Несмотря на это сознание, мы
делали все, чтобы при всех обстоятельствах и во что бы то ни стало
сохранить советскую систему, так как знали, что работаем не только для
себя, но и для международной революции. Мы это знали, мы неоднократно
выражали это убеждение до Октябрьской революции, точно так же, как и
непосредственно после нее и во время заключения брест-литовского мира. И
это было, говоря вообще, правильно. Но в действительности движение шло не
так прямолинейно, как мы этого ожидали". (Протоколы III конгресса
Коминтерна, стр. 354, русск. изд.).
Движение пошло, начиная с 1921 года, не так прямолинейно, как мы вместе с
Лениным ждали в 1917-19 г. г. (а не только в 1905). Но оно все же пошло по
линии непримиримых противоречий между рабочим государством и буржуазным
миром. Кто-нибудь из них должен погибнуть. Оградить рабочее государство от
смертельных опасностей, не только военных, но и экономических, может только
победоносное развитие пролетарской революции на Западе. Пытаться в этом
вопросе открыть две позиции: ленинскую и мою, это уж верх теоретической
неряшливости. Перечитайте, по крайней мере, Ленина, не клевещите на него,
не кормите нас остывшей сталинской лапшой.
Но сползание не останавливается и на этом. Выдумав, будто Ленин признавал
достаточной "простую" (по существу дела реформистскую, перселианскую)
помощь мирового пролетариата, тогда как Троцкий "заостренно требовал"
только государственной, т. е. революционной помощи, Радек продолжает:
"Опыт показал, что и в этом пункте прав был Ленин. Европейский пролетариат
не сумел еще завоевать власти, но уже достаточно был силен, чтобы помешать
мировой буржуазии во время интервенции бросить против нас значительные
силы. Этим он помог нам отстоять советскую власть. Боязнь рабочего движения
являлась, наряду с противоречиями капиталистического мира, главной силой,
обеспечившей нам мир в продолжении восьми лет после окончания интервенции".
Это место, хоть и не блещущее оригинальностью на фоне упражнений
современных литературных чиновников, все же замечательно - сочетанием
исторических анахронизмов, политической путаницы и грубейших принципиальных
ошибок.
Из слов Радека вытекает, будто Ленин в 1905 году в своей брошюре "Две
тактики" (только на эту работу Радек и ссылается) заранее предвидел, что
после 1917 года соотношение сил между государствами и между классами будет
таково, что надолго исключит возможность большой военной интервенции против
нас. В противовес этому Троцкий не предвидел в 1905 г. ситуации, которая
должна была создаться после империалистской войны, а считался с тогдашними
реальностями, в роде мощной гогенцоллернской армии, очень сильной
габсбургской армии, могущественной французской биржи и пр. Да ведь это же
чудовищный анахронизм, осложненный сверх того смехотворным внутренним
противоречием. Ведь по Радеку, основная ошибка моя состояла в том, что
перспективу диктатуры пролетариата я выставил уже "при уровне 1905 года".
Теперь обнаруживается вторая "ошибка": почему перспективу диктатуры
пролетариата, выдвинутую мною накануне революции 1905 года, я не ставил в
международную обстановку, создавшуюся лишь после 1917 года. Если таковы
обычные аргументы Сталина, то мы не удивляемся, ибо достаточно хорошо знаем
его "уровень развития", и в 1917 и в 1928 году. Но как в эту компанию попал
Радек?
Однако, худшее еще не в этом. Худшее в том, что Радек перепрыгнул через
грань, отделяющую марксизм от оппортунизма, революционную позицию от
пацифистской. Дело ведь идет не о чем другом, как о борьбе с войной, т. е.
о том, какими путями и методами можно предотвратить или приостановить
войну: давлением ли пролетариата на буржуазию, или гражданской войной для
низвержения буржуазии? Радек, невзначай, ввел в спорную между нами область
и этот коренной вопрос пролетарской политики.
Не хочет ли уж Радек сказать, что я вообще "игнорирую" не только
крестьянство, но и давление пролетариата на буржуазию и принимаю в расчет
только пролетарскую революцию? Вряд ли, однако, он станет поддерживать
такой вздор, достойный Тельмана, Семара или Монмуссо! На III-м Конгрессе
Коминтерна тогдашние ультра-левые (Зиновьев, Тальгеймер, Тельман, Бела-Кун
и пр.) защищали тактику путчизма на Западе, как путь спасения СССР. Вместе
с Лениным я как можно популярнее разъяснял им, что лучшей помощью с их
стороны нам будет, если они станут систематически и планомерно укреплять
свои позиции и готовиться к завоеванию власти, а не импровизировать для нас
революционные авантюры. Тогда Радек, к сожалению, был не на стороне Ленина
и Троцкого, а на стороне Зиновьева и Бухарина. Но Радек, конечно, помнит -
во всяком случае это помнят протоколы III-го Конгресса, - что суть
ленинской и моей аргументации состояла именно в борьбе против неразумно
"заостренной формулировки" ультра-левых. Однако, разъясняя им, что усиление
партии и возрастающее давление пролетариата есть очень веский фактор
внутренних и международных отношений, мы, марксисты, присовокупляли, что
"давление" является лишь функцией революционной борьбы за власть и
полностью зависит от развития этой последней. Вот почему на исходе того же
III-го Конгресса Ленин на большом частном совещании делегатов произнес
речь, направленную против тенденций пассивности и выжидательности и
резюмировавшуюся, примерно, в такой морали: авантюр не делайте, но все же,
дорогие друзья, поторапливайтесь, ибо на одном "давлении" долго держаться
нельзя.
