Она опаздывала на практические занятия по анатомии.
Она жила против Зоологического сада в закопченном сером кооперативном доме. Привезя дочь в Софию, Чакыр нашел ей квартиру в семье чиновника. Хозяева, молодые и бездетные, были люди скуповатые и мелочные, но вполне порядочные. Чакыр сразу это понял и согласился на довольно высокую плату, которую они запросили: ему было очень важно устроить дочь в хорошую семью.
Осень началась рано, туманами и дождями. Свинцовое небо почти касалось крыш высоких зданий на бульваре Царя Освободителя, а Витоша, которую так украшали багряные пятна листвы, когда Ирина приехала в Софию, теперь скрылась, окутанная туманами. С севера дул холодный ветер и гнал по бульвару облетевшие желтые листья диких каштанов. По мостовой бесшумно скользили такси и частные машины. Гвардейский взвод с барабаном и трубами, печатая шаг, направлялся к дворцу на смену караула. Подпоручик, который его вел, гордо выпячивал грудь, красуясь в элегантной шинели, и время от времени нехотя оглядывался, чтобы проверить, хорошо ли маршируют солдаты.
Проходя мимо здания ректората, Ирина стала перебирать в уме бесчисленные ответвления тройничного нерва и челюстной артерии, это были излюбленные темы главного ассистента, по которым он гонял студентов на занятиях. Она делала это отчасти по необходимости, отчасти – чтобы заглушить притупившееся, но постоянное чувство тоски, безнадежности и пустоты, которое ее изматывало. Как отличалась жизнь в Софии от той, которую она себе представляла!..
Медицинский факультет был расположен в старом, темном и мрачном здании, а из его подвала, в котором находились залы анатомического театра, несло зловещим запахом карболки, трупов и формалина. Ирина сняла пальто и надела чистый белый халат.
Всякий раз, как она это делала, она вспоминала свой первый приход в анатомические залы. Это был настоящий лабиринт мрачных помещений с двумя десятками столов, на которых лежали серо-коричневые трупы, покрытые белыми простынями. Над каждым столом висела лампа с рефлектором. Студенты-новички тогда замерли, потрясенные скорбной неподвижностью трупов. Под простынями угадывались очертания голов и ног; кое-где из-под простыни высовывались ступня или пальцы руки. Как много мертвецов!.. Неужели все эти бедняки, брошенные своими близкими или проданные за ничтожную сумму медицинскому факультету, были когда-то людьми, которые радовались, любили и ненавидели! Студенты испуганно озирались и разговаривали вполголоса. Одну девушку стошнило. Ирина испытывала давящее ощущение хрупкости жизни и силы смерти.
Но теперь она уже свыклась с этим чувством и, входя в зал равнодушно поздоровалась с молодым ассистентом. Ассистент, еще новичок, изучал материал вместе со студентами и легко смущался. Студенты, пользуясь этим, шутки ради задавали ему вопросы относительно несущественных тонкостей из области анатомии, предварительно прочитав о них в каком-нибудь объемистом учебнике, Главный ассистент, напротив, уже успел набить свою память всеми этими сведениями. Он мог два часа подряд рассказывать с мельчайшими подробностями о костях пяты и обнаруживал ошеломляющие знания в области кровообращения. Но, усвоив эти тонкости науки, он начал с молчаливым садизмом истязать ими студентов. Лицо его, иссушенное изучением анатомии, было всегда меланхоличным. Он в точности исполнял распоряжения своего шефа, проводил коллоквиумы со скрупулезностью будущего доцента, а на экзаменах вспоминал, кто посещал практические занятия регулярно, кто нет, и коварно мстил последним.
Ирина направилась к столу, у которого над трупом работали студенты ее группы. Эта группа состояла из трех человек и была не слишком сплоченной. В нее входили Ирина, которую все считали надменной, шумный Чингис, признанный оратор «левых» своего курса, и Бимби, приятный, спокойный юноша, предпочитавший флиртовать, вместо того чтобы терять время на ученье или политические распри. Элегантность Бимби бросалась в глаза. Это был красивый, хорошо сложенный белокурый юноша; он всегда носил дорогие костюмы и шелковые рубашки и каждый вторник посещал премьеры фильмов в кинотеатре «Рояль» вместе с какой-то не особенно привлекательной немкой. Чингис был небольшого роста, широкоплеч, грубоват, с черными как смоль волосами и монгольскими чертами лица, за что его и прозвали Чингисом.
Когда Ирина подошла к столу, Бимби в приступе необычайного усердия препарировал голову трупа, а Чингис, нагнувшись, тревожно следил за движениями его скальпеля.
– Стой! – сердито крикнул Чингис – Рассек мандибулярный отросток тригеминуса!.. Тычешь руками, как неуклюжая баба… Самое большое, что из тебя выйдет, – это терапевт или психиатр.
Бимби отложил скальпель и виновато усмехнулся.
– Ты что, не знаешь, что между птеригоидными мышцами проходит мандибулярис? – отчитывал его Чинше – Это идиотство – браться за нервы и кровеносные сосуды, когда ты еще не знаешь мышц! Только препарат испортил.
