Не известно, как формиру-
ется содержание сновидения, только ли из преобразован-
ных переживаний из дневной жизни или, как утверждает
Юнг, является в определенной степени автономным, по-
скольку некоторые мотивы сновидений повторяются неза-
висимо от личной истории сновидца, в разных культурных
кругах и эпохах (архетипы).
Кошмар - это сновидение, прежде всего, жуткое (зло-
вещее); ситуации, персонажи вся <режиссура> столь силь-
но отличаются от того,
то уимеьйрмйыааЁрд как в
МАТБотЗсА
<".В. Г. Кч,о<<<м , 17
MISL \
реальности, так и в сновидениях, что уже сам факт столь
сильной <инаковости> вызывает ужас. К этому добавля-
ется также чувство бессилия. Оно сопутствует каждому
сновидению, ибо основной чертой каждого сновидения
является бессилие сновидца. В кошмарном сновидении,
однако, это бессилие увеличивается вследствие слишком
большой оторванности от обычного порядка вещей. Ког-
да все не такое, как обычно, утрачивается ориентация и
возможность планирования действий. Вследствие нео-
бычности ситуации человек становится беспомощным. В
кошмарном сне борются за свою жизнь, ибо его основной
чертой является тотальная угроза.
Напряжение страха в кошмарном сне увеличивается
упоминавшимся чувством бессилия. Все происходит авто-
матически, независимо от спящего, действие развивается
как в фильме ужасов. Человек включен в действие, но не
может на него влиять. В кульминационные моменты пы-
таются вырваться из кошмара; приходит спасительная
мысль, что это только сон. Человек просыпается в ужасе, в
холодном поту, с бьющимся сердцем, но с чувством облег-
чения, что все это было не на самом деле.
Основные черты кошмара, таким образом, можно выра-
зить в четырех пунктах: жуткий (зловещий) характер,
бессилие, тотальная угроза и автоматизм. Эти четыре чер-
ты выступают на первый план также и в лагерных пере-
живаниях.
Жуткость концлагеря ощущалась особенно сильно в
первом столкновении с ним. У большинства узников вы-
ступала <кратковременная психическая реакция подав-
ленности, чувства страха и ужаса, чувства беспомощности,
потерянности и одиночества, отсутствия аппетита и бес-
сонница> (Teutsch). Подобно кошмарному сну, наблюда-
лись сильные вегетативные симптомы, такие как <частое
мочеиспускание, понос, дрожание тела, сильное потоотде-
ление, иногда тошнота и даже рвота> (Teutsch). Как в
кошмарном сне спящий прибегает к спасительной мысли,
что это только сон, так защитой от лагерного кошмара
было чувство дереализации, нереальности окружающего.
18
По мнению Тойча, оно было редким (у 5% обследованных
им бывших узников), по мнению других - достаточно ти-
пичным.
Не требует доказательств, что лагерная действитель-
ность столь далеко отклонялась от действительности жиз-
ни на свободе, что столкновение с ней для каждого было
сильнейшим стрессом. Очевидно, прошедшие уже раньше
через гестаповские тюрьмы были в некоторой степени
привыкшими к новой действительности, и в общем, первая
реакция у них была слабее. Даже сталкиваясь с лагерной
жизнью косвенно, т. е. посещая лагерные музеи, просмат-
ривая фотографии, читая воспоминания и т. п., люди реа-
гируют в некоторой степени подобным образом (хотя и,
разумеется, несравненно слабее), т. е. чувством ошеломле-
ния, страха и подавленности, либо впечатлением нереаль-
ности.
Необычная ситуация всегда вызывает чувство страха,
который можно определить как <дезинтеграционный>
страх, ибо он вызывается нарушением существующей
структуры интеракции, сформировавшейся в ходе жизни
индивида, с его средой. Эта структура позволяет опреде-
ленную степень предвидения того, что произойдет, и пла-
нирование своей активности. Правда, в ходе жизни посто-
янно приходится сталкиваться с чем-то новым и непри-
вычным, вследствие чего структуры интеракции с окруже-
нием все время разрушаются и формируются заново. Од-
нако <новое> никогда не бывает совершенно новым; в нем
содержится много элементов знакомых, так что даже в
необычной ситуации не становишься совершенно беспо-
мощным. Существует определенная граница толерантнос-
ти к необычному, т. е. к тому, к чему человек не привык, за
которой наступает паническая реакция страха и беспо-
мощности. При этом одно усиливает другое: чувство па-
ники парализует целевую активность, а невозможность
действия усиливает страх. Здесь трудно вдаваться в об-
суждение, от чего зависит дезинтеграционная толерант-
ность (толерантность к необычному). Вероятно, играет
роль врожденная диспозиция, приобретенное в ходе жиз-
19
ни знакомство с необычными ситуациями, повышающие
пластичность реакций и способность адаптации, общая эф-
фективность нервной системы и т, д. У лиц с ограничен-
ными изменениями в ЦНС такая толерантность значи-
тельно уменьшается; новая ситуация может вызвать у них
катастрофическую реакцию Гольдштейна. В результате
старческих изменений в нервной системе дезинтеграцион-
ная толерантность понижается в пожилом возрасте, что вы-
ражается поговоркой: <Старое дерево не пересаживают>.
