Знахарь пришел в неописуемую ярость. Лекарства от суставов и зубной
боли продавались открыто и стоили всего несколько пенсов, но снадобье,
которое он предлагал от женского недуга, обычно продавалось тайно, словно
контрабанда, и поэтому стоило намного дороже. Женщины, пробиравшиеся
подальше от столпотворения, украдкой совали шиллинг или даже два в
ненароком протянутую руку и не требовали сдачи. Джошуа посягнул на его
лучший товар. И сойдя со своего помоста, торговец принялся поносить
противника. К нему присоединились несколько жителей Маршалси, и вскоре их
брань переросла во всеобщее возмущение. И стоило только кому-то из толпы
крикнуть: "Топи колдуна", как произошло непоправимое.
- Меня там не было, парень, не тянет меня на ярмарки. Это все
рассказала мне Линда, и, пусть она заносчива, но врать не станет. Эсквайр
был там тоже - это мне сказал Джем Флауэрс - и он не только не остановил
их, парень, а даже подзадоривал толпу. Им так и не удалось дотащить
старика до реки, потому что он был такой старый и дряхлый, что умер от
ударов еще на ярмарочной площади. А грум твоего отца, Джим, был из первых,
кто пинал его ногами и наносил удары.
Во все это очень легко верилось.
- Продолжайте, - попросил я.
И Эли продолжил свой рассказ:
- Девушка чуть не обезумела от горя, и когда старый плотник Куллум
получил заказ от твоего отца на роскошный гроб для старика, она
отправилась в мастерскую сама и выбрала самый простой гроб, поклявшись,
что продаст все в доме, чтобы заплатить за него. Миссис Хант, с фермы
Хантов, такая заботливая женщина, пришла, чтобы успокоить девушку,
уговорить ее поспать немного, но та все рыдала и рыдала, не двигаясь с
места.
Ко дню похорон, люди уже начали сожалеть о содеянном, и на похороны
все пришли трезвые и спокойные. А отец твой не заявился, зато Джим, грум
его, околачивался там все время, пока кто-то, видевший как он вонзил свое
колено в печенку старика, не сказал, что лучше бы ему убираться
подобру-поздорову.
В ту самую ночь я поздно работал на своей земле в Лайер Филд. Это как
раз по соседству с их домом. И вдруг услышал истошные крики девицы. Я
подумал, что ее мучают кошмары, что она там совсем одна, и поспешил к ней,
но застал там твоего отца, срывающего с девушки ночную рубаху, а она
заходилась от крика. Он ведь громила - твой отец, но во мне так взыграла
кровь, что я одним ударом вышиб его на дорогу. Бедняжка припала ко мне в
слезах, она говорила, что верила этому человеку, а он участвовал в
убийстве ее отца. Она все повторяла и повторяла: "Заберите меня отсюда,
заберите меня". Она рассказала, что ты поехал подыскать ей пристанище, и
сказала, что знает твой адрес в Лондоне. Я знал, что меня ждет в Маршалси
после того, как я нанес эсквайру такой удар, кроме того, я все еще жил
надеждой на то, что ты рассказал мне о мистере Горе. Поэтому я продал весь
свой скот, сел вместе с ней в экипаж, и мы отправились в Лондон. Мы
разыскали то место в Нью Кат - никогда не пойму, какое помутнение разума
заставило тебя поселиться в таком неблагопристойном месте, - а толстуха
сказала нам, что ты умер. "Унесли сегодня утром", - вот как она сказала.
Ну, тогда девушку, как громом поразило. Она лишилась друга, единственного
своего друга, так повторяла она.
И тут снизошла на меня десница Божья, и воля его четко обозначилась в
моем разуме. Гордая, красивая женщина в огромном городе, без всякой защиты
при ее-то доверчивости к первому встречному, в чем я уже убедился... Я
понимал, что впереди ее может ждать только жизнь, полная опасностей и
мучений. Да еще - кажется, этого я еще не говорил - я ведь видел ее наготу
в ту ночь, когда ее рубашка была разодрана в клочья. И я исполнил то, что
считал своим долгом перед Богом и людьми. Я женился на ней в то же самое
утро. Она сначала была поражена и потрясена, когда я предложил ей стать
моей женой, но сие есть деяние Божье, он всесилен и всемогущ. И этим
набожным заключением Эли завершил свое повествование, тем самым положив
конец всему, на что я еще надеялся в жизни.
Я сидел, погруженный в молчание, и пытался довести до глубин своего
сознания смысл этого чудовищного поворота судьбы. О, Линда, я знаю, как ты
выглядишь в своем ночном одеянии! Прелестная и самая желанная в мире. Я
знаю, что желание охватило и этого громадного флегматичного мужчину, когда
ты доверчиво прижалась к нему, беззащитная и заплаканная, с черными
прядями волос, беспорядочно струящимися по твоему личику, бледному от
страха. И это было деяние Господа! О Линда, испуганная и беспомощная,
потерявшая дар речи от слов миссис Краске, ты должно быть... но если бы ты
хоть чуточку подождала... Однако нельзя было раскрывать свои чувства перед
ее мужем. Я не должен пробудить подозрений ни взглядом, ни случайно
вырвавшимся словом. Потому что, куда бы ты не направлялась, Линда, любовь
моя, я должен быть рядом. Эли должен принять меня. И мне придется
проглотить это горчайшее лекарство, хуже которого я не знавал с тех пор,
как мою болезнь признали неизлечимой. Я сцеплю зубы, прикушу язык, буду
колоть ладони гвоздями, но я удержу этот порыв, который побуждал меня
опустить бессильно голову на руки и рыдать, рыдать, рыдать.
- Я говорил с мистером Горе об Америке в связи с вами, Эли. Он
подыскивает людей. Я полагаю, это несколько меняет дело, не так ли? Вы
ведь все равно не можете вернуться в Маршалси. Вы с отцом вряд ли
уживетесь после того, что произошло.
- А зачем? - спросил Эли. - С той самой минуты, как я поверг твоего
отца, я только и думал, что о мистере Горе. Если он примет нас, мы
обязательно поедем. У Кезии, моей сестры, куча денег, я одолжу у нее на
инструменты и на все, что нам понадобится. Я ищу землю, где человек может
быть свободным и равноправным, как перед лицом Господа. Землю, где каждый
возделывает свой участок и живет в мире и покое под своим кровом, как это
сказано в Священном Писании. Мы покончим с тавернами и неправедностью, с
рассадниками богатства и эсквайрами, с их проклятыми акрами.
Он внезапно поднялся на ноги, подошел к окну, и вся комната
погрузилась в сумерки от его огромной тени. Голос его звенел вдохновением
и надеждой, когда он в своей манере, слегка нарушая точность цитаты
провозгласил:
- "И возрадуется нам безлюдная и одинокая земля; и пустыня воспоет и
расцветет, подобно розе".
При этих его словах, дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Линда.
О Линда, дыхание мое перехватывается болью при мысли о тебе! Я не виноват
в том, что меня настигла чума, что мне пришлось жить в грязной дыре, где
никому не было дела до того, жив я или мертв. Все это я делал ради тебя -
и вот мое воздаяние.
"Расцветет, подобно розе" - мой измученный разум вцепился в последние
слова напыщенной речи Эли: для меня они вовсе не относились ни к пустыне,
ни к далеким странам, ни к будущему. Роза цвела здесь, на моих глазах, но
не для меня.


КНИГА ВТОРАЯ. ПРИГОТОВЛЕНИЯ

Не стану утомлять читателя подробным описанием всех наших
приготовлений, споров, надежд и разочарований, которые последовали после
принятия решения об отъезде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76