровье, с румянцем на лице, Рузаев осунулся, ссуту-
лился, обрюзг. Старик перестал обливаться холодной
водой, хотя все знали, какую это доставляло ему рань-
ше радость. Он ездил уже не верхом, а в коляске, глаза
его выцвели и смотрели на все равнодушно. Казалось,
генерал махнул на полк рукой, предоставив все дела
канцелярии. У него под носом процветало воровство,
которое все прекрасно видели, и раньше Рузаев не
допустил бы этого, вывел бы воров на чистую воду, но
теперь он или ничего не замечал, или делал вид, что
ничего не замечает.
На содержание поселённых крестьян, особенно в
первое время, отпускались огромные средства, но день-
ги эти по пути к своему назначению частенько прили-
пали к чьим-то рукам. В нашем полку многие поселяне-
хозяева при водворении своем не получали для первона-
чального заведения положенных им лошадей, коров и
многого другого из хозяйственных надобностей, тогда
как деньги были потрачены, и коровы числились по
приказу уже за поселянами. Приходилось изобретать
мор, внезапно поразивший скот, а то и списывать всё на
пожар, и таким образом корова обходилась казне в два,
а то и- три раза дороже. Исчезал в большом количестве
и казенный провиант. От приказа до рта долгий путь.
Сперва этот провиант доставлялся в батальон, оттуда в
...
57 . 58
Воа-дййствяе мятр>оом . наяс-омуА
.о")
CtwO M 7
!>здейстеи интересом к неясному>
роты, потом раздавался по капральствам и, переходя из
рук в руки, редко доходил до крестьян. Да и уличить в
воровстве было почти невозможно. Те, кого обворовыва-
ли, подчас не знали вовсе, в чем именно они обделены.
Когда же требовался отчет в том, куда ушли средства,
все бумаги были всегда в полном порядке. Иногда во-
ровство принимало совсем узаконенные формы. Напри-
мер, так было с деньгами, что зарабатывали солдаты на
общественных работах. На руки их не выдавали, но
говорили, что они тратятся на улучшенную пищу, так
что работали солдаты за один хлеб насущный, что вро-
де бы считалось очень выгодно казне. Оставалось толь-
ко желать, чтобы даровая работа была еще и самая
лучшая.
Иногда только Рузаев взрывался и изливал кипев-
шую в нем желчь на того, кто подворачивался под руку.
Так, в видах предупреждения пожаров, приказано было
иметь в каждой избе фонарь со свечой, и никто не
смел выходить ночью во двор без фонаря. Крестьяне
же, привыкшие к лучинке, видели в том прихоть на-
чальства и делали все по-своему. От неосторожного
обращения с лучиной в первой поселенной роте слу-
чился пожар, и сгорело несколько сенных сараев. Испу-
ганную, зареванную бабу, виновницу случившегося,
Рузаев самолично приказал сечь нещадно, хотя в чем
было винить эту темную женщину?
Весной начались полевые работы.
Видя, что и скот, и зерно, и сельскохозяйственные
орудия принадлежат скорее табели обязательного иму-
щества, чем им самим, поселяне проявляли к работе
охоты не более, чем к маршировке, к тому же первые
три года казна обязывалась содержать поселенные вой-
ска. Картина же поселян, вышедших в поле, представ-
ляла собой удручающее зрелище. Всем своим видом они
как бы говорили, если б могли выражаться на великом
языке древних, - Nihil habeo, nihil curo (Ничего не
имею - ни о чём не забочусь [лат.]).
Я спал по несколько часов в сутки, С раннего утра
до позднего вечера я метался по расположению нашей
роты, за всем следил, всюду, где это было возможно,
наводил порядок, делал всё, что было в моих силах.
Меня бесило, что всё разваливалось на глазах и из-за
нерадивости поселян, и из-за наплевательства офицеров.
