– Выезжайте всегда спозаранку, ночью ехать опасно, перед выездом внимательно осматривайте карету, особенно колеса. Если нет дождя, проследите, чтобы колеса облили водой. И никому не рассказывайте на постоялом дворе, куда и когда едете. Помните, в первую очередь необходимо заработать деньги, не забывайте об этом ни на минуту. А ты, Вольфганг, не бросай латыни и, если потребуется, не отказывайся играть на скрипке – тебе пригодится любой заработок. В Мюнхене и Мангейме любят музыку, и если ты сумеешь там устроиться, то и слава богу, но помни: настоящие деньги и имя можно сделать только в Париже, однако и расходы там велики: сколько денег уходит на свечи, на дрова, на портных, на вино…
– Что верно, то верно, – прервала его Анна Мария, с трудом удерживаясь от слез, – только смерть ничего не стоит, да и это не совсем так.
Потрясенный таким взрывом отчаяния, Леопольд хотел как-то утешить жену, но тут громко залаял Бимперль, заглушая последние слова прощания. Карета двинулась; все сдерживались из последних сил, боясь сделать расставание невыносимым.
Усталый, подавленный Леопольд поднялся к себе в комнату и бросился на кровать. Он мужественно держался весь день и вдруг вспомнил, что в суете забыл дать сыну родительское благословение. Подбежав к окну, он хотел издали благословить сына и жену, но опоздал – дорога, ведущая к городским воротам, была пуста. Долго сидел он, не шелохнувшись. Наннерль рыдала в соседней комнате, и Леопольд пошел ее утешать. Она никак не могла успокоиться, и наконец он уложил ее в постель. Он лег и сам, но, несмотря на усталость и упадок сил, уснуть не смог. «Самый печальный день в моей жизни», – подумал Леопольд и прочел утреннюю молитву.
Вольфганг не помнил себя от радости. В ушах звучали напутственные слова Папы: «Если ты завоюешь положение в Париже, в Мангейме или в Мюнхене, я буду самым счастливым человеком на земле».
И еще Папа сказал: «Путешествие – дело серьезное, старайся не терять ни минуты», – и повторил свои наставления на тему о высокой нравственности, осторожности и экономии, а когда карета отъезжала, Папа зашелся в нервном кашле. Слезы навернулись на глаза, но тут Вольфганг увидел, что Анна Мария плачет навзрыд. Теперь ведь он глава семьи, вспомнилось Вольфгангу, надо как-то развеять Мамину тоску.
– Тебе обязательно понравится Мюнхен, – сказал он. – Там очень хорошо приняли «Мнимую садовницу».
– Так я же знаю этот город, бывала там, – ответила Анна Мария.
– Ну, разумеется!
Глупо бояться. Ничто не могло охладить его восторга. Вольфганг твердо верил: теперь-то он достигнет в музыке всего, с честью выдержит любое испытание. Вне Зальцбурга жизнь казалась ему прекрасной.

Часть шестая. В ПОИСКАХ СЧАСТЬЯ
43
В Мюнхене Вольфганг и Анна Мария сняли номер в гостинице «Черный орел» у господина Альберта. Он радостно принял их и, узнав, что Вольфганг оставил службу у архиепископа, предсказал ему великое будущее в музыкальном городе Мюнхене.
Но когда на следующее утро Вольфганг явился с визитом к графу Цейлю, оказалось, что театральный директор отправился с курфюрстом на охоту. Памятуя наказ Папы, Вольфганг проявил настойчивость, и через несколько дней граф Цейль принял его. И хотя Вольфганг, освободившись от Колоредо, готов был служить в Мюнхене, граф Цейль не мог обещать ему аудиенции у курфюрста.
Вольфганг рассказал об этой неудаче своему приятелю, виолончелисту мюнхенского оркестра Францу Вошитке, и тот взялся помочь.
– Я устрою тебе аудиенцию у Максимилиана, – сказал он.
