Но беда в том, что как
у капризных детей есть няньки, делающие за них то, что они воображают сами
делать, так и у царей всегда есть такие няньки - министры, начальники,
дорожащие своими местами и властью, и знающие, что они пользуются ими
только до тех пор, пока царь считается неограниченным.
Считается и предполагается, что правит делами государства царь; но ведь это
только считается и предполагается: править делами государства один царь не
может, потому что дела эти слишком сложны, он может только сделать все то,
что ему вздумается по отношению тех дел, которые дойдут до него, и может
назначать себе помощниками тех, кого ему вздумается; а править делами он не
может потому, что это совершенно невозможно для одного человека. Правят
действительно: министры, члены разных советов, директоры и всякого рода
начальники. Попадают же в эти министры и начальники люди никак не по
достоинствам, а по проискам, интригам, большей частью женским, по связям,
родству, угодливости и случайности. Льстецы и лгуны, пишущие статьи о
святыне самодержавия, о том, что эта форма (форма самая древняя, бывшая у
всех народов) есть особенно священное достояние русского народа, и что
править народом царь должен неограниченно, но, к сож! алению, никто из них
не объясняет, как должно действовать самодержавие, как именно должен и
может править царь сам, один своим народом. В прежнее время, когда
славянофилы проповедовали самодержавие, то они проповедовали его
нераздельно с земским собором, и тогда, как ни наивны были мечтания
славянофилов (сделавших много зла), понятно было, как должен был управлять
самодержавный царь, узнавший от соборов нужды и волю народа. Но как может
управлять теперь царь без соборов? Как кокандский хан? Да это нельзя,
потому что в кокандском ханстве все дела можно было рассмотреть в одно
утро, а в России в наше время для того, чтобы управлять государством, нужны
десять тысяч ежедневных решений. Кто же поставляет эти решения? Чиновники.
Кто же эти чиновники? Это люди, для достижения своих личных целей
пролезающие во власть и руководимые только тем, чтобы им получать побольше
денег. В последнее время люди эти до такой степени у нас в России пали в
нравственном и умственном значении, что е! сли они прямо не воруют, как
воровали те, которых обличили и прогнали, - они даже не умеют притвориться,
что преследуют какие-нибудь общие государственные интересы, они только
стараются как можно дольше получать свои жалованья, квартирные, разъездные.
Так что управляет государством не самодержавная власть, - какое-то
особенное, священное лицо, мудрое, неподкупное, почитаемое народом, - а
управляет в действительности стая жадных, пронырливых, безнравственных
чиновников, пристроившихся к молодому, ничего не понимающему и не могущему
понимать молодому мальчику, которому наговорили, что он может прекрасно
управлять сам один. И он смело отклоняет всякое участие в управлении
представителей народа и говорит: "Нет, я сам".
Так что выходит, что управляемы мы не только не волей народа, не только не
самодержавным царем, стоящим выше всех интриг и личных желаний, как хотят
представить нам царя настоящие славянофилы, - но управляемы мы несколькими
десятками самых безнравственных, хитрых, корыстных людей, не имеющих за
себя ни, как прежде, родовитости, ни даже образования и ума, как тому
свидетельствуют разные Дурново, Кривошеины, Деляновы и т.п., а управляемы
теми, которые одаренны теми способностями посредственности и низости, при
которых только, как это верно определил Бомарше, можно достигнуть высших
мест власти: Меdiocre еt гаmpant, еt оn раrvient а tоut (Будь
посредственным и раболепным и достигнешь всего). Можно подчиняться и
повиноваться одному человеку, поставленному своим рождением в особенное
положение, но оскорбительно и унизительно повиноваться и подчиняться людям,
нашим сверстникам, на наших глазах разными подлостями и гадостями вылезшим
на высшие места и захватившим власть. Можно было скрепя сердце подчиняться
Иоанну Грозному и Петру Третьему, но подчиняться и исполнять волю Малюты
Скуратова и немецких капралов, любимцев Петра III - обидно.
В делах, нарушающих волю Бога, - в делах, противных этой воле, я не могу
подчиняться и повиноваться никому; но в делах, не нарушающих волю Бога, я
готов подчиняться и повиноваться царю, какой бы он ни был. Он не сам стал
на свое место. Его поставили на это место законы страны, составленные или
одобренные нашими предками. Но зачем же я буду подчиняться людям, заведомо
подлым или глупым, или и то и другое вместе, которые 30-летней подлостью
пролезли во власть и предписывают мне законы и образ действий? Мне говорят,
что по высочайшему повелению мне предписано [не] издавать таких-то
сочинений, не собираться на молитву, не учить моих детей, как я считаю
хорошим, а по таким-то началам и книгам, которые определяет г-н
Победоносцев; мне говорят, что по высочайшему повелению я должен отдавать
подати на постройку броненосцев, должен отдать своих детей или имение тому
и тому-то, или самому перестать жить, где я хочу, а жить в назначенном мне
месте. Все это еще можно было бы перенести, если бы это точно било
повеление царя; но ведь я знаю, что высочайшее повеление тут только слова,
что делается это вовсе не тем царем, который номинально управляет нами, а
делается это г-ном Победоносцевым, Рихтером, Муравьевым и т.п., которых
прошедшее я знаю давно, и так знаю, что я не желаю иметь с ними ничего
общего. И этим-то людям я должен повиноваться и отдать им все, что есть у
меня дорогого в жизни.
