Вольфганг знал, что семьи Лютцов и Лодрон расположены к нему. Графиня Лодрон приходилась родной сестрой графине ван Эйк и графу Карлу Арко, а графиня Лютцов была племянницей архиепископа – как-никак самые влиятельные зальцбургские семьи. Граф Лодрон командовал армией, а граф Лютцов был комендантом крепости Гогензальцбург.
Но больше всего удивило Вольфганга появление графа Феликса фон Мельк в сопровождении его сыновей Франца и Альберта и нового обер-камергера графа Карла Арко. Вот этого уж Вольфганг никак не ожидал.
Наннерль пожалела, что е ними нет Барбары, и Альберт фон Мельк пояснил:
– Ей нездоровится. Сильно болит голова.
– Бедняжка, – сказала Наннерль, – нам будет без нее скучно.
– И ей тоже, – откликнулся Альберт.
Тереза Баризани сказала Вольфгангу, что он прекрасно танцует; Урсулу Хагенауэр удивила его спокойная манера держаться – раньше он был другим. Барбара Зези, дочь их бакалейщика, пожаловалась, что Вольфганг слишком крепко ее обнимает, однако не стала его отталкивать.
Вольфганг танцевал менуэт с графиней Лютцов. Несмотря на разницу в возрасте, они были лучшей парой в зале, и все остановились и стали им аплодировать. Все, кроме графа Арко, который похлопал по плечу Вольфганга, отобрал у него даму и сам повел ее в танце, пытаясь затмить Вольфганга. Вольфганг с удовлетворением увидел, что его противнику недостает грации; явно недовольна своим новым партнером была и графиня Лютцов.
Вольфганг услышал, как граф Феликс фон Мельк сказал Папе:
– Как выросли ваши дети! Скоро они обзаведутся собственными семьями.
– У них еще есть время, – ответил Папа. – Особенно у Вольфганга.
– Теперь, когда вы окончательно устроились, Вольфгангу надо подыскать хорошую невесту.
– Окончательно? Это на мое-то жалованье?
– Зачем же вы переехали на Ганнибальплац?
– Я сделал это ради семьи.
К ним присоединился Карл Арко; графиня Лютцов, сказавшись усталой, не захотела больше танцевать.
– Все знают, Моцарт, что вы очень богаты, – сказал граф.
– Вот как?
– Вы, должно быть, составили себе за поездки целое состояние? – продолжал Карл Арко.
– Вы забываете о расходах. На еду, на дорогу, на квартиру.
– В Париже вы жили у моей сестры, несомненно, вам частенько удавалось устраиваться подобным образом.
– Ваша сестра была необычайной женщиной, – с чувством сказал Леопольд,
– Не вижу, какое это имеет отношение к моим словам
– Ваша покойная сестра относилась к нам очень сердечно. – И Леопольд повернулся к Буллингеру, стоявшему в стороне.
– Не тратьте на меня время, Леопольд, – усмехнулся Буллингер. – Я – изгой. Иллюстрация терпимости архиепископа.
Но от Карла Арко было не так-то легко избавиться, он последовал за Леопольдом.
– Почему бы вашему сыну не сыграть для нас? – спросил он.
– Зачем?
– Это у него лучше всего получается.
И прежде чем Леопольд успел что-нибудь ответить, граф подошел к Вольфгангу, беседовавшему с графиней Лютцов.
– У вас такие чудесные руки, Вольфганг, – говорила графиня, – сильные и нежные.
Вот и покажите нам свои руки. Сыграйте что-нибудь, Моцарт, – перебил ее Карл Арко.
Если бы граф Арко умел читать чужие мысли! Но лицо Вольфганга ничего не выражало, когда, повернувшись к графу, он спокойно ответил:
– Сегодня я не расположен играть.
Арко возмущенно посмотрел на Вольфганга, но не успел выразить своего недовольства – к ним подошла его сестра графиня Лодрон.
– Мне бы хотелось, чтобы мои дочери брали уроки игры на клавесине у Вольфганга, – сказала она.
– А как к этому отнесется его светлость? – спросил Леопольд.
