В сем-то месте обитал сумасшедший, коего Баламир искал. Приготовляясь расспросить, сел он под деревом близ капища и ожидал увидеть человека, чтоб спросить о звонаре.
Вскоре показался из ворот двора молодой пригожий мужчина и бежал изо всех сил мимо него к башне. Баламир, по приближении оного, спрашивал у него, не знает ли он о жилище сумасшедшего, но сей, не отвечая ему пи слова, ушел на башню и начал звонить в колокола.
Баламир долго ждал его возвращения и по беспорядочному и необыкновенному его звону догадывался, что он самый тот, кого он ищет. Наконец звонарь появился, но бежал в дом, заливаясь слезами и не ответствуя на вопросы Баламировы. Сей хотел войти в дом его, но при самом входе сумасшедший встрелся с ним опять бегущий на колокольню.
Баламир, видя, что несчастный сей человек совершенно без ума, начал отчаиваться получить от него каковое-либо объяснение; однако ж вознамерился взойти на башню и испытать в последние, не можно ли его довесть до разговоров.
Он нашел безумного в обыкновенном упражнении, то есть звонящего, что и продолжал он до тех пор, как утомился. После чего вскричал он троекратно:
— О богиня! О богиня? Ты меня оставила! — и слезы полились из очей его.
Баламир, заставши вход, чтоб его не выпустить, начал спрашивать, какую призывает он богиню и что значит необыкновенный звон, им производимый.
— А, государь мой! Сей тайны вы никогда от меня не узнаете,— отвечал звонарь.
Больше Баламир не мог от него добиться; звонарь на все вопросы отвечал только вздохами и просил себя выпустить. Король уннский, употребя тщетно все средства к выведанию его тайны, хотел уже его оставить, как безумный сей, усмотря на правом его виске родинку, вскричал, со странным телодвижением и бросаясь на колена:
— Ты тот человек, которому определено возвратить утраченное мною счастие!
— Но ты не ожидай от меня,— сказал Баламир, пользуясь его расположением,— чтоб я учинил тебя благополучным, доколь подробно не расскажешь мне своих приключений.
— Моих приключений?..—отвечал звонарь.—О, государь мой, хотя бы я стал и тысячекратно злосчастнее, нежели теперь есмь; хотя бы мучения, ежедневно мною претерпеваемые, возросли до бесконечности, вы не можете от меня узнать ничего преждевременно, ибо от тайны сей зависит вся питаемая мною надежда и, открываясь вам, я вечно оную утрачу. Однако ж от вас предлежит узнать оные некогда. Возьмите труд шествовать вниз по течению видимого вами сего источника: в одном месте найдете вы рыбака, починивающего свои сети, просите его об открытии причины, для чего он чрез многие годы не может окончить починку своих сетей. Если сей вам откроет... о боги! сколько людей учинятся благополучными!.. Вы не будете уже иметь труда искать меня: я сам явлюсь упасть к ногам вашим и удовлетворить вашему желанию.
Выговоря сие, звонарь нашел средство проскочить мимо Баламира и удалился от него поспешно.
Король уннский, видя необходимость или оставить свое предприятие, или следовать предписанию безумного, не знал, что начать. Он сошел с башни, и как уже смеркалось, то вознамерился провести ночь под деревом в роще, окружающей капище. Всю ночь мучился он размышлениями: сначала представлялась ему его должность, что он оставил свое государство из одного только любопытства; сие приводило его в раскаяние. Страх присоединялся к тому, что, может быть, любимец его Алавар не в силах будет понести все трудное бремя правления, или в случае, если пристрастия вскользнут в его душу, он развратится и повергнет подданных его в тысячи бедствий. Вкус царствования также угрожал ему, что отведавший оного легко может забыть свои обязательства, если нужно нарушить оные для удержания при себе престола. Однако ж он полагался на верность и добродетели своего любимца. Но со всем тем он чувствовал великое побуждение возвратиться в Уннигард и определил с началом дня восприять обратный путь. Однако ж при окончании сих рассуждений Милосвета представилась ему со всеми своими прелестями и добродетелями. Слова, кои она сказала ему, подавали ему надежду, что он когда-нибудь овладеет особою толь совершенною; короче сказать, любовь переменила все его намерения: он забыл труды претерпенные и ожидал только зари, чтоб шествовать по течению назначенного ему источника.
Сладкий сон последовал сему, и оный не нарушился, доколь обитающие в роще птички пением своим не возвестили начало дня. Баламир, пробуждаясь, протирал глаза свои и был приведен в немалое удивление, приметя, что из перстня, найденного им в столице дулебской, произошел весьма ясный блеск. Когда упражнялся он в рассматривании сего явления и изыскании оному причин, услышал исходящий из перстня женский, совершенно сходствующий на Милосветин голос, произнесший следующие слова:
Прости, Баламир! На весь день лишаюсь я утешения быть близ тебя!..
С кончанием сей речи золотой луч выскочил из перстня, и блеск, находившийся в оном сначала, пропал. Король уннский сколько ни старался постигнуть сие приключение, но никак не мог. «Меня окружают волшебства,— думал он,— все случившееся со мною с самого выхода моего от дулебов чрезъестественно. Конечно, какой ни есть злой чародей вмешался в мои обстоятельства, чтоб вывести меня из терпения: не довольно, что все встречи в моем путешествии расположены такою связью, какая влечет меня отчасу далее от моего отечества и в страны неизвестные, но еще и стараются уверить меня, что возлюбленная моя царица разделяет со мною беспокойства моего пути. Но как ей можно быть заключенной в сем перстне? Сие только мечта...»
— Но ах! — сказал он, позадумавшись. — Хотя и мечта, но весьма для меня приятная. Я чувствую, что мне легче погибнуть, не достигнув моих желаний, нежели оставить труд, сулящий мне исполнение оных.
Посем оставил он рощу и шел вниз по течению источника.
Целые полгода продолжал он путь свой по берегу источника, учинившегося великою рекою, снося различные и выводившие его из терпения беспокойства. Иногда надлежало ему переплывать впадающие реки, а иногда терпеть утомление от солнечного зноя и голод в странах необитаемых, однако ж единственное имя Милосветы ободряло его при крайнейших изнеможениях, и напоследок достиг он к стоящей на берегу хижине, пред которою находились разные рыбачьи орудия.
— Без сомнения, я при конце моих трудов,— сказал Валамир,— Обитатель сей хижины объяснит всю мрачность, покрывающую приключения царицы дулебской.
Выговоря сие, хотел он постучаться у дверей хижины, но оные отворены были хозяином, который, взглянув на него мимоходом, бежал к своим сетям, схватил челнок и готовился починивать свою сеть. Но, завязав одну ячейку, бросил челнок и бежал, как сумасшедший, к реке. Постояв несколько минут, испуская глубокие вздохи и взирая в разные места в воду, возвратился он опять к своей работе. Опять завязал один узел и, опять бежав к реке, производил примечания свои в воде. Сие повторяя до несколько раз, бросил он челнок и нитки и возвратился в свою хижину.
Баламир ветрел его у дверей и просил о странно-приимстве.
Рыбак сей, имеющий вид уже пятидесятилетнего мужа, принял его с радостью. Он угощал его всем, что было него наилучшего, и расспрашивал у него о причинах, заведших его в сию необитаемую страну.
Баламир не скрыл от него ни малейшей подробности и рассказал ему все случившееся с ним от времени, когда он изшел из Уннигарда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142