Мы не были слишком суровы в Диксонвиле,
но и там у него было одно-два столкновения с местными властями.
- По какому поводу?
- Женские прелести, - коротко сформулировал Диксон. - Он просто не
может устоять. Ничего при этом серьезного у него на уме нет. Но не все это
могут понять. Несколько разъяренных отцов и ревнивых мужей преследовали
его с ружьями. В полном смысле этого слова. Тот же Биллингс, который
привез его сюда, прострелил ему ногу, когда он вылезал однажды ночью из
окна спальни Фелисити Биллингс. У него на одной ноге практически нет
голени.
- Он женат?
Впервые за эти две недели Диксон рассмеялся.
- По крайней мере, я этого не знаю, но почти уверен, что нет. От пули
он еще может увернуться, но сварливая жена дома быстро усмирила бы его
пыл.
Ну и жизнь! Совсем не такая, как у меня. Бешеная скачка по сравнению
с моей хромающей трезвой трусцой. А в нем даже легкая хромота казалась
романтической, особенно когда стала известна ее причина. Как никогда
раньше, мне захотелось узнать, была ли Линда или Джудит предметом его
интереса на этот раз. И хотя не было реальных оснований полагать, что это
одна из них, я все равно не мог отделаться от этой мысли. Почему Эдвард
задал свой вопрос? Почему Джофри просто не ответил: "Ты маленький наглец.
Я делал то-то и то-то."? И Линда сама сказала, что уходила из дому, а я
имел доказательство отсутствия Джудит.
Я пытался откинуть в сторону эти мысли, убеждая себя, что я не
разъяренный отец и не ревнивый муж. Но мысли не покидали меня, и после
ужина, оставшись в кухне наедине с Джудит, я подвел разговор к тому
моменту, когда вполне естественно прозвучал вопрос:
- Джудит, - начал я, полностью сосредоточившись на перьях, которые
точил. - Ты, я думаю, вчера навещала Люси Стеглс?
- Нет, а что?
- Просто хотел узнать, как она. Кажется, Майк не ходил к ней на этой
неделе.
- Миссис Мейкерс же говорила вам сегодня утром. Она была там вчера.
- Так ты видела ее?
- Да, - отрезала девушка, но я при этом испытал такое облегчение, что
даже ее тон не имел никакого значения. И словно чтобы сгладить свою
грубость, она добавила:
- Я ходила к Битонам. Ральф привез отрез муслина из Салема, и
Кристина шьет мне платье.
Теперь я нашел в себе силы поднять глаза. Если Линда была у Люси, а
Джудит у Кристины, то никто из них не мог проводить время с Джофри
Монпелье.
Итак, я поднял голову и сказал:
- Скоро уже можно будет надеть платье из муслина. Какого оно цвета?
- Белое в красную крапинку, и к нему вишневые ленты.
- Совет не одобрит, но я уверен, что тебе оно очень подойдет.
Лицо девушки засветилось такой радостью, что я едва ли не раскаялся в
своих подозрениях.

На следующий день, в воскресенье, мы все отправились в дом собраний,
перестроенный в ненадежную крепость. Задняя часть помещения была завалена
запасами провизии, мешками муки, мясом, копченой ветчиной, глиняными
кувшинами с медом и соленой говядиной. Эта картина служила постоянным
напоминанием об опасности, которую еще нельзя было считать миновавшей.
Тягостное впечатление усиливалось молитвами мистера Томаса, который
заунывно тянул что-то о ночном кровопролитии, о сверкающей в лучах солнца
вражеской стреле. А я старался вспоминать все хорошо известные мне псалмы,
которые часто перечитывал с тех времен, как Шед впервые спел их мне, все
те успокоительные строки, в которых можно было найти слова утешения столь
необходимые в нашем положении. И от мыслей этих моя неприязнь к этому
убогому маленькому человечку росла.
Как обычно, я занял место, с которого мог видеть Линду. Рядом с ней
сидел Эли, важно держа на руках одного из близнецов, братец которого сидел
на коленях Линды. Их забавные крошечные личики, такие похожие, сияли
румянцем и здоровой чистотой. Ослепительно золотистые кудряшки отливали на
солнце, и, казалось, отражали солнечные лучи. Линда выглядела как обычно -
приземленной, подавленной копией своего былого существа. И все равно
что-то неуловимое отличало ее от других женщин, покорно и неподвижно
сидевших с детьми на коленях. Пряди ее волос, выбившиеся из-под платка,
хранили прежний блеск, головка грациозно сидела на длинной тонкой шее,
линия которой плавно переходила в прямые узкие плечи. Она была укрощена,
связана, скована, но не погасла, не увяла, как другие, под тяжестью
замужества и материнства. Даже Зилла Камбоди в полном расцвете юности не
могла сидеть и двигаться с такой непринужденной грацией. Нетрудно было
заметить, который из близнецов был большим шалуном. Непоседливый близнец с
громким визгом протянул пухлую ручонку через плечо Линды и вцепился в
бороду Эли. Линда отодвинулась подальше на край скамьи, а Эли резко
оттолкнул дерзкую ручку. Но в Джеймсе, вероятно, воплотились все
неукротимые черты материнского характера. Он еще настойчивее потянулся,
твердо упершись ножками в колени Линде, и ему удалось дотронуться до
манящей золотистой растительности на отцовской щеке, что вызвало радостный
и удовлетворенный смех малыша. Эли сделал Линде знак и передал ей Джона -
спокойного мальчугана, приняв у нее из рук Джеймса, которого тут же усадил
себе на колени сильным и властным движением. Я думал, что мера эта
окажется действенной, на это рассчитывал и Эли. Малыш немного успокоился,
уставился на мистера Томаса, бормотавшего что-то о каре Господней, которая
неминуемо падет на головы отступников. Со своего места мне было прекрасно
видно, как Джеймс сосредоточил все свое внимание на изучении собственной
ноги. И вдруг в воздухе, над головами ошеломленной публики, пронесся
крошечный башмачок Джеймса из овечьей кожи с развевающимися шнурками. Даже
мистер Томас не мог не заметить этого беспорядка, и мне показалось, что в
этот момент он раскаялся в своем требовании, чтобы все без исключения
посещали собрание. Эли встал и на цыпочках направился к двери, потревожив
одного-двух сидящих. Шлеп-шлеп - раздались увесистые удары руки Эли. Линда
оглянулась, встревоженная и смущенная. Громкий вой, подобного которому мне
до того еще не доводилось слышать, сочетал в себе и возмущение, и ярость,
и боль - всю гамму чувств, вызванных этим жестоким наказанием. Крики
оборвались так же резко, как и начались. Мистер Томас вернулся к своей
проповеди, а Эли так же бесшумно прокрался на место, как мешок, держа под
мышкой неугомонного сынишку.
На улице было солнечно, и даже тепло для этого времени года. Люди
собирались группками. Мужчинам еще удавалось общаться в течение недели,
для женщин же собрание было единственной возможностью обсудить новости.
Большая толпа окружила Ральфа и Ханну, наших молодоженов, другие собрались
вокруг Люси Стеглс, впервые за все это время появившейся на людях. Линда и
Эли опустили на землю свою беспокойную ношу, дав детям возможность
порезвиться на солнышке.
- Как тебе этот негодник? - спросила Линда. - Разве не странно? Они
так похожи, что даже я едва различаю их, и все же один - просто ангел
небесный, в другого же словно дьявол вселился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76