Натаниэль посмотрел на меня. Мы одновременно сделали шаг назад, будто
нас оттянули веревкой, затем снова подались вперед, как бы желая скрыть
наше отступление.
- Вижу, бедняга, - сказал Натаниэль. - Что это? Много больных?
Человек приложил руку к горлу:
- Что-то с горлом, - он говорил с большим трудом. - Меня прихватило
утром. Болезнь длится уже все лето.
Не справившись с напряжением, он покачнулся и упал ничком на землю. Я
сделал шаг по направлению к больному, но Натаниэль схватил меня за рукав.
- Подожди, - сказал он. - Мы должны подумать о других. Это нужно
обсудить.
Мы снова взглянули на распростертое перед нами тело, и затем,
повинуясь общему порыву, начали снимать верхнюю одежду. Натаниэль набросил
наши пальто на лежащего, стараясь держаться на расстоянии. И повернувшись,
мы побежали - если только можно говорить о беге, имея в виду калеку и
старика - вверх по крутому склону, назад к остальным. На гору были подняты
еще две повозки, еще две, скрипя, преодолевали восхождение.
- Отдай приказ о привале, прямо здесь на вершине, Эли, и я жду тебя.
Ты, Филипп, приведи Ломакса и Пикла, а я схожу за Крейном и Томаксом. Мы
проведем собрание под тем красным кустом. И найди себе другое пальто.
Через пятнадцать минут мы уже сидели на корточках в кустарнике,
слушая обстоятельную речь Натаниэля.
- Первое, что нам предстоит выяснить, - сказал он, - имеем ли мы
право принимать решение. В каком-то смысле мы отвечаем за остальных, и я
не сомневаюсь, что любое принятое нами решение, не вызовет возражений с их
стороны. Но возьмем ли мы на себя всю ответственность, или представим это
на суд людей?
- Но вы еще не сказали, что произошло, - спокойно заметил Крейн.
- Форт Аутпост поражен страшной болезнью. Мы с Филиппом только что
говорили с одним жителем, который сам серьезно болен. Мы не приближались и
не прикасались к нему. Итак, направимся ли мы, некоторые из нас, я хотел
сказать, в селение, чтобы оказать посильную помощь, или же оставим их
самих бороться с эпидемией, проследовав дальше, будто наш путь никогда не
пролегал мимо их селения. И следует ли нам как старшим, советоваться с
мужской частью нашей компании?
Спрятавшись от ветра в нашем довольно ненадежном укрытии, мы стояли
перед нелегкой проблемой.
Я заговорил первым.
- Каждый мужчина, - сказал я, поражаясь звуку собственного голоса,
нарушившего тишину, - рискует жизнью. Поэтому каждый должен участвовать в
принятии решения.
Мэтью Томас посмотрел на меня так, будто мои слова прозвучали как
богохульство.
- Рискуют такше каштая женщина и каштый ребенок. Мы старшины, мы
отвечаем перед Богом. Поэтому наш голос должен быть решающим, не так ли?
В блеске его глаз не было никакой симпатии ко мне, и я сразу
догадался, о чем он подумал. Я не был старшим, и потому как бы не брался в
расчет.
- Мистер Горе несомненный лидер нашей компании. Он собрал нас вместе,
он все организовал. Кто-то вложил в общее дело свои деньги, кто-то свой
труд. Это дает равное право всем мужчинам высказать свое мнение. Но в
конце концов не нам решать. Все зависит от того, что скажет мистер Горе.
- Зачем, посффоль спросить, ты вообще говорил?
- Просто размышлял вслух, - ответил я, ожидая, что кто-то продолжит
разговор.
- И тут мы подошли к решающему моменту, - спокойно проговорил
Натаниэль. - Вопрос, кто облек нас ответственностью, должен задать каждый
сам себе и ответить на него со всей серьезностью. Ответ следующий:
"никто". Но мы будем просить, чтобы нас облекли доверием и не будем больше
терять времени. Там умирают люди.
