А
если имеет место этот последний случай, то, надо полагать, есть нечто явно
не-сущее, и это положение было бы достоверным; а если не-бытие есть что-то
достоверное и понятное, то еще более понятным было бы противолежащее ему
утверждение. Если же одинаково можно утверждать то, относительно чего
имеется отрицание, то опять-таки либо необходимо говорят правильно, когда
разделяют утверждение и отрицание (например, когда утверждают, что нечто
бело и, наоборот, что оно не бело), либо не говорят правильно. И если не
говорят правильно, когда их разделяют, то в этом случае ни то ни другое не
высказывается, и тогда ничего не существует (но как могло бы говорить или
ходить то, чего нет?); кроме того, все было бы тогда одним [и тем же], как
сказано уже раньше, и одним и тем же были бы и человек, и бог, и триера, и
противоречащее им (в самом деле, если противоречащее одно другому будет
одинаково высказываться о каждом, то одно ничем не будет отличаться от
другого, ибо если бы оно отличалось, то это отличие было бы истинным [для
него] и присуще лишь ему). Но точно такой же вывод получается, если можно
высказываться правильно, когда разделяют утверждение и отрицание; и, кроме
того, получается, что все говорят и правду инеправду, и, кто это
утверждает, caм должен признать, что он говорит неправду. В то же время
очевидно, что в споре с ним речь идет ни о чем: ведь он не говорит ничего
[определенного]. Действительно, он не говорит да или нет, а говорит и да и
нет и снова отрицает и то и другое, говоря, что это не так и не этак, ибо
иначе уже имелось бы что-то определенное. Далее, если в случае истинности
утверждения ложно отрицание, а в случае истинности отрицания ложно
утверждение, то не может быть правильным, если вместе утверждается и
отрицается одно и то же. Но может быть, скажут, что мы этим утверждаем то,
что с самого начала подлежало доказательству (to keimenon).
Далее, ошибается ли тот, кто считает, что дело таким-то образом либо
обстоит, либо не обстоит, и говорит ли правду тот, кто принимает и то и
другое вместе? Если этот последний говорит правду, то какой смысл имеет
утверждение, что природа вещей именно такова? И если он говорит неправду, а
более прав тот, кто придерживается первого взгляда, то с существующим дело
уже обстоит определенным образом, и можно сказать (an), что это истинно и
не может в то же время быть неистинным. Если же все одинаково говорят и
неправду и правду, то тому, кто так считает, нельзя будет что-нибудь
произнести и сказать, ибо он вместе говорит и да и нет. Но если у него нет
никакого мнения, а он только одинаково что-то полагает и не полагает, то
какая, в самом деле, разница между ним и ребенком? А особенно это очевидно
из того, что на деле подобных взглядов не держится никто: ни другие люди,
ни те, кто высказывает это положение. Действительно, почему такой человек
идет в Мегару, а не остается дома, воображая, что туда идет? И почему он
прямо на рассвете не бросается в колодезь или в пропасть, если окажется
рядом с ними, а совершенно очевидно проявляет осторожность, вовсе не
полагая, таким образом, что попасть туда одинаково нехорошо и хорошо? Стало
быть, ясно, что одно он считает лучшим, а другое - не лучшим. Но если так,
то ему необходимо также признавать одно человеком, другое нечеловеком, одно
сладким, другое несладким. Ведь не все он ищет и принимает одинаковым
образом, когда, полагая, что хорошо бы, [например], выпить воды или
повидать человека, после этого ищет их; а между тем он должен был бы
считать все одинаковым, если одно и то же было бы одинаково и человеком, и
нечеловеком. Но, как было сказано, всякий человек, совершенно очевидно,
одного остерегается, а другого нет. Поэтому все, по-видимому, признают, что
дело обстоит вполне определенно (haples), если не со всем, то с тем, что
лучше и хуже. Если же люди признают это не на основании знания, а на
основании одного лишь мнения, то тем более им необходимо заботиться об
истине, как и больному нужно гораздо больше заботиться о здоровье, чем
здоровому, ибо тот, у кого одно лишь мнение, в сравнении со знающим не
может здраво относиться к истине.
Далее, пусть все сколько угодно обстоит "так и [вместе с тем] не так", все
же "большее" пли "меньшее" имеется в природе вещей; в самом деле, мы не
можем одинаково назвать четными число "два" и число "три", и не в
одинаковой мере заблуждается тот, кто принимает четыре за пять, и тот, кто
принимает его за тысячу. А если они заблуждаются неодинаково, то ясно, что
один заблуждается меньше, и, следовательно, он больше прав. Если же большая
степень ближе, то должно существовать нечто истинное, к чему более близко
то, что более истинно. И если даже этого нет, то уж во всяком случае
имеется нечто более достоверное и более истинное, и мы, можно считать,
избавлены от крайнего учения, мешающего что-либо пределить с помощью
размышления.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Из этого же самого мнения, [которое мы сейчас разобрали], исходит и учение
Протагора, и оба они необходимо должны быть одинаково верными или
неверными. В самом деле, если все то, что мнится и представляется, истинно,
все должно быть в одно и то же время и истинным и ложным. Ведь многие имеют
противоположные друг другу взгляды и считают при этом, что те, кто держится
не одних с ними мнений, заблуждаются; так что одно и то же должно и быть и
не быть. А если это так, то все мнения по необходимости совершенно истинны,
ибо мнения тех, кто заблуждается, и тех, кто говорит правильно,
противолежат друг другу; а если с существующим дело обстоит именно так, то
все говорят правду.
