Я испытал собою, что народы, исключающие нежный пол от наследственного к престолу права, много теряют из своего счастия. Вы, государь, согласитесь со мною, если узнаете Милосвету.
— Да, я хочу узнать ее,— сказал Баламир,— ты много выговорил, чтоб не пожелал я изведать, всегда ли мой друг беспристрастен.
Сказав сие, король уннский предался размышлениям. Вельможа, имевший намерение познакомить своего государя с царицею дулебов, не нарушал оных.
— Я вознамерился,— сказал наконец Баламир,— оставить мое государство и странствовать в область, орошаемую священными водами реки Буга. Друг мой Алавар между тем потерпит наказание за возбужденное во мне любопытство. Он один будет стенать под бременем управления моих народов. Я верю ему, что он не убавит счастия моих подданных, но уповаю по возвращении моем укорить его, что он не всегда беспристрастен в своих возражениях.
Алавар не хотел отстать от своего монарха в сем его путешествии; но был принужден принять правление и в Уннигарде дожидаться возвращения Баламирова. Сей, оставя ему полномочие, тайным образом переодевшись в простое платье и не взяв с собою ни одною человека, отправился в область дулебов.
Проходя свою державу под видом лица частного, Баламир радовался, находя почти всюду тишину, изобилие и суд правый; однако ж многое заметил он, требующее поправления. «Теперь понимаю я,— думал он,— намерение моего друга. Он для того побудил меня к странствованию, чтоб обогатить мое сведение... В сем-то и состояла премудрость царицы дулебской. Изрядно, мы ее увидим; сравним свое с тем, что есть там».
Он вступил в области Милосветы ревностнейшим примечателем и с первого рассмотрения признавался, что народ, управляемый девицею, едва ли его народа не счастливее. Хотя находил он равное во всем изобилие, как и в своей стране, но не видал тут разорительной роскоши. Он видел, что все степени народа поставляли славою следовать своему предопределению: земледельцы и художники спорили друг пред другом отличием трудов своих; дворяне — примерами благородного поведения, кое могли подавать простому народу, и старанием исправлять грубые нравы; судии — истинным и скорым разобранием тяжеб; словом, Баламир возымел великое понятие о превосходстве правления дулебского и, побуждаемый почтением к государыне сего народа, поспешал в столичный город, чтоб оную увидеть. Он не мог думать, чтоб не Милосвета была содетельницею всего того; ибо ведал, что пред вступлением ее на престол авары, завоевав страну сию, совершенно оную разорили.
Чем ближе подходил он к столице, тем умножалось его удивление. Великолепие зданий занимало глаза его новым любопытством при каждом шаге; но вступя в оную, был он почти изумлен всюду видимым богатством и благоустройством. Во вратах градских ветрел его почтенный старик и, познав, что он чужестранец, предложил ему свои услуги.
— Вы можете повелевать мною,— сказал сей Баламиру,— если желаете осмотреть публичные здания и редкости сего города; но будет нужен вам покой, я провожу вас в гостиницу, где все готово без платы для ваших надобностей.
Баламир, отблагодаря его за сию вежливость согласился за ним следовать.
Сей старик привел его в постоялый двор, который можно бы было в незнании счесть за дворец самой Милосветы. Его угощали великолепно, и не можно было счесть, чтоб сие произошло для того, что имели понятие о достоинстве Баламира; ибо множество других путешественников получали те же услуги. Все входящие по случаю дулебы не преставали превозносить похвалами добродетели своей государыни, и радость сияла на их здоровых лицах. Умножающееся удивление принудило короля уннского вопросить приведшего его в гостиницу старика о всех подробностях, касающихся до образа правления их государства, о средствах, коими приобретено в короткое время после разорения неприятелями малой дулебской области толь непонятное изобилие и всюду видимое богатство, также и о особе толь редкой монархини, какова Милосвета.
Ответы старика приводили его в изумление; он описывал ее почти божеством, ниспосланным на землю для благополучия страны сея. Ее уставы, ее заботы, щедрости и премудрость превосходили возможности смертного.
— Но что лежит до неиссчетных расточаемых ею в пользу общую богатств,— продолжал старик,— превосходит понятие, и источник оных неизвестен. Кажется, что золотой дождь проливается в ее сокровища с тех пор, как боги послали в страну к нам сию государыню.
— Разве она чужестранная? — подхватил Баламир.
— Так,— отвечал старик.— Никто не ведает о ее роде, кроме что она послана от богов восстановить падшую область дулебскую. Чтоб удовлетворить некоторым образом вашему любопытству, расскажу я вам все, что нам о ней сведомо. Разорение, претерпенное сею страною от впадших в оную аваров, всему известно свету. Дулебы приведены были в крайнюю нищету, государственные сокровища разграблены, покой и порядок исчезли здесь и по удалении врагов наших; ибо царский дом погиб во всеобщем смятении, а от того произошли все неустройства, обыкновенные в державах, не имеющих начала. Всяк помышлял только о собственных выгодах и был частною причиною произшедших наконец всеобщих междоусобий. Сражались, истребляли друг друга, пока наконец увидели, что все пришло на край погибели и что должно напоследок неминуемо погибнуть, если не будет избрана глава, имеющая удержать каждого в надлежащих ему пределах. Старейшины народа собрались, совещали и не решились на избрание, пока появился в собрание некоторый чужестранец. Сей советовал прибегнуть к славному дулебскому боговещалищу и по принесении торжественных жертв вопросить богов о судьбе страны нашей. Последовали его наставлению и получили в ответ:
— Счастие дулебов находится в пустыне на восточном берегу реки Буга. Если дулебы обретут оное, область их восприимет другой вид.
Ответ сей был несколько темен, однако ж обретавшийся при том чужестранец предлагал послать знатнейших вельмож для искания в показанной стране реки и первого попадшегося им человека взять и венчать на царство. Посланные обрели Милосвету, исходящую к ним из пещеры некоторой горы. Она возведена на престол, и боги благословили ее правление, как уже вам известно; впрочем, никто ничего больше об ней не знает, и сама государыня наша о происхождении своем составляет тайну, удерживающую всех от любопытства.
Баламир, благодаря старика за сие известие, почувствовал, что любопытство его получило из сего новую пищу; он заключил, во что бы то ни стало, оному удовлетворить.
— Могу ли я, государь мой,— сказал он дулебянину,— иметь счастие быть допущен пред лице вашей монархини?
— Вы можете получить сие, когда вам угодно,— отвечал сей.— Вход к ней не возбранен каждому. Но если угодно вам только ее видеть, она каждого утра показывается на большой площади города, где, по отправлении всенародного моления, допущает к себе имеющих нужду в ее помощи, раздает неиссчетные суммы денег бедным и наказывает нарушенное правосудие, чего, однако ж, давно здесь не видно.
Вечер прошел в разговорах, по большей части относящихся к Милосвете, и король наполнившись почтением к ее совершенствам, занят был во всю ночь приятными о ней воображениями. Он нетерпеливо ожидал рассвета, чтоб идти на городскую площадь и увидеть чудо добродетелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142