Радек указывает на то, что европейский пролетариат после войны власти взять
не мог, но помешал буржуазии нас разгромить. Об этом и нам случалось
говорить не раз. Однако же европейскому пролетариату удалось помешать нас
разгромить только потому, что его давление присоединилось к тягчайшим
объективным последствиям империалистской войны и к обостренным ею мировым
антагонизмам. Какой из этих элементов: борьба империалистских лагерей,
хозяйственная разруха или давление пролетариата, имел решающее значение,
ответить нельзя, да и вопроса так нельзя ставить. Но что одного мирного
давления недостаточно, это слишком ясно показала империалистская война,
разразившаяся несмотря на все "давления". Наконец, и это самое главное,
если давление пролетариата в первые наиболее критические для советской
республики годы оказалось действительным, то только потому, что дело шло
тогда для рабочих Европы не о давлении, а о борьбе за власть, причем борьба
не раз принимала форму гражданской войны.
В 1905 году в Европе войны не было, не было разрухи, капитализм и
милитаризм отличались бешенным полнокровием. Помешать Вильгельму и Францу
Иосифу ввести свои войска в Царство Польское и прийти вообще на помощь царю
"давление" тогдашней социалдемократии было абсолютно не в силах. Да и в
1918 году давление германского пролетариата не помешало Гогенцоллерну
занять Прибалтику и Украину; если он не дошел до Москвы, то только потому,
что не хватило военных сил. Иначе почему и зачем мы заключали брестский
мир? Как легко люди забывают вчерашний день! Не ограничиваясь надеждой на
"давление" пролетариата, Ленин не раз говорил, что без немецкой революции
мы погибнем наверняка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379
делали все, чтобы при всех обстоятельствах и во что бы то ни стало
сохранить советскую систему, так как знали, что работаем не только для
себя, но и для международной революции. Мы это знали, мы неоднократно
выражали это убеждение до Октябрьской революции, точно так же, как и
непосредственно после нее и во время заключения брест-литовского мира. И
это было, говоря вообще, правильно. Но в действительности движение шло не
так прямолинейно, как мы этого ожидали". (Протоколы III конгресса
Коминтерна, стр. 354, русск. изд.).
Движение пошло, начиная с 1921 года, не так прямолинейно, как мы вместе с
Лениным ждали в 1917-19 г. г. (а не только в 1905). Но оно все же пошло по
линии непримиримых противоречий между рабочим государством и буржуазным
миром. Кто-нибудь из них должен погибнуть. Оградить рабочее государство от
смертельных опасностей, не только военных, но и экономических, может только
победоносное развитие пролетарской революции на Западе. Пытаться в этом
вопросе открыть две позиции: ленинскую и мою, это уж верх теоретической
неряшливости. Перечитайте, по крайней мере, Ленина, не клевещите на него,
не кормите нас остывшей сталинской лапшой.
Но сползание не останавливается и на этом. Выдумав, будто Ленин признавал
достаточной "простую" (по существу дела реформистскую, перселианскую)
помощь мирового пролетариата, тогда как Троцкий "заостренно требовал"
только государственной, т. е. революционной помощи, Радек продолжает:
"Опыт показал, что и в этом пункте прав был Ленин. Европейский пролетариат
не сумел еще завоевать власти, но уже достаточно был силен, чтобы помешать
мировой буржуазии во время интервенции бросить против нас значительные
силы. Этим он помог нам отстоять советскую власть. Боязнь рабочего движения
являлась, наряду с противоречиями капиталистического мира, главной силой,
обеспечившей нам мир в продолжении восьми лет после окончания интервенции".
Это место, хоть и не блещущее оригинальностью на фоне упражнений
современных литературных чиновников, все же замечательно - сочетанием
исторических анахронизмов, политической путаницы и грубейших принципиальных
ошибок.
