Герцен.
В частной и общей жизни один закон: хочешь улучшить жизнь, будь готов
отдать ее.
Делай свое дело жизни, исполняя волю бога, и будь уверен, что только этим
путем ты будешь самым плодотворным образом содействовать улучшению общей
жизни.
"Все это может быть и справедливо, но воздерживаться от насилия будет
разумно только тогда, когда все или большинство людей поймут невыгоду,
ненужность, неразумность насилия. Пока же этого нет, что делать отдельным
людям? Неужели не ограждать себя, предоставить себя и жизнь и судьбу своих
близких произволу злых, жестоких людей?
Но ведь вопрос о том, что я должен сделать для противодействия совершаемому
на моих глазах насилию, основывается все на том же грубом суеверии о
возможности человека не только знать будущее, но и устраивать его по своей
воле. Для человека, свободного от этого суеверия, вопроса этого нет и не
может быть.
Злодей занес нож над своей жертвой, у меня в руке пистолет, я убью его. Но
ведь я не знаю и никак не могу знать, совершил ли бы, или не совершил бы
занесший нож свое намерение. Он мог бы не совершить своего злого намерения,
я уже наверное совершу свое злое дело. И потому одно, что может и должен
человек сделать как в этом, так и во всех подобных случаях, это то, что
должно делать всегда во всех возможных случаях: делать то, что он считает
должным перед богом, перед своей совестью. Совесть же человека может
требовать от него жертвы своей, но никак не чужой жизни. То же самое
относится и к способам противодействия злу общественному.
Так что на вопрос о том, что делать человеку при виде совершаемых злодейств
одного или многих людей, ответ человека, свободного от суеверия возможности
знания будущего состояния людей и возможности устройства такого состояния
насилием, только один:
поступать с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой.
"Но он крадет, грабит, убивает, я же не краду, не граблю, не убиваю. Пускай
он исполняет закон взаимности, тогда и от меня можно будет требовать
исполнения его", обыкновенно говорят люди нашего мира, и с тем большей
уверенностью, чем на более высокой ступени общественного положения они
находятся. - "Я не краду, не граблю, не убиваю",- говорит правитель,
министр, генерал, судья, земельный собственник, торговец, солдат,
полицейский. Суеверие общественного устройства, оправдывающее всякого рода
насилие, до такой степени омрачило сознание людей нашего мира, что они, не
видя тех сплошных, неперестающих грабежей, убийств, которые совершаются во
имя суеверия будущего устройства мира, видят только те редкие попытки
насилия так называемых убийц, грабителей, воров, не имеющих за собой
оправдания насилия во имя блага.
"Он вор, он грабитель, он убийца, он не соблюдает правила не делать другому
того, чего не хочешь, чтобы тебе делали", говорят - кто же? - те самые
люди, которые не переставая убивают на войнах и заставляют людей готовиться
к убийствам, грабят и обкрадывают чужие и свои народы.
Если правило о том, чтобы делать другому то, что ты хочешь, чтобы тебе
делали, стало недостаточным против людей, которых в нашем обществе называют
убийцами, грабителями и ворами, то только потому, что эти люди составляют
часть того огромного большинства народа, которое не переставая поколения за
поколениями убивалось, ограблялось и обкрадывалось людьми, вследствие своих
суеверий не видящими преступности своих поступков.
И потому на вопрос о том, как поступать относительно тех людей, которые
будут покушаться на совершение против нас всякого рода насилий, ответ один:
перестать делать другому то, чего ты не желаешь, чтобы тебе делали.
Но не говоря уже о всей несправедливости приложения отжившего закона
возмездия к некоторым случаям насилия, оставляя безнаказанными самые
ужасные и жестокие насилия, совершаемые государством во имя суеверия
будущего устройства, приложение грубого возмездия за насилия, совершаемые
так называемыми разбойниками, ворами, кроме того явно неразумно и ведет
прямо к противоположному той цели, ради которой совершается. Ведет к
противоположной цели потому, что разрушает ту могущественнейшую силу
общественного мнения, которая в сто раз больше острогов и виселиц ограждает
людей от всякого рода насилий друг над другом.
И это же рассуждение с особенной поразительностью приложимо к отношениям
международным. "Что делать, когда придут дикие народы, будут отнимать от
нас плоды трудов наших, наших жен, дочерей?" - говорят люди, думая только о
возможности предупреждения против себя тех самых злодейств и преступлений,
которые они, забывая их, не переставая совершают против других народов.
Белые говорят: желтая опасность. Индусы, китайцы, японцы говорят с гораздо
большим основанием: белая опасность. Ведь стоит только освободиться от
суеверия, оправдывающего насилия, для того, чтобы ужаснуться на все те
преступления, которые совершены и не переставая совершаются одними народами
над другими, и еще более ужаснуться перед той нравственной, происходящей от
суеверия тупостью народов, при которой англичане, русские, немцы, французы,
южно-американцы могут говорить ввиду ужасающих преступлений, совершенных и
совершаемых ими в Индии, Индо-Китае, Польше, Манчжурии, Алжире, - не только
об угрожающих им опасностях насилий, но и о необходимости оградить себя от
них.
Так что стоит только человеку в мыслях хоть на время освободиться от того
ужасного суеверия возможности знания будущего устройства общества,
оправдывающего всякого рода насилия для этого устройства, и искренно и
серьезно посмотреть на жизнь людей, и ему ясно станет, что признание
необходимости противления злу насилием есть не что иное, как. только
оправдание людьми своих привычных, излюбленных пороков: мести, корысти,
зависти, честолюбия, властолюбия, гордости, трусости, злости.
XVIII
Самим создателем предопределено, чтобы мерилом всех человеческих поступков
служила не выгода, а справедливость, и, в силу этого, все усилия определить
степень выгоды всегда бесплодны. Ни один человек никогда не знал, не знает
и не может знать, каковы будут как для него, так и для других людей
конечные результаты известного поступка или целого ряда поступков. Но
каждый человек может знать, какой поступок справедлив и какой нет. И все мы
точно так же можем знать, что последствия справедливости будут, в конце
концов, наилучшие как для других, так и для нас, хотя мы не в силах заранее
сказать, каково будет это наилучшее и в чем оно будет состоять.
Джон Рескин.
И познаете истину, и истина сделает вас свободными.
Иоанн. VIII. 32.
Человек мыслит - так он создан. Ясно, что он должен мыслить разумно.
Разумно мыслящий человек прежде всего думает о том, для какой цели он
должен жить: он думает о своей душе, о боге. Посмотрите же, о чем думают
мирские люди. О чем угодно, только не об этом. Они думают о плясках, о
музыке, о пении и тому подобных удовольствиях; они думают о постройках, о
богатстве, о власти; они завидуют положению богачей и царей. Но они вовсе
не думают о том, что значит быть человеком.
Паскаль.
Только освободитесь все вы, страдающие люди христианского мира, как
властвующие и богатые, так же и подавленные и бедные, от тех обманов
лжехристианства и государственности, которые скрывают от вас то, что открыл
вам Христос и чего требует ваш разум и ваше сердце, - и вам ясно станет,
что в вас, только в вас самих причины всех телесных страданий - нужды - и
духовных:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164