Нет сомнения, что эта встреча сыграла значительную роль в творческом развитии юного Моцарта, как и музыка Гайдна, учеником которого он себя считал.
Нельзя забывать также о громадных заслугах в этом отношении его отца, Леопольда Моцарта, которому посвящено немало страниц в книге Вейса. Конечно, Леопольд был честолюбив и, если можно здесь употребить это слово, корыстолюбив, как, впрочем, почти все музыканты его времени, дрожавшие за место при дворе того или иного властодержца и даже магната – единственный источник хоть скудного, но постоянного заработка. Неудивительно поэтому нарочитое, навязчиво частое упоминание о дельгах или драгоценностях в повествовании Вейса. Но Леопольд Моцарт заботился не только о заработках сына, а больше всего и превыше всего о его музыкальном образовании, которое постепенно становилось все более обширным.
Отец Вольфганга был талантливым, первоклассным педагогом. Его «Скрипичная школа» была опубликована в год рождения Вольфганга (русское издание вышло в Петербурге в 1804 г.). Отец Моцарта был также композитором и во многих отношениях примечательным теоретиком. Об этом свидетельствует, в частности, исследование С. И. Танеева «Содержание тетради собственных упражнений Моцарта в строгом контрапункте», где автор называет Моцарта величайшим мастером многоголосной музыки. Единственный серьезный упрек, который мы можем сделать Дэвиду Вейсу, сводится, видимо, к тому, что он недостаточно ярко показал роль Леопольда Моцарта в процессе созревания гения и мастерства его сына, высоко, впрочем, ценившего авторитет отца.
Леопольд Моцарт (кстати, как явствует из свидетельства о крещении, его полное имя было Иоганн Георг Леопольд), сын аугсбургского переплетчика, был первым наставником и учителем своего сына и первым композитором – заметим попутно, чрезвычайно плодовитым, – манере которого начал подражать Вольфганг. Справедливость требует отметить, что довольно скоро они поменялись ролями, и отец оказался под сильным влиянием сына, ярчайшая творческая индивидуальность которого проявилась необычайно рано.
Поясним сказанное нами ранее о различных «манерах», усваивавшихся Вольфгангом. Важно помнить, что на протяжении очень долгого времени музыка носила, если можно так выразиться, «прикладной» характер. Католическая церковь требовала инструментально-вокальных произведений для сопровождения богослужебных обрядов. Так возникало неисчислимое количество месс, мелодии которых должны были укладываться в рамки грегорианского (плавного, не допускавшего скачков) cantus planus, пения, погружавшего слушателей в молитвенное настроение. Этой цели отвечали и другие жанры церковной музыки. Для балов и светских увеселений также требовалась музыка. В отличие от церковной она была оживленной, радостной, носила как бы декоративный характер.
Зарождение оперного жанра сильно изменило положение вещей. Мастера музыкально-сценического творчества уже ощущали и воплощали неизмеримые богатства человеческих чувств и переживаний. Впрочем, и в духовной музыке также наблюдалось стремление к расширению эмоциональной образности, что дало, например, основания церкви объявить «Высокую мессу» Баха «непригодной для литургии».
Но в музыке XVIII века созревали и другие жанры, прежде всего сонатно-симфонический, предпосылки которого возникали еще до появления первых сонат и симфоний. «Манера Телемана», в которой импровизировал чудо-ребоенок, уже таила в себе некую взрывчатую силу, которой композитора научил так же, как и некоторых своих сыновей и любимого ученика Кребса (1690–1762), великий Бах. «Манера» эта заключалась в том, что во второй части менуэта – жанра вполне «благонадежного» – наступало свободное развитие темы первой части, а это уже давало некоторую возможность того эмоционального обогащения музыки, к которому на протяжении всей своей жизни стремился Моцарт.
И различные «манеры» многих других композиторов восходили к гениальному баховскому принципу варьирования (а затем и разработки тем), так или иначе развивавшемуся в творчество отдельных мастеров. Из жанра клавичембальных «упражнений» Доменико Скарлатти (1685–1757), сына создателя неаполитанской оперы Алессандро Скарлатти, выросла постепенно одночастная соната Скарлатти, написавшего в этом жанре около 600 произведений, поныне сохранивших свою жизненность. Название «соната» Скарлатти применял не в том смысле, который пришел позже, но он смело пользовался полифоническими приемами, контрастами двух тем, самыми разнообразными видами клавирной техники, и, конечно, именно он заложил основы многочастной сонаты моцартовской эпохи.
