Разнобой в уголовном законодательстве союзных
республик и в теории советского уголовного права по
этому вопросу отрицательно отражается на практиче-
ской деятельности органов социалистического правосу-
дия и свидетельствует о необходимости установления
единого для всех уголовных кодексов союзных респуб-
лик принципа ответственности за укрывательство. Этот
единый принцип установлен Основами уголовного зако-
нодательства Союза ССР и союзных республик, приня-
1 См. М. Меркуше в, Ответственность за укрывательство,
<Социалистическая заксиность> 1955 г. № 1; П. Павлиашвили,
Ответственность за укрывательство по делам о хищениях социали-
стической собственности, <Социалистическая законность> 1951 г,
№ 5; П. Мишунин, Институт прикосновенности к преступлению
в советском уголовиом праве, <Социалистическая законность>
1956 г. № II; П. К, Евдокимов, Ответственность за укрыва-
тельство по советскому уголовному праву, автореферат кандидат-
ской диссертации, Л., 1953, стр. 8; М. И. Ковалев, Уголовная
ответственность за укрывательство преступлений по .советскому
уголовно1му праву, автореферат кандидатской диссертации, М.,
1952, стр. 12 и др.
" Перечисленные аргументы наиболее полно изложены в статье
М. Меркушева <Ответственность за укрывательство>, <Социали-
стическая законность> 1955 г. № 7.
1ыми в декабре 1958 года, которые к соучастию относят
только заранее обещанное укрывательство. Установле-
ние такого принципа позволяет четко ограничить рамки
соучастия и включить в число соучастников только тех
лиц, которые своими действиями создали необходимые
условия для наступления преступного результата.
Один из противников деления укрывательства на
заранее обещанное и заранее не обещанное-М. Мер-
кушев утверждает, что деление укрывательства на два
вида якобы противоречит известному ленинскому поло-
жению о том, что о реальных <помыслах и чувствах>
реальных личностей нужно судить по действиям этих
личностей.
Однако такое утверждение лишено всяких основа-
ний.
Известно, что В. И. Ленин в статье <Экономическое
содержание народничества> критиковал Михайловского
и других народников за то, что они отрывали мысли и
чувства людей от объективной реальности, от конкрет-
ной обстановки, видели в сознании людей решающую
причину развития человеческого общества. Отстаивая
марксистское положение о первичности общественного
бытия и вторичности общественного сознания, В. И.
Ленин вместе с тем подчеркивал ту огромную роль,
которую играет общественное сознание в развитии че-
ловеческого общества. Следовательно, комментировать
приведенный ленинский критерий оценки реальных
<помыслов и чувств> в том смысле, что В. И. Ленин буд-
то бы не придавал никакого значения <помыслам и чув-
ствам>, является по меньшей мере неправильным. Да-
лее М. Меркушев утверждает, что деление укрыватель-
ства на заранее обещанное и заранее не обещанное яко-
бы приводит к тому, что о человеке предлагается судить
по его словам, а не по его делам Нельзя не согласить-
ся с тем, что в Советском государстве за основу сужде-
ния о человеке берутся не его слова, а дела. Именно
этим объясняется то, что по советскому уголовному за-
конодательству в подавляющем большинстве случаев
преступлениями объявляются реальные действия,
представляющие опасность для нашего общества. Одна-
См. В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 385.
2 См. М. Меркушев, Ответственность за укрывательство,
<Социалистическая законность> 1955 г. № 1, стр. 19.
ко отсюда вовсе не вытекает, что в Советском государ-
стве принято игнорировать значение слов, отрывать сло-
ва людей от их дел. В советском уголовном законода-
тельстве имеется ряд примеров, когда словесное выра-
жение <помыслов и чувств> объявляется общественно
опасным деянием. Например, устное согласие на вступ-
ление в банду уже образует состав оконченного банди-
тизма; словесная угроза убийством, истреблением иму-
щества или совершением насилия по отношению к долж-
ностным лицам или общественным работникам, приме-
ненная в целях прекращения их служебной деятельно-
сти или изменения ее характера в интересах угрожаю-
щего, также рассматривается в качестве преступления.
Если придерживаться точки зрения М. Меркушева,
то указанные случаи нельзя рассматривать в качестве
преступлений, поскольку в них лицо, кроме произнесения
слов угрожающего характера или слов, выражающих
согласие вступить в банду, ничего не совершает. Однако
советский закон объявляет такие случаи уголовно-нака-
зуемыми деяниями независимо от дальнейшего поведе-
ния виновных лиц. Законодатель, объявляя подобные
случаи уголовно-наказуемыми, исходит из предположе-
ния, что в словесной угрозе убийством или согласии на
вступление в банду содержится реальная возможность
того, что лицо перейдет от слов к делу и приведет свою
угрозу в исполнение или начнет совершать бандитские
нападения. Приведенные доводы, по нашему мнению,
дают основание считать неправильной попытку М. Мер-
кушева отрицать принципиальную разницу между зара-
нее обещанным и заранее не обещанным укрыватель-
ством на том основании, что предварительно данное обе-
щание укрыть преступника или следы преступления
якобы не имеет существенного значения, поскольку лицо
может его и не выполнить. Если укрывательство было
обещано заранее, то независимо от того, будет выпол-
нено это обещание или нет, оно уже содействует совер-
шению преступления, способствует укреплению преступ-
ного замысла у исполнителя преступления. Заручившись
предварительным согласием укрывателя, исполнитель
смелее и увереннее доводит преступный замысел до кон-
ца, зная о том, что после совершения преступления он
найдет помощь и поддержку. Исполнитель рассматри-
вает такого укрывателя как своего сообщника. Само же
лицо, давшее предварительное обещание укрыть испол-
нителя или следы совершенного им преступления, также
смотрит на него как на своего сообщника, сознавая, что
исполнитель без его помощи и содействия возможно не
совершил бы преступления. Ясно, что такое сознание
отсутствует у лица, совершившего укрывательство уже
после совершения преступления. Поэтому признак вре-
мени, т. е. когда именно выражено стремление совер-
шить укрывательство, имеет настолько важное значение,
что принципиально меняет содержание субъективной
стороны укрывательства, а следовательно, и сущность
укрывательства.
Наличие предварительного обещания характеризует
не только исполнителя, но, прежде всего, и самого укры-
вателя, который, давая обещание укрыть преступление
или преступника, сознает, что он способствует соверше-
нию преступлений. Такое сознание свидетельствует о ео
повышенной общественной опасности.
В силу указанных причин заранее обещанное укры-
вательство по своей сущности является иным, чем укры-
вательство заранее не обещанное, и в отличие от послед-
него оно должно рассматриваться как пособничество.
Заранее данное укрывателем обещание является одним
из необходимых условий совершения исполнителем пре-
ступления и причинно связано с совершаемым преступ-
лением.
Противники деления укрывательства на заранее обе-
щанное и заранее не обещанное указывают, что данное
деление затрудняет работу судебных и следственных
органов по борьбе с наиболее опасными преступления-
ми, так как вынуждает их устанавливать время, когда
было выражено согласие на укрывательство, что, по их
мнению, в ряде случаев установить невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74