На этом основании нравственной эпидемией объяснялись эпи-
демии самоубийства, следовавшие за каким-нибудь знаменитым
самоубийством, весьма сильно заинтересовавшим общественное
мнение; равным образом от нравственной эпидемии считали за-
висящими преступления, следовавшие за каким-нибудь зверским
преступлением, о котором много кричали в журналах; по той же
самой причине нравственную эпидемию считали причиной тех
политических и религиозных движений, которые сразу увлекали
целые народы за смелыми словами вдохновленного трибуна или
демагога.
На том же основании - если не на большем - мы можем
приписывать нравственной эпидемии все неожиданные и на пер-
вый взгляд необъяснимые народные манифестации.
Но удовлетворительно ли подобное объяснение? Разве между
нравственным заражением и подражанием, при желании объ-
яснить себе это явление, мы видим что-нибудь кроме разницы в
выражениях?
Сила эпидемии в самоубийстве проявляется более, чем во всех,
может быть, других явлениях этого рода. Известен случай, когда в
1772 году 15 инвалидов повесились один за другим на одном и том же
крюке, находившемся в темном коридоре инвалидного дома, в продол-
жение очень короткого промежутка времени. Известно также, что пос-
ле того, как какой-то лорд, получивший отвращение к жизни, бросился
в кратер Везувия, много англичан следовало его примеру. Можно было
бы привести здесь массу подобных фактов.
Психофизиология толпы.
Легко понять, что для того, чтобы сделать объяснение удо-
влетворительным, нам необходимо знать, каким образом распро-
страняются эти нравственные эпидемии. Иначе мы не подвинем-
ся ни на шаг.
Тард уже более семи лет тому назад понял эту необходимость
и предложил новую тогда и очень смелую гипотезу, что нрав-
ственные эпидемии имеют причину в явлениях внушения.
<Какова бы ни была клеточная функция, вызывающая мышле-
ние, - писал он, - нельзя сомневаться, что она воспроизво-
дится, повторяется внутри мозга в каждое мгновение нашей
умственной жизни, и что всякому понятию соответствует
определенная клеточная функция. Только такое бесконечное,
неистощимое существование этой сложной функции и образует
память или привычку, смотря по тому, заключено ли данное
многократное повторение в нервной системе или же оно, выйдя
из ее пределов, овладело мускульной системой. Память, если
угодно, является таким образом чистой нервной привычкой,
привычка - мускульной памятью>.
Если же (я резюмирую теорию Тарда) каждая идея или образ,
о которых мы помним, были заложены первоначально в нашем
мозгу, благодаря разговору или чтению; если всякое привычное
действие ведет свое начало или от непосредственного наблюде-
ния, или только от знания об аналогичном действии, производи-
мом другим, - то ясно, что эта память и эта привычка, прежде
чем сделаться бессознательным подражанием, были более или
менее сознательным подражанием внешнему миру.
Таким образом, с психологической точки зрения, вся интел-
лектуальная жизнь есть не что иное, как внушение, переда-
ваемое одной мозговой клеткой другой; рассматриваемая же с
социальной точки зрения, с целью доискаться основной причи-
ны, она не что иное, как влияние (5и ез^1оп) одной личности
на другую.
Теория эта, одобренная большим числом известных филосо-
фов (Тэн, Рибо, Эспинас и др.), кажущаяся мне замечательной
по своей простоте, не приобрела себе однако многих учеников,
которые сейчас же стали бы ее распространять; зато она имела
честь видеть, как, спустя несколько времени, там и сям стали
С. Сигеле <Преступная толпа>
появляться новые теории, воспроизводившие ее в ее сущности,
хотя их авторы, конечно, и не знали об ее существовании.
Такова, например, теория Серги (8ег 1), который в своей книж-
ке, озаглавленной Р1со81 ерМетма, развил совершенно самос-
тоятельно неизвестные ему теории Тарда.
Серги, целиком воспроизводя Тарда, имеет однако перед ним
то преимущество, что не останавливается над обобщениями, и
что ему неизвестна нерешительность французского философа; он
более ясно и более точным образом излагает то, что можно на-
звать физическим основанием внушения. Вот почему я считаю
полезным привести здесь его собственные слова.
<Душа - говорит он - это общий вид активности, тожде-
ственный всякой другой без исключения органической актив-
ности. Всякий, имеющий понятие об этого рода активности,
знает, что деятельность органической ткани возбуждается
только при помощи раздражителей. Когда последняя возбужде-
на каким-нибудь внешним агентом, то она обнаруживает дея-
тельность, пропорциональную природе и силе возбудителя.
Примером может нам служить мускульная ткань: в самом
деле, мы видим, что мускулы сокращаются только тогда, когда
какой-нибудь внешний деятель пробуждает в них эту способ-
ность. Это происходит, благодаря находящейся в них душе; но
в последней нет ничего самопроизвольного, ничего автономного:
она проявляет активность, когда ее возбуждают, и это прояв-
ление вполне зависит от природы возбудителей.
Я нахожу восприимчивостью - способность принимать из-
вне впечатления и рефлексом - способность обнаруживать
возбужденную активность, сообразно с полученными впечатле-
ниями. Оба эти условия могут соединиться в один основной за-
кон души - рефлекторную восприимчивость.
Уже долгое время некоторые психиатры занимаются явле-
ниями внушения во время гипноза, и думают, что это явление
бывает вообще тогда, когда объекты их исследования находят-
ся в гипнотическом сне. Они не заметили, что так называемое
ими внушение является весьма резким проявлением основных
элементов души, что это - восприимчивость, доходящая до бо-
лезненности, благодаря которой явления принимают весьма
резкую форму и делаются более очевидными, чем в нормальном
Психофизиология толпы
состоянии. Гипнотическое внушение открывает только те со-
стояния, к которым душа предрасположена, ее основные усло-
вия, по которым она действует. Внушение сводится таким об-
разом на вышесказанную восприимчивость, которая в свою оче-
редь сводится к основному закону организма, что последний
может быть приведен в действие только от полученных сти-
мулов>.
Таким образом, по Серги и Тарду, всякая идея, всякое душев-
ное движение индивида - не что иное, как рефлекс на получен-
ный извне импульс. Итак, всякий движется, действует, думает
только благодаря некоторому внушению, которое может возник-
нуть от рассматривания известного предмета, от произнесенного
перед нами слова или звука, от какого бы то ни было движения,
произведенного вне нашего организма. Это внушение может рас-
пространиться или только на одного индивида, или на несколь-
ких, или даже на большое число лиц; оно может распростра-
ниться подобно настоящей эпидемии, далеко в обществе, остав-
ляя одного совершенно свободным от своего влияния, других -
слегка задетыми, третьих - пораженными весьма сильно. В
последнем случае явления, которые оно производит, как бы они
ни были странны или ужасны, являются самой высокой степенью,
более резким выражением простого, непременного явления вну-
шения, представляющего первую причину всякого психологичес-
кого явления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87