Мне трудно
было бы объяснить что-либо сторожу, или даже прохожему. Я был грязен, от
меня нестерпимо воняло. И кроме того, я был почти нагой. Послышался звук
шагов, а затем с крыльца донеслись голоса.
- Ты иди налево, я пойду направо, - командовал старик. - Мы должны
поймать его, пока он никого не встретил. Не мог он уйти далеко. Мне
показалось, что он хромой.
- Ага! - ответил Том.
Я увидел, как свет озарил что-то желтое перед крыльцом, и снова
раздался стук.
- Проклятье, Том, - снова заскрежетал старческий голос. - Я же велел
тебе идти налево. Ты что, не знаешь, где у тебя левая рука, ты неуклюжий
болван?
Выйдя, я инстинктивно направился направо. Так, говорят, делает всякий
человек, передвигающийся вслепую. Я услышал шаги Тома, удалившегося
налево, и увидел, как старик вышел на крыльцо и поднял фонарь, вглядываясь
в темноту, которая сгущалась от света фонаря. Он казалось, не спешил, или
просто не мог уже быстро передвигаться. Когда старик обошел крыльцо,
раскачивая фонарем, я наклонился вперед и схватил его за колени. Он с
грохотом рухнул на землю, перевернулся и замер, но был ли он действительно
оглушен или просто притворялся, чтобы избежать дальнейших ударов, этого я
понять не мог. Дыхание его было достаточно ровным. Я стянул с него
полотняные штаны и надел их на себя, натянул ему рубаху на голову и туго
связал ноги его же шейным платком. Затем вынул свечу из фонаря и ползком
направился направо. Один только раз я остановился, чтобы попить из лужи,
образовавшейся в щели между булыжниками, и это был самый сладкий напиток в
моей жизни.
Вскоре кожа на моих руках и ногах была содрана до крови, сердце
колотилось так, что сотрясалось все тело. Наконец я увидел крыльцо,
ведущее к какой-то двери. Под ним стояли дубовые скамейки, я забрался под
одну из них и замер. Я не думал ни о чем, но и не спал. Я даже не думал об
опасности, которой мне едва удалось избежать, и о разбойном поведении
служителей. Я просто лежал, наслаждаясь возможностью отдохнуть от погони,
и прошло много времени, прежде чем я увидел, что серое небо над крышами
домов стало озаряться золотисто-розовым светом.

Было еще очень рано, хотя уже довольно светло, когда я вздрогнул от
звука открывающегося засова. Я отодвинулся и встал на ноги, опираясь на
ступеньки крыльца. Дверь отворилась, и на пороге показалась миловидная
девушка в рабочем чепце с метлой в руках. При виде меня она тихонько
вскрикнула, но я поспешил сказать:
- Не бойтесь, я не причиню вам зла.
Она стояла, недоверчиво глядя на меня, готовая в любой момент
запереть дверь на засов. Затем я увидел, что взгляд ее остановился на моей
больной ноге, которая беспомощно болталась на четыре дюйма над землей.
- Я калека, - пояснил я. - Кто-то украл мой костыль, и я не могу
продолжать свой путь без него.
- Но у меня нет костыля, - растерянно ответила она, убедившись, что я
не сделаю ей ничего плохого.
- Метла могла бы заменить его, - сказал я, покосившись на ее метлу.
- Но она совсем новая, еще и двух недель не прошло, как ее купили, -
запротестовала девушка.
- А старая?
- Ее можете взять.
Она пошла в дом, закрыв дверь на задвижку. Я думал, что она не
вернется, но через некоторое время она показалась на крыльце со старой
метлой в одной руке и куском пирога в другой.
- Мой хозяин очень благоволит к нищим и калекам, - сказала она
довольно почтительно. - Он хочет, чтобы вы приняли вот это.
Она положила пирог на мою ладонь и резко отпрянула, учуяв неприятный
запах.
