Тогда пропадала апокалиптич-
ность и оставалась человеческая малость. А в глазах
властителя номер в полосатой одежде вновь обретал чер-
ты человека, с которым даже можно поговорить. С точки
зрения организации лагеря смерти, следовательно, было
правильно, что эсэсовцы старались сохранить дистанцию
в управлении узниками. <Благосклонность> власти, а так-
же издевательства и убийства, поскольку власть в лагере
смерти означает, прежде всего, именно это, щедро расто-
чались среди других узников, соответственно подбирае-
мых, обычно криминальных элементов. Если бы они сами
контактировали непосредственно с узниками, могли бы в
них увидеть подобных себе людей, что, впрочем, иногда
случалось. Классическим примером является садовник
Гесса, узник, поляк, которого Гесс, начальник лагеря <Ос-
венцим>, трактовал совершенно по-человечески.
Во всех управляющих системах существует взаимная
зависимость между выдающим команды и исполнителем.
Господин не может существовать без слуги, а слуга без гос-
подина. Машина, состоящая исключительно из управляю-
щего устройства без исполнительных частей, была бы со-
вершенно бесполезной. Ядро не может существовать без
остального содержимого клетки, как и клетки без ядра.
Трудно себе представить жизнь одного мозга, но также и
высший организм, как известно, не может жить без мозга.
Самый могущественный властелин без своих подданных
попадает обычно в психиатрическую больницу. Даже в
самых маленьких человеческих группах возникает тенден-
ция поиска лидера; он воплощает интегрирующие силы
группы; без него она подвергается разложению.
Однако не всегда взаимная зависимость между власти-
телем и исполнителем адекватно понимается и реализует-
ся. Тесная связь, какая должна была между ними суще-
ствовать, становится искусственной. Властитель, считая,
что <я здесь командую>, требует слепого послушания, за-
бывая о том, что является только репрезентантом суще-
57
ствующих в подчиненной ему группе тенденций; в нем
они должны как бы кристаллизоваться. А подчиненный,
чувствуя, что то, что ему навязывается, ему чуждо, бунтует
явно или скрытно; в первом случае он сталкивается с
властителем, во втором - сам с собой, ибо, используя при-
казы, должен испытывать внутреннюю борьбу (сам с со-
бой). Или же принимает навязанную ему сверху схему и
становится ее слепым исполнителем, так как благодаря
этому чувствует себя включенным в аппарат власти и об-
ретает чувство порядка, который сам он выработать не
может. Искусственная структура при этом заменяет соб-
ственную. Ценой утраты свободы избегают усилия, связан-
ного с внутренним упорядочением; хаос заменяется искус-
ственным порядком, а неуверенность и беспокойство -
уверенностью веры в принятую идею.
Современный человек, благодаря развитию средств ком-
муникации, а также исторических наук, особенно архео-
логии, имеет значительно больше возможностей, нежели
лет сто или даже несколько десятилетий назад, познания
различных способов жизни. В связи с этим уменьшается
его вера в правильность собственного стиля жизни и же-
лание навязывать другим собственную идеологию, особен-
но в связи с тем, что память последней войны слишком уж
убедительно демонстрирует, к чему такие тенденции могут
вести. Если символами этой войны стали Освенцим и Хи-
росима, то, благодаря им, именно проблема власти и свя-
занная с ней проблема войны оказались в фазе кризиса,
требующего нового понимания.
К ПСИХОПАТОЛОГИИ
<СВЕРХЧЕЛОВЕКОВ>
<Рудольф Гесс,- как пишет С. Батавик в своей работе
о Гессе, изданной в 1951 г.,- не был ни ненормальным
индивидом типа moral insanity, ни бесчувственным пси-
хопатом, ни человеком, который проявлял какие-либо пре-
ступные либо садистские наклонности. Он был индиви-
дом среднего интеллекта, с детства склонным, благодаря
влияниям среды, к некритическому восприятию событий и
к легкому подчинению всякого рода авторитетам: этого
рода люди встречаются очень часто>.
Как справедливо подчеркивал Дж. Сэн во введении к
<Воспоминаниям> Р. Гесса <...факты и данные из жизни
Гесса характерны не только для одного индивида. Уже
хотя бы только этапы его жизни репрезентативны для це-
лых групп немцев поколения Гесса>.
Автобиография Гесса, озаглавленная им достаточно па-
тетически: <Моя душа, ее формирование, жизнь и пережи-
вания> вызывает у читателя противоречивые чувства, но,
пожалуй, преобладает чувство сожаления, соединенного с
отвращением.