Ясно, таким образом, что оба этих учения исходят из одного и того же образа
мыслей. Но обсуждение нельзя вести со всеми ими одинаково: одних надо
убеждать, других одолевать [словесно]. Действительно, если кто пришел к
такому мнению вследствие сомнений, неведение легко излечимо (ибо надо
возражать не против их слов, а против их мыслей). Но если кто говорит так
лишь бы говорить, то единственное средство против него - изобличение его в
том, что его речь - это лишь звуки и слова. А тех, у кого это мнение было
вызвано сомнениями, к нему привело рассмотрение чувственно воспринимаемого.
Они думали, что противоречия и противоположности совместимы, поскольку они
видели, что противоположности происходят из одного и того же; если, таким
образом, не-сущее возникнуть не может, то, значит, вещь раньше одинаковым
образом была обеими противоположностями; как и говорит Анаксагор, что
всякое смешано во всяком, и то же Демокрит: и он утверждает, что пустое и
полное одинаково имеются в любой частице, хотя, по его слонам, одно из них
есть сущее, я другое - не-сущее. Так вот, тем, кто приходит к своему
взгляду на основании таких соображений, мы скажем, что они в некотором
смысле правы, в некотором ошибаются. Дело в том, что о сущем говорится
двояко, так что в одном смысле возможно возникновение из во-сущего, а в
другом нет, и одно и то же может вместе быть и сущим и не-сущим, но только
не в одном и том же отношении. В самом деле, в возможности одно и то же
может быть вместе [обеими] противоположностями, во в действительности нет.
А кроме того, мы потребуем от этих людей признать, что среди существующего
имеется и некая другого рода сущность, которой вообще не присуще ни
движение, ни уничтожение, ни возникновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
если имеет место этот последний случай, то, надо полагать, есть нечто явно
не-сущее, и это положение было бы достоверным; а если не-бытие есть что-то
достоверное и понятное, то еще более понятным было бы противолежащее ему
утверждение. Если же одинаково можно утверждать то, относительно чего
имеется отрицание, то опять-таки либо необходимо говорят правильно, когда
разделяют утверждение и отрицание (например, когда утверждают, что нечто
бело и, наоборот, что оно не бело), либо не говорят правильно. И если не
говорят правильно, когда их разделяют, то в этом случае ни то ни другое не
высказывается, и тогда ничего не существует (но как могло бы говорить или
ходить то, чего нет?); кроме того, все было бы тогда одним [и тем же], как
сказано уже раньше, и одним и тем же были бы и человек, и бог, и триера, и
противоречащее им (в самом деле, если противоречащее одно другому будет
одинаково высказываться о каждом, то одно ничем не будет отличаться от
другого, ибо если бы оно отличалось, то это отличие было бы истинным [для
него] и присуще лишь ему). Но точно такой же вывод получается, если можно
высказываться правильно, когда разделяют утверждение и отрицание; и, кроме
того, получается, что все говорят и правду инеправду, и, кто это
утверждает, caм должен признать, что он говорит неправду. В то же время
очевидно, что в споре с ним речь идет ни о чем: ведь он не говорит ничего
[определенного]. Действительно, он не говорит да или нет, а говорит и да и
нет и снова отрицает и то и другое, говоря, что это не так и не этак, ибо
иначе уже имелось бы что-то определенное. Далее, если в случае истинности
утверждения ложно отрицание, а в случае истинности отрицания ложно
утверждение, то не может быть правильным, если вместе утверждается и
отрицается одно и то же. Но может быть, скажут, что мы этим утверждаем то,
что с самого начала подлежало доказательству (to keimenon).