Но и это бы можно было перенести, если бы дело шло только об унижении
своем. Но, к сожалению, дело не в одном этом. Царствовать и управлять
народом нельзя без того, чтобы не развращать, не одурять народ и не
развращать и не одурять его тем в большей степени, чем несовершеннее образ
правления, чем меньше управители выражают собою волю народа. А так как у
нас самое бессмысленное и далекое от выражения воли народа правление, то
при нашем управлении необходимо самое большое напряжение деятельности для
одурения и развращения народа. И вот это одурение и развращение народа,
совершающееся в таких огромных размерах в России, и не должны переносить
люди, видящие средства этого одурения и развращения и последствия его.
1891
Л. Н. Толстой - О социализме
Л.Н.Толстой
О социализме
Вы желаете, чтобы я написал для вашей книги статью, касающуюся социальных и
экономических вопросов, т.е. о том, в какую, по моему мнению, наилучшую с
экономической точки зрения форму я желал бы, чтобы сложилось или должно
сложиться современное общество. Желания вашего я никак не могу исполнить,
во-первых, потому, что не знаю, не могу знать и думаю, что никто не может
знать ни тех законов, по которым изменяется экономическая жизнь народов, ни
той наилучшей формы экономической жизни, в какую должно сложиться
современное общество, как это думают знать социалисты и их учителя, а
во-вторых, еще и потому, что если бы я и воображал себе, что знаю законы,
по которым движется человечество в своем экономическом развитии, а также и
ту наилучшую форму экономического устройства, в которую оно должно
сложиться, как это думали и думают все социалистические реформаторы от
Сен-Симона, Фурье, Оуена до Маркса, Энгельса, Бернштейна и других, я бы
никак не решился бы скзать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
у капризных детей есть няньки, делающие за них то, что они воображают сами
делать, так и у царей всегда есть такие няньки - министры, начальники,
дорожащие своими местами и властью, и знающие, что они пользуются ими
только до тех пор, пока царь считается неограниченным.
Считается и предполагается, что правит делами государства царь; но ведь это
только считается и предполагается: править делами государства один царь не
может, потому что дела эти слишком сложны, он может только сделать все то,
что ему вздумается по отношению тех дел, которые дойдут до него, и может
назначать себе помощниками тех, кого ему вздумается; а править делами он не
может потому, что это совершенно невозможно для одного человека. Правят
действительно: министры, члены разных советов, директоры и всякого рода
начальники. Попадают же в эти министры и начальники люди никак не по
достоинствам, а по проискам, интригам, большей частью женским, по связям,
родству, угодливости и случайности. Льстецы и лгуны, пишущие статьи о
святыне самодержавия, о том, что эта форма (форма самая древняя, бывшая у
всех народов) есть особенно священное достояние русского народа, и что
править народом царь должен неограниченно, но, к сож! алению, никто из них
не объясняет, как должно действовать самодержавие, как именно должен и
может править царь сам, один своим народом. В прежнее время, когда
славянофилы проповедовали самодержавие, то они проповедовали его
нераздельно с земским собором, и тогда, как ни наивны были мечтания
славянофилов (сделавших много зла), понятно было, как должен был управлять
самодержавный царь, узнавший от соборов нужды и волю народа. Но как может
управлять теперь царь без соборов? Как кокандский хан? Да это нельзя,
потому что в кокандском ханстве все дела можно было рассмотреть в одно
утро, а в России в наше время для того, чтобы управлять государством, нужны
десять тысяч ежедневных решений. Кто же поставляет эти решения? Чиновники.
Кто же эти чиновники? Это люди, для достижения своих личных целей
пролезающие во власть и руководимые только тем, чтобы им получать побольше
денег. В последнее время люди эти до такой степени у нас в России пали в
нравственном и умственном значении, что е! сли они прямо не воруют, как
воровали те, которых обличили и прогнали, - они даже не умеют притвориться,
что преследуют какие-нибудь общие государственные интересы, они только
стараются как можно дольше получать свои жалованья, квартирные, разъездные.
