– Не будь глупенькой, – процедил он с усмешкой и привлек ее к себе.
От него пахло коньяком. Сегодня он много пил после ужина, один, без всякого повода, только в надежде встряхнуться после изнурительного нервного напряжения. И тут Ирина вспомнила, что вот уже год, как у него вошло в привычку пить каждый вечер, чтобы отогнать от себя нечто такое, что тайно грызет его. Может быть, это страх перед возмездием обездоленных, которых он вгоняет в могилу, может быть – горечь сознания, что нет в его жизни чего-то такого, что имеют другие. Но чем бы это ни было, он хочет от этого избавиться, словно опасаясь сбиться с избранного им пути к безумной цели, которой он стремится достичь.
– Но будь глупенькой… – повторил Борис, но уже без насмешки, а с усталой серьезностью. – Мне хочется, чтобы ты стала похожей на меня, чтобы ты стала сильной, чтобы ты избавилась наконец от своей смешной чувствительности…
– А ты сильный? – спросила Ирина пустым голосом.
– Это доказано моей жизнью и моими успехами.
– Зачем же ты тогда пьешь каждый вечер? – спросила она с внезапным ожесточением. – Почему не можешь заснуть без спиртного? Почему прячешься от своей совести, когда приходится давать ей отчет?
– Я всегда даю отчет своей совести, но по-своему.
– Нет!.. Без алкоголя ты уже не можешь делать это даже «по-своему»… Тебе страшно, ты боишься самого себя!
– Самого себя?… – спросил он озадаченно.
– Да! И ты боишься расплаты за все, что помогло тебе достичь успеха, – за подкупы, насилия, трупы.
Он тихонько присвистнул и рассмеялся:
– Крепко!.. Последние дни были для тебя очень тяжелыми, я знаю, но все-таки ты выражаешься слишком сильно. И зачем ты вообще все это говоришь?
Голос его звучал укоризненно. Он поднялся с дивана и налил себе рюмку коньяку.
– Хочешь? – спросил он.
Ирина отрицательно покачала головой. Ей показалось, что в бледном лице Бориса, в его взгляде и даже в манере наливать коньяк есть что-то демоническое, но вместе с тем и что-то одинокое и печальное. Таким он, наверное, выглядит по вечерам, когда остается один.
– Зачем ты все это говоришь? – повторил Борис теперь уже не с упреком, а с раздражением.
– Затем, что все, что ты делаешь, чудовищно! – воскликнула Ирина. Гневные слова словно сами собой сорвались с ее уст. – Затем, что ты мог дать прибавку рабочим и предотвратить забастовку, мог уберечь от смерти и отца и всех других, кого убили! Ты ведь так богат…
– Уберечь твоего отца? – медленно повторил он, опорожнив одним духом рюмку и поставив ее на круглый лакированный столик. Он сдвинул брови – знак того, что он обдумывал что-то, искренне удивляясь. – Что ж, в этом ты права. Если бы забастовка не началась, твой отец не был бы убит. – Борис вынул платок и вытер губы. – Мне очень жаль, да!.. Ты должна простить меня. Это была большая ошибка с моей стороны. Если бы я подумал о том, что твой отец – полицейский и его могут убить, я бы повысил поденную плату в этом районе или же попросил бы никуда его не посылать…
Он был похож на чудовище, которое забавляется зловещими шутками, но Ирина вдруг догадалась, что он просто-напросто пьян. Полупустая бутылка и бездумная болтливость Бориса, на которую она только сейчас обратила внимание, не оставляли сомнений в том, что он начал пить задолго до ее прихода. И в этот вечер он выпил больше обычного.
– Слушай!.. – с неожиданной грубостью выкрикнул Борис. – Кто это тебе внушил все это?
– Что именно? – спросила Ирина, следя за выражением его лица.
Ей показалось, что его грубый тон но вяжется с виноватым и невеселым подрагиванием его ресниц.
– Что, если бы не забастовка, твоего отца не убили бы.
