— Великая надежда к счастию славян иметь государя, так рассуждающего!— вскричал молчавший дотоле Драшко.— Поистине, государь,— продолжал он, обратясь к Видимиру,— не все монархи располагают так к достижению своих желаний. Весьма безрассудная вещь воевать за святыню: боги не требуют нашей помощи в делах, коими мщение их побуждается. Если б корона Русова дана от оных была только твоему роду, давно бы уже Перун поразил тех, кои насильно обратили на свою сторону их даяние; воля их не претерпела бы подрыва набегом нескольких иноземцев. Самый предрассудок нашего народа, что слава и победы на стороне владеющего венцом Русовым, есть уже довольное основание поколебаться твоим ратникам при нападении на войски Царь-девицы... Но здесь, в тайном совете, да позволится мне говорить чистосердечное: я сомневаюсь, чтоб счастие и благоденствие народа могло заключаться в куске золота, упадшего с воздуха; во-первых, потому, что таковый дождь никогда еще не окроплял землю, по крайней мере в нашей памяти; а во-вторых, что разум, добродетель и человеколюбие не требуют помощи ни от какого металла для возведения народов на верх счастия. Мудрое и кроткое правление суть оного источники; и для того, как монарх наш оказывает в себе все сии превосходные дарования, то кажется мне, что он может доставить нам благоденствие в венце, сделанном рукою и земного художника. Боги не раздражаются на правосудие и добродетель государя, оказывающего оные по доброй воле без их помощи, и благословляют всякий венец, из которого оные истекают; толчки, нанесенные нам от покоренных финнов, доказывают, что венец Русов худую оказал мне защиту.
Не смели возражать противу сей истины, но и не соглашались венчать Видимира другою короною; надлежало выдумывать средства к возвращению Русовой. Царь-девица владела островами бриттов; о ней носилась молва, что она великая волшебница и что имеет в услугах целое войско крылатых змиев. Начальствующий над оными хранил столичный город и был толь велик, что окружал оный своим телом, схватя конец хвоста в свои зубы. Змий пожирал всех, дерзающих войти в столицу без дозволения государыни, а сия, имеющая особливое пристрастие к завоеванному ею венцу Русову, употребляла всевозможное рачение испытывать требующих входа. Самые ее подданные не всегда имели смелость проходить мимо челюстей всё поглощающего чудовища. Царь-девица пользовалась сею защитою и уединялась во внутренние чертоги, чтоб упражняться в волшебной науке.
Вельможи, рассудив о обстоятельстве, усмотрели, что предприятие их не может совершиться, разве чрезъестественными средствами или отважностию какого-нибудь богатыря, а потому и заключили кликать клич, не выищется ли кто снять на себя сей подвиг. Драшко одобрил сие намерение; он думал, что войско крылатых змиев не в ином состоит, кроме множества кораблей, снабженных парусами, и что молва только обратила оные в чудовищ. Далее разумел он, что змий, обвившийся около столицы бриттской, не может быть иное, как крепкая стена, снабженная стражею; о волшебстве ж заключал, что чарования женщины смелый и предприимчивый мужчина легко может разрушить.
Клич начат: бирючи ходили по площадям обширного города Русы, по всем улицам, по берегам соленого озера и реке Порусьи и Полисты; гонцы скакали по всем большим и малым городам и деревням; всюду возглашен был призыв на подвиг, но через месяц никто не вызвался снять оный. Князь Видимир сетовал и готов был сам тайным образом оставить свое государство и подвергнуться опаснейшему приключению. В сих расположениях нашел его Драшко; он не похвалил его предприятия и говорил, что чрез несколько дней в состоянии удовлетворить заключению, положенному в тайном совете.
— Я нашел богатыря,— продолжал он,— который в состоянии возвратить нам то, чего мы ищем. Называют его Булатом. Он родился в землях вашего величества и недавно возвратился из странствования. Сей самый Булат есть тот, о коем мы слышали, что убил он на поединке в Варягии исполина, имевшего железную голову, а у косогов двенадцатиглавого Смока, опустошавшего страну их, и который с одною дубиною побил наголову римское войско, находясь во услужении у Кигана, аварского короля. Увенчанный лаврами побед, возвратился он в свое отечество и провел, по своему обыкновению, целый месяц в попойке со своими приятелями; а теперь высыпается с похмелья, на что также употребляет месяц, и через девять дней он проснется.
Видимир благодарил Драшку за его старание и просил, чтоб он представил к нему богатыря по пробуждении. Сей приставил к спящему Булату стражу, чтоб при самом пробуждении приглашен был он к своему государю и не удалился на иные подвиги.
По прошествии девяти дней Булат предстал пред князя русского. Кожа убитого им Смока висела, как закинутый плащ, за плечами его, а из колец, снятых с перстов побежденных им римлян, сделал он некоторый род перевязей, по взнизании оных на ремешки; к сим прикреплены были клыки железноголового исполина, яко верные трофеи побед его. Видимир, оказав ему многие знаки милостей, предложил, каковой требует от него услуги. Вельможи со своей стороны учинили описание острова Царь-девицы, ее волшебную силу, крылатых змиев, войско, все обстоятельства, которые надлежит ведать, и все страхи, коим должно подвергнуться для получения венца Русова. Булат улыбнулся, слушая повесть, опасные приключения ему нравились.
— Я обещаю вам, великий государь,— сказал он радостно,— принести священный залог благоденствия русского, но с условием, чтоб я довезен был к острову бриттскому, ибо я только крыл не имею для перелетения чрез моря, в прочем я управлюсь с змиями и с хищницею венца Русова.
Надежда и веселие распростерлись при дворе Видимировом; и между тем как приуготовляли варяжскую мореходную ладию на озере Ирмере близ урочища, называемого Коростань, богатырь Булат угощен на учрежденном для него пиршестве. В назначенный час к отъезду Булат провожден с честию до самого пристанища и при восклицании текшего во след его народа сел в ладию. Ветрила подняты, и вскоре ладия сокрылась из вида зрителей. Богатырь не слышал вопля благославляющих путь его своих соотчичей, но оный восходил еще к бессмертным.
Между тем ладия пробегает реку Мутную, наводящую трепет пловцам от воспоминания лютого Волхова, сына князя Славена, обагрявшего струи ее человеческою кровию. Искусный кормчий управляет оную чрез опасные пороги волнующегося Ладожского озера и вводит в море Варяжское.
Уже бесконечный окиян представлялся неустрашимому
Булату из пролива Готфского, как жестокая буря покрыла море седыми волнами. Кормчий не мог управлять кормилом, ветрилы оборвало ударами вихря, и ладия неслась по воле ярящихся валов в неизвестную сторону. Все отчаялись и ожидали неминуемой смерти, кроме русского богатыря, не знающего, что есть ужас. Он ободрял мореходцев, принудил оных взяться за веслы и сам схватил упавшее кормило из ослабших рук кормчего. Порыв волн учинился недействителен, когда мышцы Булатовы противопоставили силу силе, и ладия поплыла, куда желал богатырь; он хотел пристать к показавшемуся вдали неизвестному острову, и вскоре пристали они к берегу оного.
Буря продолжалась еще; утомленные пловцы, укрепя ладию, предались отдохновению, а не знающий усталости Булат пошел внутрь острова, чтоб узнать, обитаемый ли оный и не удастся ли ему проведать, как далеко отнесло их от пути к островам бриттским.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142