<Приветственный церемониал>, каким встречался
Zygang в лагерь, усиливал чувство ошеломленности и
собственного бессилия. Если узнику не удавалось выйти
из этого состояния, он превращался в безвольный автомат
и кончал свою жизнь как <мусульманин>. Врачи, пере-
жившие лагерь, подчеркивают, что там исчезают неврозы и
психосоматические болезни. В качестве гипотетического
объяснения можно предположить, что разрушение струк-
туры долагерного способа жизни было в этих случаях по-
лезным, так как эта структура была патогенной. Кроме
того, фактор биологической угрозы мог здесь действовать
мобилизующе, уничтожая невротическую стагнацию и дез-
адаптацию.
Концлагеря были лагерями уничтожения, составляя
важную часть плана уничтожения того, что угрожало
<расе великолепных немцев>. Тотальная угроза, следова-
тельно, представляла основную особенность лагерной жиз-
ни, и до сих пор остается необъясненной загадкой, как
можно было пережить концлагерь. <Диета, составленная
для крыс по схеме питания в лагерях,- как пишет Ко-
вальчикова, - даже без количественных ограничений вы-
зывает у подопытных животных типичный синдром бо-
лезни голода уже через три месяца>. А ведь голод был
только одним из страданий в лагере и даже не всегда стоял
на первом месте. Анализ лагерных переживаний, как пред-
ставляется, вынуждает пересмотреть некоторые взгляды,
господствовавшие до недавнего времени в медицине, в
которых излишне акцентировались моменты физиологи-
Вхождение, вступление, прибытие (нем.)
20
ческого и биохимического характера при явном пренебре-
жении психологическим факторам. Унижение достоинства
человека, утрата близких, отсутствие моральной поддержки
со стороны товарищей по страданию чувствовались часто
сильнее, чем физические страдания. Большинство бывших
узников и авторов, занимающихся этой проблемой, соглас-
ны в том, что возможность выжить определялась желани-
ем жить, верой, что лагерь не будет длиться вечно, возмож-
ностью опоры на товарищей и друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
ется содержание сновидения, только ли из преобразован-
ных переживаний из дневной жизни или, как утверждает
Юнг, является в определенной степени автономным, по-
скольку некоторые мотивы сновидений повторяются неза-
висимо от личной истории сновидца, в разных культурных
кругах и эпохах (архетипы).
Кошмар - это сновидение, прежде всего, жуткое (зло-
вещее); ситуации, персонажи вся <режиссура> столь силь-
но отличаются от того,
то уимеьйрмйыааЁрд как в
МАТБотЗсА
<".В. Г. Кч,о<<<м , 17
MISL \
реальности, так и в сновидениях, что уже сам факт столь
сильной <инаковости> вызывает ужас. К этому добавля-
ется также чувство бессилия. Оно сопутствует каждому
сновидению, ибо основной чертой каждого сновидения
является бессилие сновидца. В кошмарном сновидении,
однако, это бессилие увеличивается вследствие слишком
большой оторванности от обычного порядка вещей. Ког-
да все не такое, как обычно, утрачивается ориентация и
возможность планирования действий. Вследствие нео-
бычности ситуации человек становится беспомощным. В
кошмарном сне борются за свою жизнь, ибо его основной
чертой является тотальная угроза.
Напряжение страха в кошмарном сне увеличивается
упоминавшимся чувством бессилия. Все происходит авто-
матически, независимо от спящего, действие развивается
как в фильме ужасов. Человек включен в действие, но не
может на него влиять. В кульминационные моменты пы-
таются вырваться из кошмара; приходит спасительная
мысль, что это только сон. Человек просыпается в ужасе, в
холодном поту, с бьющимся сердцем, но с чувством облег-
чения, что все это было не на самом деле.
Основные черты кошмара, таким образом, можно выра-
зить в четырех пунктах: жуткий (зловещий) характер,
бессилие, тотальная угроза и автоматизм. Эти четыре чер-
ты выступают на первый план также и в лагерных пере-
живаниях.
Жуткость концлагеря ощущалась особенно сильно в
первом столкновении с ним. У большинства узников вы-
ступала <кратковременная психическая реакция подав-
ленности, чувства страха и ужаса, чувства беспомощности,
потерянности и одиночества, отсутствия аппетита и бес-
сонница> (Teutsch). Подобно кошмарному сну, наблюда-
лись сильные вегетативные симптомы, такие как <частое
мочеиспускание, понос, дрожание тела, сильное потоотде-
ление, иногда тошнота и даже рвота> (Teutsch). Как в
кошмарном сне спящий прибегает к спасительной мысли,
что это только сон, так защитой от лагерного кошмара
было чувство дереализации, нереальности окружающего.