– Ложись спать, – тихо сказала она.
– Я хочу знать!.. – настаивал он, повышая голос.
Ирина опустила голову, чтобы не смотреть ему в глаза, и услышала, как он снова налил себе коньяку. Она поняла, что в этот вечер с Борисом творится нечто необычное. Может быть, его удручал арест брата и принятое им твердое решение ничего не предпринимать для его освобождения? Да и труп убитого перед складом, наверное, тоже лежал грузом на его совести. Но всего этого было недостаточно, чтобы потрясти его до основания и вызвать целительный душевный кризис. Стоя на вершине успеха, он казался очень сильным, а на самом деле был слаб и труслив и в хмеле искал спасения от собственного малодушия. Сейчас он предстал перед Ириной во всей своей жалкой наготе. Она увидела, какое это ничтожество, как бесплодна и мелочна его душа, как скуден его ум, годный лишь на коммерческие махинации. Всего, чего он достиг, мог бы добиться любой безнравственный ловкач, располагай он средствами, какие Борис получил от Марии. Душа Бориса была лишена красок. У него не было даже причуд и увлечений, свойственных другим табачным магнатам, не было ни идеала, к которому он стремился бы всем существом, ни семьи, к которой он относился бы с нежностью, ни пороков, которым он предавался бы. Это был всего лишь случайно разбогатевший, бесцветный и невыразительный человек, выскочка. Никакие посторонние интересы не отвлекали его от намеченной цели, и именно поэтому он так обдуманно и безукоризненно делал свое единственное дело. А дело это сводилось к тому, чтобы наживать и копить деньги, которые только разжигали его манию величия – манию человека, нищего духом, и его жестокость – жестокость труса, случайно дорвавшегося до власти. Чем могущественнее становилась «Никотиана», тем больше им овладевало безумное желание основать собственные филиалы за границей, ибо это желание спасало его от сознания своей неполноценности. А чтобы достичь цели, ему надо было неустанно наживать деньги, не останавливаясь перед подкупом, шантажом и убийствами, которые совершались втайне от других, но которые сам Борис отлично видел. И нервы его начали сдавать. Духовное ничтожество, трус и филистер, случайно вознесшийся благодаря женщине, сгибался под непосильной тяжестью. Одно дело – обманывать людей, и совсем другое – рассылать приказы, которые влекут за собой убийства. Одно дело – тягаться в ловкости с Торосяном, другое – подавлять силой стачки тысяч рабочих. Он был растерян и спиртом старался забить свой страх; он уже походил не на закоренелого разбойника, а на тщедушного, безжалостного и трусливого карманника. Может быть, по вечерам, оставшись один, он видел призрак возмездия тех, кому от отказывал в прибавке, кого полиция преследовала, травила, убивала… Все более грязным, все более жалким и невзрачным вставал Борис перед Ириной в этот вечер… Неужели это тот прежний Борис, с которым она встретилась семь лет назад в золотой октябрьский день сбора винограда?
– Молчишь!.. – процедил он с пьяной сварливостью, готовый начать беспричинную ссору.
Ирина угрюмо посмотрела на него и не ответила. Впервые она видела его в таком состоянии. Было что-то омерзительное в его попытках убежать от своего страха, в его пьянстве и придирках.
– Кто тебе все это внушил? – повышая голос, повторил он.
– Разве я не могла додуматься сама?
Он опустил голову, словно поняв бессмысленность своего вопроса, и сказал более трезвым тоном:
– Ты относишься ко мне не так, как раньше.
– Да. Это тебя удивляет?
– Я знаю… – Он говорил медленно, стараясь не упустить своей мысли. – Это родственники нажужжали тебе в уши… Этот из деревни, как его… твой двоюродный братец… Я с гимназии его помню… Все, бывало, ходил с полосатой деревенской сумкой – книжки в ней носил… Сегодня так на меня уставился, словно проглотить хотел…
– Какое он имеет отношение к нам с тобой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251