Бимби вышел в коридор покурить. Он еще не выучил не только мышц, но даже костей.
– Выдерни у себя волос, – сказал Чингис Ирине. – Дергай сильней, но осторожней, прическу испортишь… Вот так! Давай его сюда.
Чингис ловко связал концы перерезанного нерва волосом, который подала ему Ирина.
– Теперь читай! – сказал он.
Ирина открыла учебник и начала читать вслух, но вскоре стало ясно, что выучить им ничего не удастся. За соседними столами болтали и смеялись. Следующий день был днем университетского праздника, на котором медики обычно затмевали своими подвигами даже студентов юридического факультета. И они уже сейчас пришли в буйное настроение. В зале, ярко освещенном рефлекторами, стоял шум и гвалт, раздавались выкрики, хохот, и зал этот походил на пещеру, в которой пируют людоеды. Главный ассистент вышел, и студенты, пользуясь его отсутствием, стали гоняться друг за другом между столами.
– Смотри! – сказала Ирина. – Это уже ни на что не похоже!..
– Да! – Чингис важно нахмурился. – Никакого уважения к человеческой плоти… И потому завтра они станут не врачами, а всего лишь торгашами.
Чингис снова принялся препарировать.
– С кем ты будешь на празднике? – спросил он немного погодя.
– С корпорацией, – ответила Ирина.
Она еще не решила, с кем будет, но ответила так умышленно. Корпорация объединяла студентов, которые в какой-то мере были политически нейтральны. Но Чингис не мог переносить равнодушно даже их.
– Значит, ты окончательно связалась с ними? – спросил он, сердито глядя на Ирину.
– Да, – сухо проговорила она.
– С этими межеумками, которые заботятся только о своем спокойствии?… – Чингис враждебно расхохотался. – А на будущий год, вероятно, наберешься смелости и запишешься в «Братство».
– Нет, этого удовольствия я тебе не доставлю. – В голосе Ирины послышалось раздражение. – Ты невыносим!..
Чингис неожиданно заговорил миролюбиво:
– Я хочу, чтобы ты записалась в «Братство» и своими глазами увидела, какое оно мерзкое. Тогда ты сама придешь к нам.
– Этого не будет никогда.
– А я надеюсь, что будет. – Чингис взглянул на нее своими зоркими монгольскими глазами. – Если только ты не найдешь богатого мужа.
– Хватит тебе заниматься мной! – взорвалась Ирина.
С досадливой гримасой она стала укладывать портфель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251
Она жила против Зоологического сада в закопченном сером кооперативном доме. Привезя дочь в Софию, Чакыр нашел ей квартиру в семье чиновника. Хозяева, молодые и бездетные, были люди скуповатые и мелочные, но вполне порядочные. Чакыр сразу это понял и согласился на довольно высокую плату, которую они запросили: ему было очень важно устроить дочь в хорошую семью.
Осень началась рано, туманами и дождями. Свинцовое небо почти касалось крыш высоких зданий на бульваре Царя Освободителя, а Витоша, которую так украшали багряные пятна листвы, когда Ирина приехала в Софию, теперь скрылась, окутанная туманами. С севера дул холодный ветер и гнал по бульвару облетевшие желтые листья диких каштанов. По мостовой бесшумно скользили такси и частные машины. Гвардейский взвод с барабаном и трубами, печатая шаг, направлялся к дворцу на смену караула. Подпоручик, который его вел, гордо выпячивал грудь, красуясь в элегантной шинели, и время от времени нехотя оглядывался, чтобы проверить, хорошо ли маршируют солдаты.
Проходя мимо здания ректората, Ирина стала перебирать в уме бесчисленные ответвления тройничного нерва и челюстной артерии, это были излюбленные темы главного ассистента, по которым он гонял студентов на занятиях. Она делала это отчасти по необходимости, отчасти – чтобы заглушить притупившееся, но постоянное чувство тоски, безнадежности и пустоты, которое ее изматывало. Как отличалась жизнь в Софии от той, которую она себе представляла!..
Медицинский факультет был расположен в старом, темном и мрачном здании, а из его подвала, в котором находились залы анатомического театра, несло зловещим запахом карболки, трупов и формалина. Ирина сняла пальто и надела чистый белый халат.
Всякий раз, как она это делала, она вспоминала свой первый приход в анатомические залы. Это был настоящий лабиринт мрачных помещений с двумя десятками столов, на которых лежали серо-коричневые трупы, покрытые белыми простынями. Над каждым столом висела лампа с рефлектором. Студенты-новички тогда замерли, потрясенные скорбной неподвижностью трупов. Под простынями угадывались очертания голов и ног; кое-где из-под простыни высовывались ступня или пальцы руки. Как много мертвецов!.. Неужели все эти бедняки, брошенные своими близкими или проданные за ничтожную сумму медицинскому факультету, были когда-то людьми, которые радовались, любили и ненавидели! Студенты испуганно озирались и разговаривали вполголоса. Одну девушку стошнило. Ирина испытывала давящее ощущение хрупкости жизни и силы смерти.