Но когда они направлялись ко дворцу курфюрста, Вольфганг начал сомневаться в разумности подобной затеи. Вошитка объяснил: аудиенция будет неофициальной, для официальной слишком рано, всего девять часов утра, и Вольфганг заподозрил неладное. Вошитка привел его в крошечную проходную комнатку и сказал:
– В десять часов его высочество пройдет здесь по пути в церковь перед охотой.
Вольфганг совсем пал духом.
– Обратиться к нему прямо тут?
– Лучше не придумаешь. Тут он от тебя не ускользнет.
С тех пор как курфюрст в последний раз видел Вольфганга, прошло несколько лет, но он тотчас узнал юношу, подошел и спросил:
– Что вы хотите, Моцарт?
Максимилиан был в охотничьем костюме, он излучал здоровье и приветливость и отнюдь не походил на человека обреченного или на правителя, чья страна находилась в опасности, и Вольфганг, опустившись перед ним на колени, сказал:
– Позвольте, ваше высочество, предложить вам свои услуги.
– Вы что, навсегда покинули Зальцбург?
– Навсегда, ваше высочество.
– Что же произошло? Поссорились с архиепископом?
– Нет, ваше высочество. Я попросил разрешения совершить турне, он отказал, и мне пришлось уйти со службы. Я уже давно собирался просить об увольнении, ибо хорошо знаю, что зальцбургский двор не для меня.
– Господи, вот что значит молодость! А разве ваш отец не в Зальцбурге?
– Он там, ваше высочество, смиренно просит засвидетельствовать вам свое почтение и надеется, что вы возьмете меня на службу. Я слышал, вы нуждаетесь в хорошем композиторе.
– Не слишком ли вы спешите? Вам следует повидать свет, посетить Италию, набраться опыта.
– Ваше высочество, я сочинил в Италии три оперы, я член и почетный капельмейстер Болонской и Веронской академий, самых знаменитых в Италии музыкальных школ. Дипломы у меня с собой. Я удостоился милостей и папы Клемента XIV, и падре Мартини, однако мое единственное желание – служить вашему высочеству.
Курфюрст не обратил внимания на дипломы, протягиваемые ему Вольфгангом.
– Ну, а что вы еще умеете делать? – проговорил он.
– Ваше высочество, созовите всех мюнхенских композиторов или пригласите кого угодно из Италии, Германии, Франции, и я готов состязаться с любым из них.
– Вы уже предлагали где-нибудь свои услуги?
– Нет, ваше высочество, – с надеждой сказал Вольганг.
Курфюрст замолчал, словно задумался, но, вспомнив, что опаздывает на охоту, неожиданно сурово отрезал:
– Сейчас не время говорить об этом.
– Ваше высочество, вы сами убедитесь, что я могу служить любому европейскому двору.
– Не сомневаюсь, молодой человек, да только места у меня нет.
– Ваше высочество, позвольте мне сыграть для вас.
– Я уже слышал вашу игру.
Максимилиан и не представляет себе, на что я способен, с обидой думал Вольфганг, нет, этих властителей ни в чем не убедить, если они сами не желают в чем-то убедиться, однако вслух сказал:
– Ваше высочество, я постараюсь прославить ваш двор.
– Очень сожалею, но, как я уже сказал… – Курфюрст раздраженно удалился, задержка означала запоздание с охотой, поскольку при всем желании мессу он пропустить не мог. Свита последовала за ним, и Вольфганг остался в одиночестве.
Сразу после мессы курфюрст и его двор отбыли на охоту, и, когда возвратятся в Мюнхен, никто не знал. Но едва Вольфганг оправился после этого удара, как его природная стойкость вновь восторжествовала. Альберт придумал для него новый план, как ему остаться в Мюнхене, и, хотя Мама считала этот план неосуществимым, Вольфганг за него ухватился. «У господина Альберта возникла весьма разумная идея, – писал он Папе, – он подыщет десять любителей музыки, каждый из которых берется платить мне пять гульденов в месяц, а я взамен буду выполнять любой их музыкальный заказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205