Человек несомненно несвободен, если мы представим себе его неподвижным,
если мы забудем, что жизнь человека и человечества есть только постоянное
движение от темноты к свету, от низшей степени истины к высшей, от истины
более смешанной с заблуждениями к истине, более освобожденной от них.
Человек был бы несвободен, если бы он не знал никакой истины, и точно так
же не был бы свободен и даже не имел бы понятия о свободе, если бы вся
истина, долженствующая руководить его в жизни, раз навсегда во всей чистоте
своей, без примеси заблуждений, была бы открыта ему.
Но человек не неподвижен относительно истины, а постоянно, по мере движения
своего в жизни, каждый отдельный человек, так же как и все человечество,
познает все большую и большую степень истины и все больше и больше
освобождается от заблуждений. И потому люди всегда находятся в трояком
отношении к истине: одни истины так уже усвоены ими, что стали
бессознательными причинами поступков, другие только начинают открываться им
и третьи, хотя и не усвоены еще ими, до такой степени ясности открыты им,
что они неизбежно так или иначе должны отнестись к ним, должны признать или
не признать их.
И вот в признании или непризнании этих-то истин и свободен человек.
Свобода человека не в том, что он может независимо от хода жизни и уже
существующих и влияющих на него причин совершать произвольные поступки, а в
том, что он может, признавая открывшуюся ему истину и исповедуя ее,
сделаться свободным и радостным делателем вечного и бесконечного дела,
совершаемого Богом или жизнью мира, может, и не признавая эту истину,
сделаться рабом ее и быть насильно и мучительно влекомым туда, куда он не
хочет идти.
Истина не только указывает путь жизни человеческой, но открывает тот
единственный путь, по которому может идти жизнь человеческая. И потому все
люди неизбежно, свободно или несвободно пойдут по пути истины: одни - сами
собою, совершая предназначенное им дело жизни, другие -невольно подчиняясь
закону жизни. Свобода человека в этом выборе.
Велика ли, не велика ли эта свобода в сравнении с той фантастической
свободой, которую мы бы хотели иметь, свобода эта, однако, несомненно
существует и свобода эта есть свобода, и в этой свободе заключается благо,
доступное человеку.
И мало того, что свобода эта дает благо людям, она же есть и единственное
средство совершения того дела, которое делается жизнью мира.
По учению Христа, человек, который видит смысл жизни в той области, в
которой она несвободна, в области последствий, т.е. поступков, не имеет
истинной жизни. Истинную жизнь, по христианскому учению, имеет только тот,
кто перенес свою жизнь в ту область, в которой она свободна, - в область
причин, т.е. познания и признания открывающейся истины, исповедания ее.
Пренебрегая сущностью истинной жизни, состоящей в признании и исповедывании
истины, и напрягая свои усилия для улучшения своей жизни на внешние
поступки, люди языческого жизнепонимания подобны людям на пароходе, которые
бы для того, чтобы дойти до цели, заглушали бы паровик, мешающий им
разместить гребцов, и в бурю старались бы вместо того, чтобы идти готовым
уже паром и винтом, грести недостающими до - воды веслами.
Царство Божие усилием берется и только делающие усилие восхищают его, и
это-то усилие отречения от изменений внешних условий для признания и
исповедания истины и есть то усилие, которым берется Царство Божие и
которое должно и может быть сделано в наше время.
Стоит людям только понять это: перестать заботиться о делах внешних и
общих, в которых они не свободны, а только одну сотую той энергии, которую
они употребляют на внешние дела, употребить на то, в чем они свободны, на
признание и исповедание той истины, которая стоит перед ними, на
освобождение себя и людей от лжи и лицемерия, скрывавших истину, для того,
чтобы без усилий и борьбы тотчас же разрушился тот ложный строй жизни,
который мучает людей и угрожает им еще худшими бедствиями, и осуществилось
бы то Царство Божие или хоть та первая ступень его, к которой уже готовы
люди по своему сознанию.
Как бывает достаточно одного толчка для того, чтобы вся насыщенная солью
жидкость мгновенно перешла в кристаллы, так может быть теперь достаточно
самого малого усилия для того, чтобы открытая уже людям истина охватила
сотни, тысячи, миллионы людей, установилась бы соответстующее сознание,
общественное мнение и вследствие установления его изменился бы весь строй
существующей жизни. И сделать это усилие зависит от нас.
Только бы каждый из нас постарался понять и признать ту христианскую
истину, которая в самых разнообразных видах со всех сторон окружает нас и
просится нам в душу; только бы мы перестали лгать и притворяться, что мы не
видим эту истину или желаем исполнять ее, но только не в том, чего она
прежде всего требует от нас; только бы мы признали эту истину, которая
зовет нас, и смело исповедывали ее, и мы тотчас же увидали бы, что сотни,
тысячи, миллионы людей находятся в том же положении, как и мы, так же, как
ими, видят истину и так же, как и мы, только ждут от других признания ее.
Но если это так, если справедливо, что от нас зависит разрушить
существующий строй жизни, имеем ли мы право разрушить его, не зная ясно
того, что мы поставим на его место? Что будет с миром, если уничтожится
существующий порядок вещей?
- Что будет там, за стенами оставляемого нами мира?
- Страх берет - пустота, ширина, воля... Как идти, не зная куда, как
терять, не видя приобретения!..
"Если бы Колумб так рассуждал, он никогда не снялся бы с якоря.
Сумасшествие ехать по океану, не зная дороги, по океану, по которому никто
не ездил, плыть в страну, существование которой - вопрос. Этим
сумасшествием он открыл новый мир. Конечно, если бы народы переезжали от
одного готового в другой, еще лучший, - было бы легче, да беда в том, что
некому заготовлять новых квартир. В будущем хуже, нежели в океане - ничего
нет, - оно будет таким, каким его сделают обстоятельства и люди.
"Если вы довольны старым миром, старайтесь его сохранить, он очень хил и
надолго его не станет; но если вам невыносимо жить в вечном раздоре
убеждений с жизнью, думать одно и делать другое, выходите из-под выбеленных
средневековых сводов на свой страх. Я очень знаю, что это не легко. Шутка
ли расстаться со всем, к чему человек привык со дня рождения, с чем вместе
рос и вырос. Люди готовы на страшные жертвы, но не на те, которые от них
требует новая жизнь. Готовы ли они пожертвовать современной цивилизацией,
образом жизни, религией, принятой условной нравственностью? Готовы ли они
лишиться всех плодов, выработанных с такими усилиями, плодов, которыми мы
хвастаемся три столетия, лишиться всех удобств и прелестей нашего
существования, предпочесть дикую юность образованной дряхлости, сломать
свой наследственный замок из одного удовольствия участвовать в закладке
нового дома, который построится, без сомнения, гораздо лучше после нас?"
(Герцен, т. V, стр. 55.
Так говорил почти полстолетия тому назад русский писатель, своим
проницательным умом уже тогда ясно видевший то, что видит теперь уже всякий
самый малоразмышляющий человек нашего времени:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164