Женился он слишком поздно на молоденькой девушке,
которая вызвала его сострадание. Она воспользовалась его добротой, а потом
оставила его с малюткой-дочерью на руках. Горе помутило его рассудок, и он
отдалился от людей. В Лондоне, в настоящее время он больше не может
чувствовать себя в безопасности. Твой отец был настолько добр, что
предложил ему укрыться здесь. В моменты просветления он бывает очень
приятным собеседником. Надеюсь, что ты отнесешься к нему доброжелательно.
Я хотел было сказать ему, что Маршалси не место для юной
привлекательной девушки и престарелого слабого отца, но слова почему-то
застряли у меня в горле. Не столько из сыновних чувств, сколько из участия
к этому маленькому человеку, который был так восхищен поступком моего
отца. Его уверенность в безопасности деревенской жизни показалась мне
несколько наивной для человека, который столь много путешествовал и так
хорошо во всем разбирался. Предрассудки и истерия были так же опасны в
Маршалси, как и в Лондоне, а при невежестве деревенских жителей они могли
принять даже еще более страшную форму, так мне казалось. Однако передо
мной сидел светский человек, путешественник и писатель, очень довольный
результатами своей поездки, и я чувствовал, что с моей стороны будет
невежливо подвергать сомнению его мудрость и опыт. Возражения замерли у
меня на устах. Будь у меня побольше храбрости, побольше убежденности в
своей правоте, может быть, мне удалось бы указать ему на один несомненный
недостаток его плана, и Сибрук никогда не приехал бы в Хантер Вуд. Но я
так и не решился спорить с ним.
Мы поговорили еще немного, и Натаниэль Горе спросил меня, бывал ли я
в театре. Я ответил отрицательно.
- Ты должен приехать в Лондон, - сказал он, и походить по театрам.
Кто знает, может в тебе дремлет драматург. Ты так живописно нарисовал мне
Эли Мейкерса. Я никогда не забуду его. В любом случае, ты должен погостить
в городе, где происходят великие события, где работают величайшие умы. И я
всегда буду рад принять тебя в своем доме, он называется Дом Мошенников,
это рядом с Ессекс Хауз на Стрэнде. Запомнил?
- Спасибо, - сердечно поблагодарил я. - Я не забуду. А почему такое
странное название?
- Когда-то при Елизавете дом служил штаб-квартирой и укрытием для
контрабандистов. Окна выходят прямо на реку.
Натаниэль Горе уехал на следующее утро, и в тот же день управляющий
направился в коттедж Мэдж в сопровождении работников, чтобы
отремонтировать дом. Отец старался изо всех сил, и ко времени прибытия
Сибрука в Колчестер сарай был забит дровами, кладовые наполнены припасами
соленого мяса и селедки, сыра и муки, там же была помещена и огромная
бочка эля. Все эти приготовления вызывали во мне отвращение, так как я
знал, что если бы Сибрук приехал сам или с какой-нибудь простушкой, его
сарай и кладовые были бы так же пусты, как дом старой Мэдж. Все эти
приготовления происходили на моих глазах, но я не проявлял никакого
интереса к приезду гостей. Я был в Колчестере в тот знаменательный день,
когда грум отправился с двумя лошадьми встречать Сибрука, но не удосужился
занять место в толпе, собравшейся поглазеть на прибытие экипажа. Увидеть
новых обитателей дома Мэдж мне довелось несколькими месяцами позже, когда
дни стали немного длиннее, а лес заполнился цветами анемона и примулы. Я
направился в Хантер Вуд в поисках потерявшейся собаки. Вокруг имения
всегда бегала по крайней мере дюжина собак, но Квинс считался моей
собакой, так как он совсем еще щенком лишился матери, и я выкормил его из
тряпки, пропитанной козьим молоком. Он был довольно уродливым щенком, что
в дальнейшем определило нашу привязанность друг к другу, кроме того, у
него был непредсказуемый характер. Щенок вырос в длинноногое, с кривой
походкой существо, склонное к воровству и агрессии, но мне он был очень
дорог. Я не видел Квинса три дня, и, обыскав всю ближайшую округу,
направился в более отдаленные окрестности. Одним из таких мест был Хантер
Вуд, где я в то солнечное утро продирался через кустарник, выкрикивая имя
пса и посвистывая. Я полагал, что он мог попасть в ловушку, иначе он
отозвался бы на мой зов.
Внезапно, выбравшись из чащи на открытую дорогу, я наткнулся на
женщину, шедшую мне навстречу с огромной корзиной, из которой свисали
корни и листва. Я видел ее впервые, но сразу догадался, что это Линда
Сибрук. Было уже поздно нырять в заросли леса, и, кроме того, меня
удерживало на месте какое-то странное любопытство. На ней было славное
платье из темно-красного шелка, из-под широкой шелестящей юбки
поблескивали серебряные пряжки башмаков, а в ушах рдели камушки сережек.
Ни одна из местных жительниц не стала бы разгуливать по лесу в таком
наряде.
Я отпрянул и всем телом прижался к кустарнику. Неожиданность встречи
придала мне, наверное, довольно жалкий вид, но она продолжала идти, не
ускоряя и не замедляя шага, и поравнявшись со мной, остановилась и
посмотрела мне прямо в глаза.
- Я слышала, как вы кричали, - сказала девушка. - Наверное, вы
потеряли собаку?
- Вы видели ее?
- Отец видел. Кажется, ее зовут Квинс?
- Если это та собака, которую я ищу, то да.
Она коротко засмеялась.
- Забавно. Мы думали, что ее могут звать Бобик. Боюсь, с ней не все в
порядке. Мальчишки покалечили ее. Но отец взялся за дело, и она
выздоровеет.
Девушка сделала шаг по покрытой листвой тропинке, платье зашелестело
и блеснула пряжка туфли. И внезапно я почувствовал, как плохо и небрежно
одет; мало того, я знал, что как только выйду из кустарника, железо на
моем башмаке окажется на виду. Поэтому не сдвинулся с места. Она сделала
еще один шаг, повернулась и вопросительно взглянула на меня.
- Вы пойдете со мной, не так ли? Квинса, конечно, нельзя еще
беспокоить, но, я думаю, он будет рад увидеть вас. Он не слишком
дружелюбен с нами.
- Да, я пойду, - ответил я. - Давайте я понесу вашу корзину.
Девушка освободила руку из-под ручки корзины, и я заметил красный
след на белой коже.
- Она довольно тяжелая. Земля влажная и пристает к корням, - пояснила
она, а потом, взглянув на мою ногу, произнесла:
- Так вы Филипп Оленшоу? Я могла бы раньше догадаться. Вы так похожи
на отца.
- Ничуть, но с вашей стороны очень мило именно так объяснить свою
догадку. Наверняка, мой отец упоминал о своем сыне-калеке.
- Вовсе нет. Это мистер Горе. Он сказал, что вы единственный в
округе, кто мог бы стать моим другом. Я думала, что мы не встречались до
сих пор, потому что вы уезжали куда-то. Но все равно, вы похожи на своего
отца. И я рада этому. Он так добр к нам.
Никогда еще я не видел такую ровную спину, такую узкую талию в
жестких объятиях корсета, никогда еще не встречал головку, так элегантно
сидящую на тонкой длинной шее. Никогда не видел таких темных волос,
ниспадающих мягкими локонами. И мой отец был ее добрым другом! Мне стало
так горько, что будь я один, обязательно сплюнул бы.
- Отец мой так счастлив здесь, - продолжала девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76