Немецкий издатель мемуаров Гесса, М. Брошат (1958),
цитируя Д. Гильберта, пишет об их авторе следующее:
<Усердно-торопливая щепетильность человека, который
всегда стоит на службе каких-то авторитетов, который по-
стоянно исполняет свой долг - равно как палач, так и
признающий свою вину преступник, который непрестанно
живет только чужой волей, всегда отрекаясь от своей лич-
ности и потому свое "Я", поразительно пустое, с готовнос-
t Moral insanity - моральное вырождение, соответствует совре-
менному понятию психопатии.
59
тью отдает на суд в форме автобиографии, чтобы служить
делу>.
Детство Гесса было поразительно скучным и серым.
Доминирование старых военных традиций: отец, отстав-
ной майор колониальных войск немецкой Африки, <фана-
тичный католик>, как пишет о нем Гесс, воспитывал сына
сурово.
<Начиная с ранних лет, - вспоминает Гесс, - я воспи-
тывался в глубоком чувстве долга. В родительском доме
строго контролировалось, чтобы все поручения исполня-
лись точно и добросовестно... Отец воспитывал меня в
соответствии с суровыми военными принципами... Он
всегда меня поучал, что из мелких, по-видимости ничего не
значащих небрежностей чаще всего вырастают тяжкие по-
следствия>.
Эта установка, привитая отцом, сохранялась у Гесса до
конца жизни. Также в освенцимском лагере, как можно
заключить из его собственного рассказа, больше всего его
мучил не ужас сожженных тел, но различные администра-
тивные упущения. Введение циклона приветствовал с ра-
достью, ибо оно ускоряло уничтожение миллионов евреев.
Он сожалел, когда ему приказывали часть евреев предназ-
начать для работ, поскольку и так через несколько недель
они умирали; правильней было бы сразу отправить их в
газовые камеры.
Можно сказать, что в Освенциме, как, впрочем, и в дру-
гих местах, он был столь сильно занят избеганием <мел-
ких, по-видимости незначительных упущений>, что почти
не заметил кремационных печей.
Насколько образ отца изображается достаточно четко
в мемуарах Гесса, настолько образ матери остается туман-
ным. Он вспоминает только, что она пыталась <отвлечь
его от любви к животным, которая представлялась ей не-
безопасной>. Отношения между родителями были нор-
мальными; <никогда не услышишь между ними ни одного
гневного или злого слова, но, одновременно, они были чу-
жими>; <никогда, однако, я не видел, чтобы они были не-
жны друг к другу>. О себе пишет: <Я содрогался перед
60
любыми проявлениями нежности. Пожатие руки и не-
сколько скупых слов благодарности - все, чего можно
было от меня ожидать>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
ность и оставалась человеческая малость. А в глазах
властителя номер в полосатой одежде вновь обретал чер-
ты человека, с которым даже можно поговорить. С точки
зрения организации лагеря смерти, следовательно, было
правильно, что эсэсовцы старались сохранить дистанцию
в управлении узниками. <Благосклонность> власти, а так-
же издевательства и убийства, поскольку власть в лагере
смерти означает, прежде всего, именно это, щедро расто-
чались среди других узников, соответственно подбирае-
мых, обычно криминальных элементов. Если бы они сами
контактировали непосредственно с узниками, могли бы в
них увидеть подобных себе людей, что, впрочем, иногда
случалось. Классическим примером является садовник
Гесса, узник, поляк, которого Гесс, начальник лагеря <Ос-
венцим>, трактовал совершенно по-человечески.
Во всех управляющих системах существует взаимная
зависимость между выдающим команды и исполнителем.
Господин не может существовать без слуги, а слуга без гос-
подина. Машина, состоящая исключительно из управляю-
щего устройства без исполнительных частей, была бы со-
вершенно бесполезной. Ядро не может существовать без
остального содержимого клетки, как и клетки без ядра.
Трудно себе представить жизнь одного мозга, но также и
высший организм, как известно, не может жить без мозга.
Самый могущественный властелин без своих подданных
попадает обычно в психиатрическую больницу. Даже в
самых маленьких человеческих группах возникает тенден-
ция поиска лидера; он воплощает интегрирующие силы
группы; без него она подвергается разложению.
Однако не всегда взаимная зависимость между власти-
телем и исполнителем адекватно понимается и реализует-
ся. Тесная связь, какая должна была между ними суще-
ствовать, становится искусственной. Властитель, считая,
что <я здесь командую>, требует слепого послушания, за-
бывая о том, что является только репрезентантом суще-
57
ствующих в подчиненной ему группе тенденций; в нем
они должны как бы кристаллизоваться. А подчиненный,
чувствуя, что то, что ему навязывается, ему чуждо, бунтует
явно или скрытно; в первом случае он сталкивается с
властителем, во втором - сам с собой, ибо, используя при-
казы, должен испытывать внутреннюю борьбу (сам с со-
бой). Или же принимает навязанную ему сверху схему и
становится ее слепым исполнителем, так как благодаря
этому чувствует себя включенным в аппарат власти и об-
ретает чувство порядка, который сам он выработать не
может. Искусственная структура при этом заменяет соб-
ственную. Ценой утраты свободы избегают усилия, связан-
ного с внутренним упорядочением; хаос заменяется искус-
ственным порядком, а неуверенность и беспокойство -
уверенностью веры в принятую идею.
