- Откуда же и зачем они явились?
Я велел Арнаку принести мне нашу карту и углубился в ее изучение. Но
как я ее ни вертел, ничего путного придумать не мог. Рассматривая карту,
тесным кругом обступили меня и наши индейцы. В числе их оказалось
несколько воинов из других родов. Один из них, высокий, мускулистый и,
судя по виду, опытный и немолодой уже воин, ткнул пальцем куда-то в карту,
где тонкой нитью проходило среднее течение Ориноко, и произнес только одно
слово: Ангостура.
Слово это вызвало среди индейцев заметное оживление. Они явно знали
его.
- Что такое Ангостура? - спросил я.
Воин, первым произнесший это слово, выступил вперед:
- Белый Ягуар! Мы знаем, что такое Ангостура... Там испанцы! Они были
здесь у нас давно, с тех пор прошло две сухих поры. Мы тогда приплыли сюда
от горы Грифов, и они нас нашли. Грозили еще вернуться.
- Расскажи Ягуару, что они тогда сделали, - подтолкнул говорившего
другой индеец.
- Что же они сделали? - спросил я.
- Что сделали? - Мой собеседник скорчил гримасу. - Они дали Конесо
много всяких вещей, но не в подарок, не думай - не в подарок, нет! Они
сказали, что, когда вернутся, мы должны им заплатить за эти вещи... Может
быть, это они и вернулись теперь?
- Какие же вещи они дали?
- Всякие, разные! Рубашки, штаны, которые носят испанцы, но совсем
старые, рваные. Достались нам и ботинки, но с дырками, сушеное мясо их
коров, но совсем тухлое и с червями. Мы скормили его собакам. Дали нам и
несколько странных ножей - у тебя есть такой нож, Белый Ягуар! Ты по утрам
возле хижины скребешь им свою бороду...
- Это бритва! Они дали вам бритвы? Но у вас же на лице не растут
волосы!
Индеец посмотрел на меня удивленно, будто я сделал бог весть какое
открытие, потом расхохотался.
- А кто говорит, - на губах его играла ирония, - кто говорит, что
этими ножами можно было срезать волосы на бороде?
- Для чего же они еще нужны?
- Ни для чего. Они старые, ржавые и ломаные, ими даже мягкого дерева
не обстругаешь, они ломались в руках...
- Зачем же вы их брали?
- Они заставили. Мы не хотели, а они заставили, а то взяли бы нас в
рабство...
- Взяли бы в рабство?
- Да. Их прислал испанский начальник из Ангостуры, коррегидор, с
солдатами и с заряженными ружьями.
Одним из способов закабаления индейцев были у испанцев так называемые
репартиментос. Заключалось это в том, что коррегидоры, то есть префекты
округов, принуждали племена, особенно жившие в отдаленных районах,
приобретать у них вещи непригодные, но всегда по дико высоким ценам.
Индейцам приходилось покупать эти вещи, хотели они или не хотели, ведь они
не платили за них сразу, а лишь значительно позже, через год или два, и,
само собой разумеется, платили натурой, плодами земли, леса, изделиями
ремесел. Если же выплатить долга они не могли или чем-либо не угождали
посланцам коррегидора, в наказание у них угоняли часть молодежи для работы
на гасиендах или в шахтах. По закону угоняли будто бы на какое-то время,
на год или два, но в действительности никто из них никогда не возвращался
в родные селения. Вдали от родных и близких они умирали от истощения и
тоски; плантаторы не отпускали их до конца жизни.
"Возможно, сейчас в Сериму и прибыли именно такие посланцы
коррегидора для взимания долга", - подумал я.
Манаури еще раньше выслал на опушку леса двух разведчиков с заданием
следить за действиями испанцев и уведомить нас в случае их приближения. На
реке стояла наша шхуна - заманчивая добыча для алчных испанцев. Из Серимы
она не была видна за поворотом реки и рощей. Следовало принять меры, чтобы
пришельцы не обнаружили ни парусника, ни наших друзей-негров.