Далее, ошибается ли тот, кто считает, что дело таким-то образом либо
обстоит, либо не обстоит, и говорит ли правду тот, кто принимает и то и
другое вместе? Если этот последний говорит правду, то какой смысл имеет
утверждение, что природа вещей именно такова? И если он говорит неправду, а
более прав тот, кто придерживается первого взгляда, то с существующим дело
уже обстоит определенным образом, и можно сказать (an), что это истинно и
не может в то же время быть неистинным. Если же все одинаково говорят и
неправду и правду, то тому, кто так считает, нельзя будет что-нибудь
произнести и сказать, ибо он вместе говорит и да и нет. Но если у него нет
никакого мнения, а он только одинаково что-то полагает и не полагает, то
какая, в самом деле, разница между ним и ребенком? А особенно это очевидно
из того, что на деле подобных взглядов не держится никто: ни другие люди,
ни те, кто высказывает это положение. Действительно, почему такой человек
идет в Мегару, а не остается дома, воображая, что туда идет? И почему он
прямо на рассвете не бросается в колодезь или в пропасть, если окажется
рядом с ними, а совершенно очевидно проявляет осторожность, вовсе не
полагая, таким образом, что попасть туда одинаково нехорошо и хорошо? Стало
быть, ясно, что одно он считает лучшим, а другое - не лучшим. Но если так,
то ему необходимо также признавать одно человеком, другое нечеловеком, одно
сладким, другое несладким. Ведь не все он ищет и принимает одинаковым
образом, когда, полагая, что хорошо бы, [например], выпить воды или
повидать человека, после этого ищет их; а между тем он должен был бы
считать все одинаковым, если одно и то же было бы одинаково и человеком, и
нечеловеком. Но, как было сказано, всякий человек, совершенно очевидно,
одного остерегается, а другого нет. Поэтому все, по-видимому, признают, что
дело обстоит вполне определенно (haples), если не со всем, то с тем, что
лучше и хуже. Если же люди признают это не на основании знания, а на
основании одного лишь мнения, то тем более им необходимо заботиться об
истине, как и больному нужно гораздо больше заботиться о здоровье, чем
здоровому, ибо тот, у кого одно лишь мнение, в сравнении со знающим не
может здраво относиться к истине.
Далее, пусть все сколько угодно обстоит "так и [вместе с тем] не так", все
же "большее" пли "меньшее" имеется в природе вещей; в самом деле, мы не
можем одинаково назвать четными число "два" и число "три", и не в
одинаковой мере заблуждается тот, кто принимает четыре за пять, и тот, кто
принимает его за тысячу. А если они заблуждаются неодинаково, то ясно, что
один заблуждается меньше, и, следовательно, он больше прав. Если же большая
степень ближе, то должно существовать нечто истинное, к чему более близко
то, что более истинно. И если даже этого нет, то уж во всяком случае
имеется нечто более достоверное и более истинное, и мы, можно считать,
избавлены от крайнего учения, мешающего что-либо пределить с помощью
размышления.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Из этого же самого мнения, [которое мы сейчас разобрали], исходит и учение
Протагора, и оба они необходимо должны быть одинаково верными или
неверными. В самом деле, если все то, что мнится и представляется, истинно,
все должно быть в одно и то же время и истинным и ложным. Ведь многие имеют
противоположные друг другу взгляды и считают при этом, что те, кто держится
не одних с ними мнений, заблуждаются; так что одно и то же должно и быть и
не быть. А если это так, то все мнения по необходимости совершенно истинны,
ибо мнения тех, кто заблуждается, и тех, кто говорит правильно,
противолежат друг другу; а если с существующим дело обстоит именно так, то
все говорят правду.
Ясно, таким образом, что оба этих учения исходят из одного и того же образа
мыслей. Но обсуждение нельзя вести со всеми ими одинаково: одних надо
убеждать, других одолевать [словесно]. Действительно, если кто пришел к
такому мнению вследствие сомнений, неведение легко излечимо (ибо надо
возражать не против их слов, а против их мыслей). Но если кто говорит так
лишь бы говорить, то единственное средство против него - изобличение его в
том, что его речь - это лишь звуки и слова. А тех, у кого это мнение было
вызвано сомнениями, к нему привело рассмотрение чувственно воспринимаемого.
Они думали, что противоречия и противоположности совместимы, поскольку они
видели, что противоположности происходят из одного и того же; если, таким
образом, не-сущее возникнуть не может, то, значит, вещь раньше одинаковым
образом была обеими противоположностями; как и говорит Анаксагор, что
всякое смешано во всяком, и то же Демокрит: и он утверждает, что пустое и
полное одинаково имеются в любой частице, хотя, по его слонам, одно из них
есть сущее, я другое - не-сущее. Так вот, тем, кто приходит к своему
взгляду на основании таких соображений, мы скажем, что они в некотором
смысле правы, в некотором ошибаются. Дело в том, что о сущем говорится
двояко, так что в одном смысле возможно возникновение из во-сущего, а в
другом нет, и одно и то же может вместе быть и сущим и не-сущим, но только
не в одном и том же отношении. В самом деле, в возможности одно и то же
может быть вместе [обеими] противоположностями, во в действительности нет.
А кроме того, мы потребуем от этих людей признать, что среди существующего
имеется и некая другого рода сущность, которой вообще не присуще ни
движение, ни уничтожение, ни возникновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85