Современный человек, благодаря развитию средств ком-
муникации, а также исторических наук, особенно архео-
логии, имеет значительно больше возможностей, нежели
лет сто или даже несколько десятилетий назад, познания
различных способов жизни. В связи с этим уменьшается
его вера в правильность собственного стиля жизни и же-
лание навязывать другим собственную идеологию, особен-
но в связи с тем, что память последней войны слишком уж
убедительно демонстрирует, к чему такие тенденции могут
вести. Если символами этой войны стали Освенцим и Хи-
росима, то, благодаря им, именно проблема власти и свя-
занная с ней проблема войны оказались в фазе кризиса,
требующего нового понимания.
К ПСИХОПАТОЛОГИИ
<СВЕРХЧЕЛОВЕКОВ>
<Рудольф Гесс,- как пишет С. Батавик в своей работе
о Гессе, изданной в 1951 г.,- не был ни ненормальным
индивидом типа moral insanity, ни бесчувственным пси-
хопатом, ни человеком, который проявлял какие-либо пре-
ступные либо садистские наклонности. Он был индиви-
дом среднего интеллекта, с детства склонным, благодаря
влияниям среды, к некритическому восприятию событий и
к легкому подчинению всякого рода авторитетам: этого
рода люди встречаются очень часто>.
Как справедливо подчеркивал Дж. Сэн во введении к
<Воспоминаниям> Р. Гесса <...факты и данные из жизни
Гесса характерны не только для одного индивида. Уже
хотя бы только этапы его жизни репрезентативны для це-
лых групп немцев поколения Гесса>.
Автобиография Гесса, озаглавленная им достаточно па-
тетически: <Моя душа, ее формирование, жизнь и пережи-
вания> вызывает у читателя противоречивые чувства, но,
пожалуй, преобладает чувство сожаления, соединенного с
отвращением.
Немецкий издатель мемуаров Гесса, М. Брошат (1958),
цитируя Д. Гильберта, пишет об их авторе следующее:
<Усердно-торопливая щепетильность человека, который
всегда стоит на службе каких-то авторитетов, который по-
стоянно исполняет свой долг - равно как палач, так и
признающий свою вину преступник, который непрестанно
живет только чужой волей, всегда отрекаясь от своей лич-
ности и потому свое "Я", поразительно пустое, с готовнос-
t Moral insanity - моральное вырождение, соответствует совре-
менному понятию психопатии.
59
тью отдает на суд в форме автобиографии, чтобы служить
делу>.
Детство Гесса было поразительно скучным и серым.
Доминирование старых военных традиций: отец, отстав-
ной майор колониальных войск немецкой Африки, <фана-
тичный католик>, как пишет о нем Гесс, воспитывал сына
сурово.
<Начиная с ранних лет, - вспоминает Гесс, - я воспи-
тывался в глубоком чувстве долга. В родительском доме
строго контролировалось, чтобы все поручения исполня-
лись точно и добросовестно... Отец воспитывал меня в
соответствии с суровыми военными принципами... Он
всегда меня поучал, что из мелких, по-видимости ничего не
значащих небрежностей чаще всего вырастают тяжкие по-
следствия>.
Эта установка, привитая отцом, сохранялась у Гесса до
конца жизни. Также в освенцимском лагере, как можно
заключить из его собственного рассказа, больше всего его
мучил не ужас сожженных тел, но различные администра-
тивные упущения. Введение циклона приветствовал с ра-
достью, ибо оно ускоряло уничтожение миллионов евреев.
Он сожалел, когда ему приказывали часть евреев предназ-
начать для работ, поскольку и так через несколько недель
они умирали; правильней было бы сразу отправить их в
газовые камеры.
Можно сказать, что в Освенциме, как, впрочем, и в дру-
гих местах, он был столь сильно занят избеганием <мел-
ких, по-видимости незначительных упущений>, что почти
не заметил кремационных печей.
Насколько образ отца изображается достаточно четко
в мемуарах Гесса, настолько образ матери остается туман-
ным. Он вспоминает только, что она пыталась <отвлечь
его от любви к животным, которая представлялась ей не-
безопасной>. Отношения между родителями были нор-
мальными; <никогда не услышишь между ними ни одного
гневного или злого слова, но, одновременно, они были чу-
жими>; <никогда, однако, я не видел, чтобы они были не-
жны друг к другу>. О себе пишет: <Я содрогался перед
60
любыми проявлениями нежности. Пожатие руки и не-
сколько скупых слов благодарности - все, чего можно
было от меня ожидать>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87