Я незаметно кивнул Манаури, Арнаку и негру Мигуэлю, приглашая их
последовать за собой в хижину. Когда мы остались одни, я изложил свой
план: Мигуэль с четырьмя земляками срочно отведет корабль вдоль берега
вверх по течению Итамаки. Сделать это будет нетрудно, поскольку течение,
гонимое морским приливом, как раз повернуло вспять и устремилось от
Ориноко вверх по реке. На расстоянии какой-нибудь мили от нас прежнее
русло реки узким длинным заливом врезалось в лес. Там, в чаще, шхуна будет
надежно укрыта от глаз врага. Все негры, вооруженные ружьями, пистолетами
и палицами, вместе с негритянкой Долорес останутся на борту и будут
охранять судно, не показываясь на берегу.
Друзья одобрили этот план, и только Манаури предложил отвести шхуну
несколько дальше: примерно в трех милях отсюда находился второй залив под
названием Потаро. Там будет надежнее - дальше от людей.
- Хорошо, - согласился я и обратился к Мигуэлю, - самое главное,
чтобы никто не заметил вашего отплытия, никто, понял? Это вполне возможно,
поскольку внимание всех сейчас приковано к Сериме, а река - внизу, за
склоном холма...
Остальных воинов нашего рода мы разделили на два отряда, один под
командой Арнака, второй - Вагуры. Я только собрался было отправиться
вместе с Манаури в разведку, как вдруг из рощи примчался один из наших
разведчиков с известием, что к нам бежит Конесо.
- Бежит? - спросил я удивленно. - Верховный вождь бежит?
- Да, бежит...
Конесо действительно бежал. Бежал он, конечно, не столь быстро, как
два его гонца, - он был поупитанней и постарше, - но бежал. Как видно, мы
срочно ему понадобились. Лицо верховного вождя утратило обычную
надменность и важность. Сейчас это был просто запыхавшийся перепуганный
толстяк.
- Манаури, - взмолился он, - ты мне нужен! Скорее! Скорее! Помоги
мне!
- Хорошо, помогу, но в чем? - растерялся Манаури.
- Я не могу с ними договориться. А ты говоришь по-испански...
- Говорю.
- Объясни им, что у меня нет богатств! Они требуют столько, что не
укладывается в уме! У нас нет столько! Мы бедные, у нас нет столько. Скажи
им это!
- Чего же все-таки они требуют?
- Всего, всего! Спроси лучше, чего они не требуют! Чтобы насытить их
алчность, все племя должно работать круглый год в поле, в лесу, на реке -
и все равно будет мало! Горе нам! Нам нечем платить, а они требуют!
- Сколько их? - вмешался я в разговор.
Конесо умолк, собираясь с мыслями, потом сказал:
- Испанцев всего десять или двенадцать, а начальник у них дон
Эстебан, посланец коррегидора из Ангостуры. Все они увешаны оружием...
- А индейцев сколько?
- Их больше пяти раз по десять. Это гребцы, все они из племени чаима,
и тоже вооружены, но индейским оружием...
- Что это за племя, где они живут?
- Возле Ангостуры. Они из миссии доминиканцев...
- А испанцы?. Это те, что приплывали сюда два года назад?
- Да.
Итак, дело прояснилось: речь шла о репартиментос. Испанцы прибыли
сюда не с целью убивать и покорять, а; за платой, за данью. А ну как дани
они не получат, что тогда? Не нападут ли они на индейцев, всегда готовые к
расправе над "дикарями"? Этого и опасался Конесо. Отсюда его возбуждение и
лихорадочные поиски выхода.
Вдруг я заметил, что потухшие было глаза вождя внезапно сверкнули
каким-то хитрым блеском, будто озаренные новой мыслью, и тут же вновь
потухли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166