Из слов Радека вытекает, будто Ленин в 1905 году в своей брошюре "Две
тактики" (только на эту работу Радек и ссылается) заранее предвидел, что
после 1917 года соотношение сил между государствами и между классами будет
таково, что надолго исключит возможность большой военной интервенции против
нас. В противовес этому Троцкий не предвидел в 1905 г. ситуации, которая
должна была создаться после империалистской войны, а считался с тогдашними
реальностями, в роде мощной гогенцоллернской армии, очень сильной
габсбургской армии, могущественной французской биржи и пр. Да ведь это же
чудовищный анахронизм, осложненный сверх того смехотворным внутренним
противоречием. Ведь по Радеку, основная ошибка моя состояла в том, что
перспективу диктатуры пролетариата я выставил уже "при уровне 1905 года".
Теперь обнаруживается вторая "ошибка": почему перспективу диктатуры
пролетариата, выдвинутую мною накануне революции 1905 года, я не ставил в
международную обстановку, создавшуюся лишь после 1917 года. Если таковы
обычные аргументы Сталина, то мы не удивляемся, ибо достаточно хорошо знаем
его "уровень развития", и в 1917 и в 1928 году. Но как в эту компанию попал
Радек?
Однако, худшее еще не в этом. Худшее в том, что Радек перепрыгнул через
грань, отделяющую марксизм от оппортунизма, революционную позицию от
пацифистской. Дело ведь идет не о чем другом, как о борьбе с войной, т. е.
о том, какими путями и методами можно предотвратить или приостановить
войну: давлением ли пролетариата на буржуазию, или гражданской войной для
низвержения буржуазии? Радек, невзначай, ввел в спорную между нами область
и этот коренной вопрос пролетарской политики.
Не хочет ли уж Радек сказать, что я вообще "игнорирую" не только
крестьянство, но и давление пролетариата на буржуазию и принимаю в расчет
только пролетарскую революцию? Вряд ли, однако, он станет поддерживать
такой вздор, достойный Тельмана, Семара или Монмуссо! На III-м Конгрессе
Коминтерна тогдашние ультра-левые (Зиновьев, Тальгеймер, Тельман, Бела-Кун
и пр.) защищали тактику путчизма на Западе, как путь спасения СССР. Вместе
с Лениным я как можно популярнее разъяснял им, что лучшей помощью с их
стороны нам будет, если они станут систематически и планомерно укреплять
свои позиции и готовиться к завоеванию власти, а не импровизировать для нас
революционные авантюры. Тогда Радек, к сожалению, был не на стороне Ленина
и Троцкого, а на стороне Зиновьева и Бухарина. Но Радек, конечно, помнит -
во всяком случае это помнят протоколы III-го Конгресса, - что суть
ленинской и моей аргументации состояла именно в борьбе против неразумно
"заостренной формулировки" ультра-левых. Однако, разъясняя им, что усиление
партии и возрастающее давление пролетариата есть очень веский фактор
внутренних и международных отношений, мы, марксисты, присовокупляли, что
"давление" является лишь функцией революционной борьбы за власть и
полностью зависит от развития этой последней. Вот почему на исходе того же
III-го Конгресса Ленин на большом частном совещании делегатов произнес
речь, направленную против тенденций пассивности и выжидательности и
резюмировавшуюся, примерно, в такой морали: авантюр не делайте, но все же,
дорогие друзья, поторапливайтесь, ибо на одном "давлении" долго держаться
нельзя.
Радек указывает на то, что европейский пролетариат после войны власти взять
не мог, но помешал буржуазии нас разгромить. Об этом и нам случалось
говорить не раз. Однако же европейскому пролетариату удалось помешать нас
разгромить только потому, что его давление присоединилось к тягчайшим
объективным последствиям империалистской войны и к обостренным ею мировым
антагонизмам. Какой из этих элементов: борьба империалистских лагерей,
хозяйственная разруха или давление пролетариата, имел решающее значение,
ответить нельзя, да и вопроса так нельзя ставить. Но что одного мирного
давления недостаточно, это слишком ясно показала империалистская война,
разразившаяся несмотря на все "давления". Наконец, и это самое главное,
если давление пролетариата в первые наиболее критические для советской
республики годы оказалось действительным, то только потому, что дело шло
тогда для рабочих Европы не о давлении, а о борьбе за власть, причем борьба
не раз принимала форму гражданской войны.
В 1905 году в Европе войны не было, не было разрухи, капитализм и
милитаризм отличались бешенным полнокровием. Помешать Вильгельму и Францу
Иосифу ввести свои войска в Царство Польское и прийти вообще на помощь царю
"давление" тогдашней социалдемократии было абсолютно не в силах. Да и в
1918 году давление германского пролетариата не помешало Гогенцоллерну
занять Прибалтику и Украину; если он не дошел до Москвы, то только потому,
что не хватило военных сил. Иначе почему и зачем мы заключали брестский
мир? Как легко люди забывают вчерашний день! Не ограничиваясь надеждой на
"давление" пролетариата, Ленин не раз говорил, что без немецкой революции
мы погибнем наверняка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379