Люди говорили и будут говорить откровенно и о
сокровенном, и о запретном, и о <неприятном>, и о
<непринятом>, и о <нежелательном>. Во-первых, пото-
му, что в <ложном> или уж чересчур приукрашенном
мире тоже жить нелегко, а во-вторых, и это, наверное,
главное, стать автором нового обозначения привычно
затуманенного предыдущими манипуляциями явления -
это ощущать победу и самовозвышаться. А человеку без
этого нельзя.
Это не конфликт <я> и <мы>. И не коллизия <так> и
-не так>. Это напоминание всем о праве того, что <в
:олове>, несмотря ни на что. оказаться снаружи.
Зачем? А затем, что все живое находится в состо-
янии постоянной и непрестанной войны. С болезнями, с
возрастом, с соселями, с чужими или чуждыми взгляда-
ми и суждениями, с непохожими, с несогласными, с <не
своими>, с <не такими>. Но в войне - так уж повелось
л испокон веков считается аксиомой - надо побеж-
дать, хотя бы Бремя от времени. Иначе - деморализа-
ция. Вот метод <назвать вещи своими именами> и есть
идна из таких принужденно обязательных и потому
чужных нам побед.
Этой победой мы указываем нз то, какая она, дей-
ствительность, вокруг нас. Но это, откровенно говоря.
второй, а может, и вовсе чуть ли не десятый план. На
первом же - таким действием человек рисует окружаю-
щим размеры себя, а следовательно, и величину при-
своенного себе защищенного пространства.
Если мы что-то делаем, го это всегда имеет лишь то
значение, что нам надо или остановить других, или за-
пугать, или заставить их крепко задуматься: а стоит ли
приближаться?..
Говоря и обращая внимание, созидая и преобразуя,
во всем и со всеми, мы никогда не забываем о себе.
Называя вещи <своими именами>, мы так называем не
только их, но еще и себя. Себя. себя, себя! Еще, еще,
еще!
R Во время войны поэт К.М. Симонов (1915 -
1979) написал в подарок для воинской части имени
Героя Советского Союза В.Р. Бойко стихотворение <Ли-
рическое>. Честное, правдивое, откровенное, оно было
сразу же опубликовано в дивизионной газете <За нашу
Победу!> 20 июня 1942 года. Печатая его, редакция
фронтового печатного листка, несомненно, полагалась
на метод <высечь искры огня душевного>. Но для само-
т
226
т
227
"i-teMTb вещи сгоямя имнми
wO>) № 21
гЛ-лШ-гь
гьци самими имъгУМмл
го Константина Михайловича важным было не только
одно это, но еще - через называние вещей своими
именами - дать возможность очень многим людям на
войне, в дни и годы, когда многие нравственные нормы
и ценности переплелись с невзгодами так замысловато
и вынужденно, что стали и сами другими и потребовали
к себе совершенно уже другого отношения, гордо под-
нять голову, распрямиться, выпрямиться ясно и гордо
причеловечиться среди людей, среди судьбы, среди крат-
кого мига между жизнью и смертью:
На час запомнив имена,
Здесь память долгой не бывает,
Мужчины говорят: война... .
И женщин наспех обнимают.
Спасибо той, что так легко,
Не требуя, чтоб звали - милой,
Другую ту, что далеко,
Им торопливо заменила.
Она возлюбленных чужих
Здесь пожалела, как умела,
В недобрый час согрела их
Теплом неласкового тела.
А им, которым, в бой пора,
И до любви дожить едва ли,
Всё легче помнить, что вчера
Хоть чьи-то рики обнимали.
Я не сужу их, так и знай,
На час. дозволенный войною,
Необходим нехитрый рай
Для тех, кто послабей душою.
Пусть бцдет все не так, не то,
Но вспомнить в час последней муки
Пускай чижие, но зато
Вчерашние глаза и руки.
В другое время, может быть,
И я бы прожил час с чужою,
Но в эти дни не изменить
Тебе ни телом, ни душою.