Так что управляет государством не самодержавная власть, - какое-то
особенное, священное лицо, мудрое, неподкупное, почитаемое народом, - а
управляет в действительности стая жадных, пронырливых, безнравственных
чиновников, пристроившихся к молодому, ничего не понимающему и не могущему
понимать молодому мальчику, которому наговорили, что он может прекрасно
управлять сам один. И он смело отклоняет всякое участие в управлении
представителей народа и говорит: "Нет, я сам".
Так что выходит, что управляемы мы не только не волей народа, не только не
самодержавным царем, стоящим выше всех интриг и личных желаний, как хотят
представить нам царя настоящие славянофилы, - но управляемы мы несколькими
десятками самых безнравственных, хитрых, корыстных людей, не имеющих за
себя ни, как прежде, родовитости, ни даже образования и ума, как тому
свидетельствуют разные Дурново, Кривошеины, Деляновы и т.п., а управляемы
теми, которые одаренны теми способностями посредственности и низости, при
которых только, как это верно определил Бомарше, можно достигнуть высших
мест власти: Меdiocre еt гаmpant, еt оn раrvient а tоut (Будь
посредственным и раболепным и достигнешь всего). Можно подчиняться и
повиноваться одному человеку, поставленному своим рождением в особенное
положение, но оскорбительно и унизительно повиноваться и подчиняться людям,
нашим сверстникам, на наших глазах разными подлостями и гадостями вылезшим
на высшие места и захватившим власть. Можно было скрепя сердце подчиняться
Иоанну Грозному и Петру Третьему, но подчиняться и исполнять волю Малюты
Скуратова и немецких капралов, любимцев Петра III - обидно.
В делах, нарушающих волю Бога, - в делах, противных этой воле, я не могу
подчиняться и повиноваться никому; но в делах, не нарушающих волю Бога, я
готов подчиняться и повиноваться царю, какой бы он ни был. Он не сам стал
на свое место. Его поставили на это место законы страны, составленные или
одобренные нашими предками. Но зачем же я буду подчиняться людям, заведомо
подлым или глупым, или и то и другое вместе, которые 30-летней подлостью
пролезли во власть и предписывают мне законы и образ действий? Мне говорят,
что по высочайшему повелению мне предписано [не] издавать таких-то
сочинений, не собираться на молитву, не учить моих детей, как я считаю
хорошим, а по таким-то началам и книгам, которые определяет г-н
Победоносцев; мне говорят, что по высочайшему повелению я должен отдавать
подати на постройку броненосцев, должен отдать своих детей или имение тому
и тому-то, или самому перестать жить, где я хочу, а жить в назначенном мне
месте. Все это еще можно было бы перенести, если бы это точно било
повеление царя; но ведь я знаю, что высочайшее повеление тут только слова,
что делается это вовсе не тем царем, который номинально управляет нами, а
делается это г-ном Победоносцевым, Рихтером, Муравьевым и т.п., которых
прошедшее я знаю давно, и так знаю, что я не желаю иметь с ними ничего
общего. И этим-то людям я должен повиноваться и отдать им все, что есть у
меня дорогого в жизни.
Но и это бы можно было перенести, если бы дело шло только об унижении
своем. Но, к сожалению, дело не в одном этом. Царствовать и управлять
народом нельзя без того, чтобы не развращать, не одурять народ и не
развращать и не одурять его тем в большей степени, чем несовершеннее образ
правления, чем меньше управители выражают собою волю народа. А так как у
нас самое бессмысленное и далекое от выражения воли народа правление, то
при нашем управлении необходимо самое большое напряжение деятельности для
одурения и развращения народа. И вот это одурение и развращение народа,
совершающееся в таких огромных размерах в России, и не должны переносить
люди, видящие средства этого одурения и развращения и последствия его.
1891
Л. Н. Толстой - О социализме
Л.Н.Толстой
О социализме
Вы желаете, чтобы я написал для вашей книги статью, касающуюся социальных и
экономических вопросов, т.е. о том, в какую, по моему мнению, наилучшую с
экономической точки зрения форму я желал бы, чтобы сложилось или должно
сложиться современное общество. Желания вашего я никак не могу исполнить,
во-первых, потому, что не знаю, не могу знать и думаю, что никто не может
знать ни тех законов, по которым изменяется экономическая жизнь народов, ни
той наилучшей формы экономической жизни, в какую должно сложиться
современное общество, как это думают знать социалисты и их учителя, а
во-вторых, еще и потому, что если бы я и воображал себе, что знаю законы,
по которым движется человечество в своем экономическом развитии, а также и
ту наилучшую форму экономического устройства, в которую оно должно
сложиться, как это думали и думают все социалистические реформаторы от
Сен-Симона, Фурье, Оуена до Маркса, Энгельса, Бернштейна и других, я бы
никак не решился бы скзать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164