Без личного участия, без крика, угроз, дело не шло. От
бесконечной ругани я осип, мне некогда было толком
поесть, отдохнуть, переодеться. Другие же офицеры,
собравшись где-нибудь в укромном месте, или играли в
карты, или тихо пили. Их вполне устраивала обещанная
Аракчеевым прибавка к жалованью, а что будет с солда-
тами и их семействами, этих господ волновало мало.
Особенно возмущало меня поведение Богомолова.
Помню, как весной, когда шли самые горячие поле-
вые работы, пришел нелепый приказ об учебе на форти-
фикациях, и мы сидели с ним на пригорке под березами,
глядя, как солдаты роют шанцы.
- Милый Ларионов, - говорил он. -Покончить с
вашими военными поселениями возможно только одним
способом. Чтобы что-то разрушить, его надобно сперва
построить. А для того, чтобы ускорить это разрушение,
надо всего лишь строго исполнять все приказы, и ос-
тальное приложится.
Этой своей теории Богомолов упорно следовал на
практике. В августе, когда стояла жара и самое время
было убирать урожай, запоздал приказ об уборке. К нам
в штабную связь пришел фельдфебель Панкратов, заго-
ревший, морщинистый мужик.
- Ваше благородие! Убирать надо, чего ждем?
- Приказа нет.
- Да ведь как же, ваше благородие, рожь сыпется!
57 58. 59
"aw
61
-"":s
62
64 68
69 70
52 53
56 57
-
59
-Воздййстеиа инт-братам ньясиаму
УЯ.О № 7
fttMOn № 7
пВоздбйствиа ин-герьсом к наясному
- Молчать! - было ответом. - Делай, что прика-
зывают!
Скоро пошли дожди. Убраться, конечно, не успели.
Так и пропало много из того, что могли спасти.
С офицеров требовалось поддержание чистоты в
связях и службах вверенных им поселян. Это требова-
ние, само по себе разумное и полезное, Богомолов
сумел превратить в настоящие мучения для подчинен-
ных. Содержание дома и себя в чистоте столь обреме-
нительно для русского человека, что одна непомерная
строгость в силах эту чистоту поддерживать. Подбе-
лить избу, подновить загородку, держать печку в таком
виде, чтобы всегда была чистая, как снег, - все это
для наших мужиков требования бессмысленные, если
они привыкли жить в курных избах и ставить новую
загородку, только если старая сгнила и сама развали-
лась. Зимой их заставляли расчищать во дворах снег.
- Зачем, ваше благородие? Утопчем!
В ответ снова:
- Молчать! Делай, что приказано!
О мебелях, положенных в каждую связь по табели,
о шкафах, рукомойниках и прочем они не имели ника-
кого понятия, чурались новшеств и все норовили за-
пихнуть коз да овец в горницу - привыкли жить в
одной .комнате со скотом.
Поселяне ненавидели Богомолова за его абсурдные
придирки лютой ненавистью. Он, в свою очередь, нака-
зывал их за самую малость, за непоставленный на место
ухват, за увядшие на клумбе цветы.
- Что вы делаете?! - набрасывался я на него. -
Вы с ума сошли!
Богомолов смеялся в ответ:
- Милый Ларионов, это вы сумасшедший. А я со-
вершенно нормален. Только вот обстоятельствами вы-
нужден делать работу, лишенную какого бы то ни было
смысла. Посудите сами - по нашей улице должны
расти цветы. Вы понимаете, это приказ. Приказ, чтобы
на нашей улице, как в какой-нибудь рейнской деревуш-
ке, росли цветы! Но дело в том, милый Ларионов, что
отчего-то бауэр сам сажает под своим окошком цветы, а
нашего мужика легче выпороть, чем объяснить, зачем
это надо. Да- и заставишь посадить, а на следующий
день они всё равно завянут,
Богомолов часто стал отлучаться куда-то из баталь-
она, сделался замкнут, молчалив. Наконец, всё проясни-
лось, Как-то он подошел ко мне и проговорил с делан-
ной бодростью:
- Милый Ларионов, я хотел бы видеть вас на моей
свадьбе шафером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109