Как раз от горя, от т.ого,
Что вряд ли вновь тебя увижц,
В разлуке сердца своего
Я слабодушьем не унижц.
\
227 228 229 230 231 232 23:
Случайной лаской не согрет,
До смерти не простясь с тобою,
Я милых губ печальный след
Навек оставил за собою.
Как нелегко дается адекватность называния, ка-
кие силы надо иметь, чтобы выстоять уже после того,
выдержать лавину сметающей тебя из спокойной жизни
в нервотрепку и оправдывания критики, видно хотя бы
из такого факта. Через две недели 20-го июля 1942 года
литературовед Ираклий Андроников, поэт Семен Кирса-
нов и еще Г. Иолтуховский опубликовали во фронтовой
газете <Вперед на врага> отзыв, который иначе, как
<инфарктообещающим> (ведь это же сталинские време-
на, война, суровый аскетизм урезанных - и без того не
широких - человеческих прав не назовешь: <Кто дал
право К. Симонову проповедовать скотскую мораль? Он
утверждает свою проституционную философию как не-
кий закон войны и тем самым оскорбил мужчин и жен-
щин. Безнравственность и распутство не порицается им.
Симоновский рай - это полковой бордель, о котором,
видимо, заскучал автор. В дар бойцам части Героя Со-
ветского Союза В.Р. Бойко приносится рифмованная
пошлость. Это же поклеп на Красную Армию>.
У поэтессы Анны Андреевны Ахматовой (Горенко)
(1889 - 1966) есть такая широко известная строчка:
<Если б знали вы, из какого сора порой вырастают
стихи...> Обычно считается, что тут речь идет о труд-
ностях в поиске слов и о проблемах содержательного
плана. Но после вышеприведенной <рецензии> группы
товарищей замечаешь и другие аспекты в ахматовской
мысли...
Ш Поэту Осипу Эмильевичу Мандельштаму (1891 -
1938) тоже как-то довелось испытать следствие послед-
ствий за свою откровенность. Его стихотворение было о
человеке, заступившем на властную вахту после Лени-
на, человеке, не терпевшем, когда трогали его болевые
V
229 230
"rlssciTb
ьш.я сайими имапГмп>>
fLlwOO
-Назвать ЁЙЩИ своими имамами.>
точки или наступали на мозоль. <Поэт в России
больше, чем поэт> - видимо, руководствуясь этой точ-
кой зрения, И.В. Сталин, а сочинение Мандельштама
было именно о нем, пожелал, чтобы Осипу Эмильевичу
указали надлежащее ему место. Таким местом оказался
исправительно-трудовой лагерь, а потом и... могила,
Мы живем, под собою не чуя страны.
Наши речи за десять шагов не слышны
А коль хватит на полразговорца,
Так припомним кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд толстошеих вождей
Он играет целугами полцлюдей,
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет
Он один и собачит и тычет.
Как подкову, кует За указом указ -
Кому в лоб, кому в пах, кому в бровь, кому в глаз
Что ни казнь у него - то малина.
И широкая грудь осетина.
В Есть такая тема, о которой хоть и не говорят
откровенно, но когда говорят, то не откровенными быть
не могут. Я имею в виду тему ненормативной лексики
и табуированного секса.
Кому не известен публицистическо-исповедальный
историко-исследовательский трактат Юрия Петровича
Власова <Огненный крест>. В прошлом выдающийся
штангист, чемпион и рекордсмен мира по поднятию
тяжестей, он сумел одолеть впоследствии и признанный
врачами неизлечимым тяжелейший недуг своего позво-
ночника, а в недавние годы решил взять еще один
вес - осилить самые трудные моменты в отечествен-
ной истории. Предмет, за который он взялся, - ранние
годы в поступи Советской власти и гражданская война.
В вышеназванной книге есть красноречивый эпизод,
связанный с нашим разбором:
<...И повернули белые на Байкал. От ветра и мороза
лица потеряли .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109