- Сейчас достаточно тепло, чтобы помыться, - резко бросила она, и на
вытянутой руке подала мне метлу.
Я поставил ее под мышку, поблагодарил девушку и заковылял прочь.
Если ничего другого не получится, я пойду в Лондон, пусть без
башмака, просто опираясь на метлу! Задолго до того, как я нашел пожитки и
добрался до своего дома в Лондоне, какая-то леди, идущая, как я полагаю, к
утренней службе, бросила мне серебряную монету. Я поднял ее. Потом
джентльмен, выехавший на раннюю прогулку верхом, швырнул мне два медяка. И
эта благотворительность была вызвана отнюдь не тем, что нищие и калеки
были редкостью, напротив, город просто кишел ими. Но многие из них были
притворщиками, в то время как моя беда была совершенно очевидной. Я не
побрезговал подобрать медяки из канавы, куда они упали, потому что мне не
на что было поесть, и никакая гордость не могла накормить меня в этом
положении.
Наконец, я повстречал водовоза, делающего свой утренний обход, и
попросил его помочь мне найти Нью Кат. Следуя его замысловатым указаниям,
я вышел на знакомые улицы, и как раз когда последние силы уже начали
покидать меня, увидел долгожданный переулок, и добрался до ступенек,
которые вели к двери моего дома. Я присел на последнюю ступеньку. Можно
было и не стучать: в доме жили более двадцати человек, и рано или поздно,
кто-нибудь из них должен был появиться на пороге. И действительно, в
скором времени сама матушка Краске открыла дверь, чтобы выбросить мусор на
кучу, возвышавшуюся посредине дороги.
- Пшел вон! - крикнула она, завидев меня.
- Миссис Краске, - обратился я к ней. - Помогите мне войти в дом. Со
мной случилось нечто невероятное, и я совсем выбился из сил.
Она не двигалась, возвышаясь на крыльце, как будто окаменела от
увиденного зрелища. Ее широкое бордовое лицо посинело, глазки заморгали.
- Вы не можете меня обвинять, - наконец произнесла она. - Я сделала
для вас все, что было в моих силах. Вы не имеете права приходить сюда и
нападать на меня.
- Я нападаю на вас? Я прошу вас помочь мне войти в дом и дать мне
прилечь, пока я не найду в себе силы снова встать.
- Здесь ничего вашего нет, - невпопад ответила она, не спускаясь с
крыльца.
- Мне нужны только мои башмаки.
Скромность моей просьбы открыла всю глубину моего бедственного
положения. Я был болен и грязен, мои деньги пропали вместе с надеждой, что
я могу помочь Линде. Я даже не знаю, как долго я болел. Попросив башмаки,
я уронил голову на руки, и, не смея поднять глаз, сказал:
- Какой сегодня день?
- Двенадцатое июля. Вы пролежали здесь две недели, а четыре дня тому
назад вас унесли, - сказала она уже почти жалостливо.
- У меня так много дел, - произнес я в крайнем отчаянии. - Помогите
мне войти в дом, вы же добрая душа, дайте мне бумагу и перо. И немного
бренди с яйцом, - добавил я, подумав.
- Но я сказала им, что вы умерли, - и на этот раз голос женщины
прозвучал действительно испуганно.
- Кому сказали?
- Людям, которые спрашивали вас. Я думала, что вы мертвы.
На четвереньках я вполз на крыльцо.
- Когда они приходили? Какие они?
- В тот самый день, когда вас увезли. Молодая женщина и мужчина.
Очень хорошенькая, а у мужчины была огромная светлая борода. Она так
плакала.
- Линда! - вскричал я. - Быстро, миссис Краске, найдите мою рубашку и
мои башмаки, или я буду кричать на всю улицу, что меня обокрали, и даже
ваша репутация не спасет вас от полиции. - Я прополз мимо нее и начал
взбираться по лестнице в свою комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76