18
По мнению Тойча, оно было редким (у 5% обследованных
им бывших узников), по мнению других - достаточно ти-
пичным.
Не требует доказательств, что лагерная действитель-
ность столь далеко отклонялась от действительности жиз-
ни на свободе, что столкновение с ней для каждого было
сильнейшим стрессом. Очевидно, прошедшие уже раньше
через гестаповские тюрьмы были в некоторой степени
привыкшими к новой действительности, и в общем, первая
реакция у них была слабее. Даже сталкиваясь с лагерной
жизнью косвенно, т. е. посещая лагерные музеи, просмат-
ривая фотографии, читая воспоминания и т. п., люди реа-
гируют в некоторой степени подобным образом (хотя и,
разумеется, несравненно слабее), т. е. чувством ошеломле-
ния, страха и подавленности, либо впечатлением нереаль-
ности.
Необычная ситуация всегда вызывает чувство страха,
который можно определить как <дезинтеграционный>
страх, ибо он вызывается нарушением существующей
структуры интеракции, сформировавшейся в ходе жизни
индивида, с его средой. Эта структура позволяет опреде-
ленную степень предвидения того, что произойдет, и пла-
нирование своей активности. Правда, в ходе жизни посто-
янно приходится сталкиваться с чем-то новым и непри-
вычным, вследствие чего структуры интеракции с окруже-
нием все время разрушаются и формируются заново. Од-
нако <новое> никогда не бывает совершенно новым; в нем
содержится много элементов знакомых, так что даже в
необычной ситуации не становишься совершенно беспо-
мощным. Существует определенная граница толерантнос-
ти к необычному, т. е. к тому, к чему человек не привык, за
которой наступает паническая реакция страха и беспо-
мощности. При этом одно усиливает другое: чувство па-
ники парализует целевую активность, а невозможность
действия усиливает страх. Здесь трудно вдаваться в об-
суждение, от чего зависит дезинтеграционная толерант-
ность (толерантность к необычному). Вероятно, играет
роль врожденная диспозиция, приобретенное в ходе жиз-
19
ни знакомство с необычными ситуациями, повышающие
пластичность реакций и способность адаптации, общая эф-
фективность нервной системы и т, д. У лиц с ограничен-
ными изменениями в ЦНС такая толерантность значи-
тельно уменьшается; новая ситуация может вызвать у них
катастрофическую реакцию Гольдштейна. В результате
старческих изменений в нервной системе дезинтеграцион-
ная толерантность понижается в пожилом возрасте, что вы-
ражается поговоркой: <Старое дерево не пересаживают>.
<Приветственный церемониал>, каким встречался
Zygang в лагерь, усиливал чувство ошеломленности и
собственного бессилия. Если узнику не удавалось выйти
из этого состояния, он превращался в безвольный автомат
и кончал свою жизнь как <мусульманин>. Врачи, пере-
жившие лагерь, подчеркивают, что там исчезают неврозы и
психосоматические болезни. В качестве гипотетического
объяснения можно предположить, что разрушение струк-
туры долагерного способа жизни было в этих случаях по-
лезным, так как эта структура была патогенной. Кроме
того, фактор биологической угрозы мог здесь действовать
мобилизующе, уничтожая невротическую стагнацию и дез-
адаптацию.
Концлагеря были лагерями уничтожения, составляя
важную часть плана уничтожения того, что угрожало
<расе великолепных немцев>. Тотальная угроза, следова-
тельно, представляла основную особенность лагерной жиз-
ни, и до сих пор остается необъясненной загадкой, как
можно было пережить концлагерь. <Диета, составленная
для крыс по схеме питания в лагерях,- как пишет Ко-
вальчикова, - даже без количественных ограничений вы-
зывает у подопытных животных типичный синдром бо-
лезни голода уже через три месяца>. А ведь голод был
только одним из страданий в лагере и даже не всегда стоял
на первом месте. Анализ лагерных переживаний, как пред-
ставляется, вынуждает пересмотреть некоторые взгляды,
господствовавшие до недавнего времени в медицине, в
которых излишне акцентировались моменты физиологи-
Вхождение, вступление, прибытие (нем.)
20
ческого и биохимического характера при явном пренебре-
жении психологическим факторам. Унижение достоинства
человека, утрата близких, отсутствие моральной поддержки
со стороны товарищей по страданию чувствовались часто
сильнее, чем физические страдания. Большинство бывших
узников и авторов, занимающихся этой проблемой, соглас-
ны в том, что возможность выжить определялась желани-
ем жить, верой, что лагерь не будет длиться вечно, возмож-
ностью опоры на товарищей и друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87