следовательно, таковым должно быть и "живое существо".
Так вот, если "живое существо" и в "лошади", и в "человеке" одно и то же,
подобно тому как ты [тождествен] самому себе, то каким образом одно будет
одним в вещах, существующих отдельно, и почему это "живое существо" не
будет существовать отдельно и от самого себя?
А затем, если оно будет причастно "двуногому" и "многоногому", получается
нечто несообразное, а именно, ему будут одновременно присущи
противоположности, хотя оно одно и определенное нечто. Если же здесь нет
такой причастности, то как можно говорить, что живое существо есть двуногое
или обитающее на суше? Но может быть, то и другое складывается,
соприкасается или смешивается? Однако все это нелепо.
Но допустим, "живое существо" в каждом случае различно. Тогда, можно
сказать, будет бесчисленное множество [Эйдосов], сущность которых-"живое
существо"; ведь в состав "человека" "живое существо" входит не привходящим
образом. Далее, "самих-по-себе-живых существ" будет много, ибо в каждом
отдельном [виде] "живое существо" будет сущностью (ведь оно не сказывается
о чем-то другом; иначе "человек" имел бы в своем составе это другое, т. е.
это другое было бы родом для "человека"), а кроме того, все части, из
которых слагается "человек", будут идеями; и ни одна из них не будет идеей
одного и сущностью другого, ибо это невозможно; значит, каждое "живое
существо", содержащееся в живых существах, будет самим-по-себе-живым
существом. Далее, из чего состоит это "живое существо" [в каждом виде] и
как оно происходит из самого-по-себе-живого существа? Или как может "живое
существо", сущность которого - быть живым, существовать помимо
самого-по-себе-живого существа?
А что касается [отношения идей к] чувственно воспринимаемым вещам, то здесь
получаются те же выводы, и еще более нелепые, чем эти. Если поэтому дело
обстоять таким образом не может, то очевидно, что Эйдосов этих вещей в том
смысле, в каком о них говорят некоторые, не существует.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Так как составное целое и существо (logos) - это разные сущности (я хочу
сказать, что сущность в одном смысле - это существо, соединенное с
материей, а в другом-одно лишь существо вещи), то сущности, о которых
говорится в первом смысле, подвержены уничтожению (ибо и возникновению
также), а у существа вещи не бывает так, чтобы оно уничтожалось (ибо и
возникновения у него нет, ведь возникает не бытие домом, а бытие вот этим
домом); напротив, такие сущности имеются и не имеются, не возникая и не
уничтожаясь, - доказано ведь, что никто их не рождает и не создает. А для
чувственно воспринимаемых единичных сущностей потому и нет ни определения,
ни доказательства, что они наделены материей, природа которой такова, что
она может и быть и не быть; поэтому и подвержены уничтожению все чувственно
воспринимаемые единичные сущности. Если же доказательство имеет дело [лишь]
с тем, что необходимо, а определение служит для познания, и так же как
невозможно, чтобы необходимое знание (в отличие от мнения) было то званием,
то незнанием, точно так же невозможно это и в отношении доказательства и
определения (ведь с тем, что может быть [и] иначе, имеет дело мнение), то
ясно, что для чувственно воспринимаемых единичных сущностей не может быть
ни определения, ни доказательства. В самом деле, преходящее недостоверно
для тех, кто обладает знанием, когда перестает быть предметом чувственного
восприятия, и хотя в душе сохраняются мысли о нем (1оgоi), все же ни
определения, ни доказательства его уже не будет. Поэтому, если тот, кто
имеет дело с определением, дает определение какой-нибудь единичной вещи, он
должен знать, что оно всегда может быть опровергнуто, ибо дать такое
определение невозможно.
Также, конечно, нельзя дать определение какой бы то ни было идеи, ибо идея,
как утверждают [те, кто признает идеи], есть нечто единичное и существует
отдельно. Всякое обозначение должно состоять из слов, во тот, кто дает
определение, слов не сочиняет (они были бы непонятны), а укоренившиеся
слова общи для всех [одинаковых вещей]; следовательно, эти слова необходимо
подходят и к чему-то другому, например, если бы кто-нибудь, давая тебе
определение, назвал бы тебя худым или бледным живым существом, или сказал
бы [о тебе] еще что-нибудь, что бывает и у другого. Если же кто скажет, что
ничто не мешает, чтобы в отдельности все это относилось ко многим, но
вместе - только к тебе одному, то на это нужно возразить, во-первых, что
все это относится по крайней мере к двум, например "двуногое живое
существо" - к живому существу и к двуногому (а для вещей вечных это даже
необходимо, раз они предшествуют [возникшему из них] сочетанию и составляют
его части; больше того, они могут существовать и отдельно, раз у "человека"
возможно такое существование: ведь или ни одна из частей не существует так,
или и та и другая; если ни одна не существует отдельно, то рода не будет
помимо видов; а если род существует отдельно, то и видовое отличие);
во-вторых, род и видовое отличие предшествуют виду по бытию и не
упраздняются с его упразднением.
Далее, если идеи состоят из идей (ведь составные части менее сложны), то и
составные части идеи, например "живое существо" и "двуногое", также должны
будут сказываться о многом. Если нет, то как могут они быть познаны? Ведь в
таком случае была бы некая идея, которая не могла бы сказываться больше,
нежели об одном. Между тем так не полагают, а считают, что каждая идея
допускает причастность себе [многого].
Поэтому, как сказано, остается незамеченным, что вечным вещам нельзя дать
определения, в особенности существующим в единственном числе, как,
например, Солнце или Луна. [Определяя, например, Солнце], совершают ошибку
не только тем, что прибавляют нечто такое, с устранением чего Солнце все
еще будет, например "обращающееся вокруг Земли" или "скрывающееся ночью"
(выходит, что если оно остановится или всегда будет видно, то оно уже не
будет Солнцем; между тем это было нелепо: ведь Солнце означает некоторую
сущность), но кроме того, и тем, что прибавляют нечто такое, что может
встретиться и у другого. Если бы, например, появилось другое тело с такими
же свойствами, то оно явно было бы Солнцем. Значит, обозначение обще
многим; между тем было принято, что Солнце - нечто единичное, подобно
Клеону или Сократу. Ну, а почему никто из признающих идеи не предлагает
определения какой-нибудь идеи? При подобных попытках истинность только что
сказанного стала бы очевидной.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Очевидно, между тем, что из того, что считается сущностями, большинство -
это лишь возможности: таковы части животных (ведь ни одна из них не
существует отдельно; когда же они отделены, они все существуют только как
материя), а также земля, огонь и воздух: ничто из них не едино, а каждое
есть словно молочная сыворотка, пока она не створожится и не получится из
них нечто единое. При этом можно было бы признать, что части одушевленных
существ и части души весьма сходны [друг с другом], существуя и в
действительности, и в возможности, так как они в силу чего-то имеют в своих
сочленениях начало движения; поэтому некоторые живые существа, будучи
рассеченными, продолжают жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85