Но теперь она уже свыклась с этим чувством и, входя в зал равнодушно поздоровалась с молодым ассистентом. Ассистент, еще новичок, изучал материал вместе со студентами и легко смущался. Студенты, пользуясь этим, шутки ради задавали ему вопросы относительно несущественных тонкостей из области анатомии, предварительно прочитав о них в каком-нибудь объемистом учебнике, Главный ассистент, напротив, уже успел набить свою память всеми этими сведениями. Он мог два часа подряд рассказывать с мельчайшими подробностями о костях пяты и обнаруживал ошеломляющие знания в области кровообращения. Но, усвоив эти тонкости науки, он начал с молчаливым садизмом истязать ими студентов. Лицо его, иссушенное изучением анатомии, было всегда меланхоличным. Он в точности исполнял распоряжения своего шефа, проводил коллоквиумы со скрупулезностью будущего доцента, а на экзаменах вспоминал, кто посещал практические занятия регулярно, кто нет, и коварно мстил последним.
Ирина направилась к столу, у которого над трупом работали студенты ее группы. Эта группа состояла из трех человек и была не слишком сплоченной. В нее входили Ирина, которую все считали надменной, шумный Чингис, признанный оратор «левых» своего курса, и Бимби, приятный, спокойный юноша, предпочитавший флиртовать, вместо того чтобы терять время на ученье или политические распри. Элегантность Бимби бросалась в глаза. Это был красивый, хорошо сложенный белокурый юноша; он всегда носил дорогие костюмы и шелковые рубашки и каждый вторник посещал премьеры фильмов в кинотеатре «Рояль» вместе с какой-то не особенно привлекательной немкой. Чингис был небольшого роста, широкоплеч, грубоват, с черными как смоль волосами и монгольскими чертами лица, за что его и прозвали Чингисом.
Когда Ирина подошла к столу, Бимби в приступе необычайного усердия препарировал голову трупа, а Чингис, нагнувшись, тревожно следил за движениями его скальпеля.
– Стой! – сердито крикнул Чингис – Рассек мандибулярный отросток тригеминуса!.. Тычешь руками, как неуклюжая баба… Самое большое, что из тебя выйдет, – это терапевт или психиатр.
Бимби отложил скальпель и виновато усмехнулся.
– Ты что, не знаешь, что между птеригоидными мышцами проходит мандибулярис? – отчитывал его Чинше – Это идиотство – браться за нервы и кровеносные сосуды, когда ты еще не знаешь мышц! Только препарат испортил.
Бимби вышел в коридор покурить. Он еще не выучил не только мышц, но даже костей.
– Выдерни у себя волос, – сказал Чингис Ирине. – Дергай сильней, но осторожней, прическу испортишь… Вот так! Давай его сюда.
Чингис ловко связал концы перерезанного нерва волосом, который подала ему Ирина.
– Теперь читай! – сказал он.
Ирина открыла учебник и начала читать вслух, но вскоре стало ясно, что выучить им ничего не удастся. За соседними столами болтали и смеялись. Следующий день был днем университетского праздника, на котором медики обычно затмевали своими подвигами даже студентов юридического факультета. И они уже сейчас пришли в буйное настроение. В зале, ярко освещенном рефлекторами, стоял шум и гвалт, раздавались выкрики, хохот, и зал этот походил на пещеру, в которой пируют людоеды. Главный ассистент вышел, и студенты, пользуясь его отсутствием, стали гоняться друг за другом между столами.
– Смотри! – сказала Ирина. – Это уже ни на что не похоже!..
– Да! – Чингис важно нахмурился. – Никакого уважения к человеческой плоти… И потому завтра они станут не врачами, а всего лишь торгашами.
Чингис снова принялся препарировать.
– С кем ты будешь на празднике? – спросил он немного погодя.
– С корпорацией, – ответила Ирина.
Она еще не решила, с кем будет, но ответила так умышленно. Корпорация объединяла студентов, которые в какой-то мере были политически нейтральны. Но Чингис не мог переносить равнодушно даже их.
– Значит, ты окончательно связалась с ними? – спросил он, сердито глядя на Ирину.
– Да, – сухо проговорила она.
– С этими межеумками, которые заботятся только о своем спокойствии?… – Чингис враждебно расхохотался. – А на будущий год, вероятно, наберешься смелости и запишешься в «Братство».
– Нет, этого удовольствия я тебе не доставлю. – В голосе Ирины послышалось раздражение. – Ты невыносим!..
Чингис неожиданно заговорил миролюбиво:
– Я хочу, чтобы ты записалась в «Братство» и своими глазами увидела, какое оно мерзкое. Тогда ты сама придешь к нам.
– Этого не будет никогда.
– А я надеюсь, что будет. – Чингис взглянул на нее своими зоркими монгольскими глазами. – Если только ты не найдешь богатого мужа.
– Хватит тебе заниматься мной! – взорвалась Ирина.
С досадливой гримасой она стала укладывать портфель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251