Необходимо упомянуть еще нескольких мастеров, сыгравших роль в становлении Моцарта-музыканта. Это – зальцбургский (с 1763 г.) композитор и первоклассный органист Иоганн Михаэль Гайдн (1737–1806), младший брат уже упоминавшегося великого мастера венской школы, особенно много работавший в области церковной музыки. Каковы бы ни были его личные качества, упоминаемые Вейсом, общение с этим, несомненно, незаурядным музыкантом принесло свои плоды для Моцарта в зальцбургский период его жизни. И крайне важными были для него связи со славянскими музыкантами. Трудно сказать, в какой степени Моцарт мог в детском возрасте, будучи в Брно и Оломоуце, познакомиться с моравской песенностью, но в Италии он, начиная с 1770 г., встречался с «божественным чехом» – Йозефом Мысливечком (за рубежом он был известен как Венаторини, 1737–1781), был знаком с достижениями яро-мержицкой и мангеймской школ, много работавших в области сонатно-симфонической музыки и музыкально-сценического искусства.
Если добавить, что Моцарт слушал в Париже наиболее выдающихся композиторов и клавесинистов, причем великий Рамо, как подчеркивает Вейс в соответствии с действительностью, отнесся к нему с отеческой благожелательностью, то можно сделать вывод, что уже в очень гоном возрасте Моцарт глубоко изучил музыкальную литературу и исполнительское искусство, включая сценические произведения, пение и инструментальную музыку. Он в совершенстве знал традиционные нормы церковной музыки, хотя и не питал к ней склонности, и уже в детские годы начал постигать безграничные возможности звучания органа. Напомним, что Бах в свое время проделал пешком долгий путь из Арнштадта до Любека, чтобы послушать игру Дитриха Букстехуде, который сотрясал своды храма так, что оттуда, как утверждали прихожане, с ужасом вылетали нечистые духи, застревая в окнах собора… Вслед за Букстехуде и Бахом Моцарт стал одним из величайших мастеров клавирной, а затем и органной игры.
4
История музыкального искусства не знает примеров столь раннего овладения всеми видами профессиональных навыков, которое можно было бы сравнить с творческим созреванием Моцарта и которое, чаще всего объясняют уникальной, гениальной одаренностью, принесшей Вольфгангу, когда он был еще подростком, академические дипломы и связанный с возведением в дворянское достоинство орден Золотой шпоры. Не лишено интереса то обстоятельство, что этим орденом наградил юного композитора папа Клемент XIV Гапганелли, прославившийся буллой, которая объявляла орден иезуитов распущенным и, по словам папы, тем самым обрекала на смерть его самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
Нельзя забывать также о громадных заслугах в этом отношении его отца, Леопольда Моцарта, которому посвящено немало страниц в книге Вейса. Конечно, Леопольд был честолюбив и, если можно здесь употребить это слово, корыстолюбив, как, впрочем, почти все музыканты его времени, дрожавшие за место при дворе того или иного властодержца и даже магната – единственный источник хоть скудного, но постоянного заработка. Неудивительно поэтому нарочитое, навязчиво частое упоминание о дельгах или драгоценностях в повествовании Вейса. Но Леопольд Моцарт заботился не только о заработках сына, а больше всего и превыше всего о его музыкальном образовании, которое постепенно становилось все более обширным.
Отец Вольфганга был талантливым, первоклассным педагогом. Его «Скрипичная школа» была опубликована в год рождения Вольфганга (русское издание вышло в Петербурге в 1804 г.). Отец Моцарта был также композитором и во многих отношениях примечательным теоретиком. Об этом свидетельствует, в частности, исследование С. И. Танеева «Содержание тетради собственных упражнений Моцарта в строгом контрапункте», где автор называет Моцарта величайшим мастером многоголосной музыки. Единственный серьезный упрек, который мы можем сделать Дэвиду Вейсу, сводится, видимо, к тому, что он недостаточно ярко показал роль Леопольда Моцарта в процессе созревания гения и мастерства его сына, высоко, впрочем, ценившего авторитет отца.
Леопольд Моцарт (кстати, как явствует из свидетельства о крещении, его полное имя было Иоганн Георг Леопольд), сын аугсбургского переплетчика, был первым наставником и учителем своего сына и первым композитором – заметим попутно, чрезвычайно плодовитым, – манере которого начал подражать Вольфганг. Справедливость требует отметить, что довольно скоро они поменялись ролями, и отец оказался под сильным влиянием сына, ярчайшая творческая индивидуальность которого проявилась необычайно рано.
Поясним сказанное нами ранее о различных «манерах», усваивавшихся Вольфгангом. Важно помнить, что на протяжении очень долгого времени музыка носила, если можно так выразиться, «прикладной» характер. Католическая церковь требовала инструментально-вокальных произведений для сопровождения богослужебных обрядов. Так возникало неисчислимое количество месс, мелодии которых должны были укладываться в рамки грегорианского (плавного, не допускавшего скачков) cantus planus, пения, погружавшего слушателей в молитвенное настроение. Этой цели отвечали и другие жанры церковной музыки. Для балов и светских увеселений также требовалась музыка. В отличие от церковной она была оживленной, радостной, носила как бы декоративный характер.