В конце концов было решено следующее: Натаниэль, Майк и я должны
отправиться в поселок, а оставшиеся добровольцы во главе с Эли ждать
нашего сигнала в условленном месте.
Когда мы добрались до островка земли между рекой и пахотой, то
обнаружили людей, которых болезнь настигла несколько позже и поразила не
столь сильно. Они были еще живы. В одном домике горел свет, и мы
направились туда. Женщина с изможденным бледным лицом и неподвижным
взглядом лунатика варила в желтой посудине похлебку из воды и хлеба. Вдоль
стены хижины на одеялах и подушках лежали мужчина и двое детей. Их впалые
глаза смотрели на нас с любопытством и удивлением. Женщина заговорила. В
ее слабом и хриплом голосе послышалась радость и гордость:
- Мы поправляемся, - сказала она.
Натаниэль посмотрел на похлебку из хлеба и пообещал:
- Утром у вас будет молоко, ложитесь, мы накормим их сами.
Мы увидели четвертую подушку и откинутое одеяло, это и была постель,
из которой бедняга с трудом встала, чтобы накормить семью.
- Мы-то справимся, ведь многие вовсе не могут двигаться.
Она стала на колени перед постелькой младшего ребенка и поднесла
ложку с теплой кашицей к его бледным губам.
- Ее заботы не дают ей умереть, - прошептал нам Натаниэль, и мы снова
вышли в ночь.
Живых нашлось еще человек двадцать. В одном из домов, где обе верхние
и нижние комнаты были заставлены кроватями, мы обнаружили восемь человек,
за которыми присматривал слепой старик. При нашем появлении он повернулся
и сказал:
- Я знал, что ты вернешься, Вальтер. Ты нашел корову?
Сначала я думал, что он бредит, но когда мы заговорили, он спросил:
- Ваши голоса мне не знакомы. Я слеп, как видите. Что вам здесь
нужно?
- Мы хотим помочь вам, насколько это в наших силах.
- Нам нужно молоко. Вы не видели мальчика с коровой? Вальтер, внук,
юный негодник. Слишком долго он ищет корову, чтобы подоить ее.
Кто-то из подопечных старика бредил, некоторые лежали в забытьи, но
никто не просил воды, не молил о помощи. Я с любопытством спросил:
- А вы сами не болели?
- В этот раз нет. Такая вспышка уже была в этой местности два года
назад, перед нашествием индейцев. Это проклятое место. Тогда я и
переболел. Это не возвращается.
Мы пообещали утром принести ему молока и все необходимое, а сами
отправились дальше.
В большинстве случаев мы могли только поднести воду к пересохшим
губам страдальцев, которые уже несколько дней оставались без ухода.
Натаниэль заставлял меня кипятить каждую каплю жидкости.
- Я подозреваю, что все дело в воде, - объяснил он. - Источник
находится в низине, вода в нем застоялась и отдает зловонием. Наверное,
они бросают туда мусор и спускают отходы. В Зионе мы все устроим
по-другому.
"Да, - подумал я, - если доживем".

Ночь уже близилась к концу, но Эли добросовестно стоял на своем посту
и сразу же ответил на сигнал моего фонаря, которым я размахивал с моста.
Еще до рассвета Энди, Ральф Свистун и Тим Денди, Томас Крейн и Моисей Пикл
спустились с холма, неся завтрак для всей нашей экспедиции. После еды
Натаниэль вытащил бумагу и карандаш и написал записку для Эли с указанием
подоить коров и оставить ведра с молоком на полпути, где мы должны были
забрать их. Затем, привязав бумагу к камню, Тим забросил его как можно
выше на склон. Через полчаса ведра с молоком были на назначенном месте. В
тот день мы собрали всех больных в двух домах, оставив на своем месте
только две семьи, которые выжили под присмотром женщины и слепого старика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76