– Не сомневаюсь, что графиня Лютцов при желании сумеет добиться разрешения у своего дяди. Ведь платить за уроки мы будем сами. Не вмешивайся, пожалуйста, – остановила графиня Лодрон брата, порывавшегося что-то сказать.
– Я буду рада похлопотать за Вольфганга, – тут же согласилась графиня Лютцов.
– Значит, решено, – продолжала графиня Лодрон. – Вольфганг будет давать уроки девочкам.
– Если согласится, – вставил Леопольд.
– Я буду рад, – сказал Вольфганг. – Могу давать уроки также и вам, графиня. – Что будет куда интереснее, подумал он.
– Спасибо, Вольфганг. Посмотрим, как пойдут дела у девочек.
– Уверена, дела у них пойдут прекрасно, – сказала графиня Лютцов.
И прежде чем граф Арко успел пригласить ее, она опять пошла танцевать с Вольфгангом.
– Не огорчайтесь, Вольфганг, – шепнула графиня, – это не последняя ваша любовь.
– Я вполне счастлив, графиня.
– И, наверное, поэтому не хотите играть?
– Зато хочу танцевать.
– С вами очень приятно танцевать. Но в первую очередь вы музыкант, а потом уж кавалер.
Что верно, то верно, подумал Вольфганг, он может шутить с графиней, он даже может танцевать с ней, но жениться ни на ней и ни на ком другом из ее круга не имеет права.
36
К восемнадцати годам Вольфганг уже имел некоторый опыт ухаживания за девушками.
Он было остановил свой выбор на Терезе Баризани, за которой ухаживал и прежде, – она дарила его своим вниманием, но после Барбары казалась малопривлекательной. Несколько вечеров он провел в обществе Урсулы Хагенауэр, девушки несравненно более миловидной, но они слишком давно и хорошо знали друг друга, и он относился к ней почти как к сестре. Ему нравилась и Луиза фон Робиниг, только она была чересчур чопорна.
Графини Лютцов и Лодрон были куда более привлекательны. Они добились для Вольфганга разрешения давать уроки, и он проникся к ним еще большей симпатией. Графиня Лютцов одевалась по последней моде, лицо ее все еще было красивым, несмотря на впалые щеки и слишком острый подбородок, разговор отличался остроумием, и она понимала музыку. Графиня часто говорила ему комплименты, и без тени кокетства. И хотя это была весьма приятная дружба, Вольфганг предпочел бы более романтичные отношения.
Графиня Лодрон не отличалась такой красотой и умом, но обладала природным очарованием, напоминавшим ему графиню ван Эйк; покровительствуя Вольфгангу, она держалась так, словно честь делали ей. Однако ей хотелось влиять на него и в нравственном отношении, и это ограничивало свободу общения.
По характеру Вольфганг был юношей увлекающимся и в любое дело вкладывал всю душу, но ничто не захватывало его целиком. Однако Зальцбург, этот провинциальный по сравнению с Веной, Миланом и Парижем церковный городок, начинал занимать в его жизни место более значительное, чем ему того хотелось бы.
Михаэль Гайдн устраивал вечер струнных квартетов, и Вольфганг обрадовался, узнав, что Гайдн предполагает включить в программу концерта квартеты своего брата Иосифа. Еще в Вене Вольфганг слышал квартеты этого композитора и был покорен их красотой и своеобразием.
А новые квартеты Иосифа Гайдна превосходили прежние. Вольфганг немедленно проникся их духом. Они начинались просто, но таили в себе массу откровений, массу вдохновенных и искрящихся жизнерадостностью пассажей.
– Нет, вы посмотрите! – Вольфганг вне себя от восторга изучал партитуру квартета, который только что исполнили он, Папа, Шахтнер и Гайдн. – Тут есть чему поучиться. Благодарю вас, господин Гайдн! – Внезапно Михаэль Гайдн превратился из пьяницы и лентяя, как утверждал Папа, в музыканта с отличным вкусом.
– Скажите, а нет ли у вас симфоний вашего брата?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205