Зарождение оперного жанра сильно изменило положение вещей. Мастера музыкально-сценического творчества уже ощущали и воплощали неизмеримые богатства человеческих чувств и переживаний. Впрочем, и в духовной музыке также наблюдалось стремление к расширению эмоциональной образности, что дало, например, основания церкви объявить «Высокую мессу» Баха «непригодной для литургии».
Но в музыке XVIII века созревали и другие жанры, прежде всего сонатно-симфонический, предпосылки которого возникали еще до появления первых сонат и симфоний. «Манера Телемана», в которой импровизировал чудо-ребоенок, уже таила в себе некую взрывчатую силу, которой композитора научил так же, как и некоторых своих сыновей и любимого ученика Кребса (1690–1762), великий Бах. «Манера» эта заключалась в том, что во второй части менуэта – жанра вполне «благонадежного» – наступало свободное развитие темы первой части, а это уже давало некоторую возможность того эмоционального обогащения музыки, к которому на протяжении всей своей жизни стремился Моцарт.
И различные «манеры» многих других композиторов восходили к гениальному баховскому принципу варьирования (а затем и разработки тем), так или иначе развивавшемуся в творчество отдельных мастеров. Из жанра клавичембальных «упражнений» Доменико Скарлатти (1685–1757), сына создателя неаполитанской оперы Алессандро Скарлатти, выросла постепенно одночастная соната Скарлатти, написавшего в этом жанре около 600 произведений, поныне сохранивших свою жизненность. Название «соната» Скарлатти применял не в том смысле, который пришел позже, но он смело пользовался полифоническими приемами, контрастами двух тем, самыми разнообразными видами клавирной техники, и, конечно, именно он заложил основы многочастной сонаты моцартовской эпохи.
Необходимо упомянуть еще нескольких мастеров, сыгравших роль в становлении Моцарта-музыканта. Это – зальцбургский (с 1763 г.) композитор и первоклассный органист Иоганн Михаэль Гайдн (1737–1806), младший брат уже упоминавшегося великого мастера венской школы, особенно много работавший в области церковной музыки. Каковы бы ни были его личные качества, упоминаемые Вейсом, общение с этим, несомненно, незаурядным музыкантом принесло свои плоды для Моцарта в зальцбургский период его жизни. И крайне важными были для него связи со славянскими музыкантами. Трудно сказать, в какой степени Моцарт мог в детском возрасте, будучи в Брно и Оломоуце, познакомиться с моравской песенностью, но в Италии он, начиная с 1770 г., встречался с «божественным чехом» – Йозефом Мысливечком (за рубежом он был известен как Венаторини, 1737–1781), был знаком с достижениями яро-мержицкой и мангеймской школ, много работавших в области сонатно-симфонической музыки и музыкально-сценического искусства.
Если добавить, что Моцарт слушал в Париже наиболее выдающихся композиторов и клавесинистов, причем великий Рамо, как подчеркивает Вейс в соответствии с действительностью, отнесся к нему с отеческой благожелательностью, то можно сделать вывод, что уже в очень гоном возрасте Моцарт глубоко изучил музыкальную литературу и исполнительское искусство, включая сценические произведения, пение и инструментальную музыку. Он в совершенстве знал традиционные нормы церковной музыки, хотя и не питал к ней склонности, и уже в детские годы начал постигать безграничные возможности звучания органа. Напомним, что Бах в свое время проделал пешком долгий путь из Арнштадта до Любека, чтобы послушать игру Дитриха Букстехуде, который сотрясал своды храма так, что оттуда, как утверждали прихожане, с ужасом вылетали нечистые духи, застревая в окнах собора… Вслед за Букстехуде и Бахом Моцарт стал одним из величайших мастеров клавирной, а затем и органной игры.
4
История музыкального искусства не знает примеров столь раннего овладения всеми видами профессиональных навыков, которое можно было бы сравнить с творческим созреванием Моцарта и которое, чаще всего объясняют уникальной, гениальной одаренностью, принесшей Вольфгангу, когда он был еще подростком, академические дипломы и связанный с возведением в дворянское достоинство орден Золотой шпоры. Не лишено интереса то обстоятельство, что этим орденом наградил юного композитора папа Клемент XIV Гапганелли, прославившийся буллой, которая объявляла орден иезуитов распущенным и, по словам папы, тем самым обрекала на смерть его самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205