)
Господа судьи и господа сословные представители!
Предметом судебного разбирательства, как и предметом предварительного
дознания, является, главным образом, вопрос о вооруженном восстании, -
вопрос, который за 50 дней существования СРД не занимал, как это ни странно
может показаться Особому Присутствию, никакого места ни на одном из
заседаний Совета. Ни на одном из наших заседаний не ставился и не
обсуждался вопрос о вооруженном восстании как таковой; - больше того, - ни
на одном из заседаний не ставился и не обсуждался самостоятельно вопрос об
Учредительном Собрании, о демократической республике и даже о всеобщей
забастовке как таковой, об ее принципиальном значении как метода
революционной борьбы. Этих коренных вопросов, дебатировавшихся в течение
целого ряда лет сперва в революционной прессе, а затем на митингах и
собраниях, Сов. Раб. Деп. совершенно не подвергал своему рассмотрению. Я
позже скажу, чем это объясняется, и охарактеризую отношение СРД к
вооруженному восстанию. Но прежде чем перейти к этому центральному, с точки
зрения суда, вопросу, я позволю себе обратить внимание Палаты на другой
вопрос, который по отношению к первому является более общим, но менее
острым, - на вопрос о применении Советом Рабочих Депутатов насилия вообще.
Признавал ли Совет за собою право, в лице того или другого своего органа,
применять в определенных случаях насилие, репрессию? На вопрос,
поставленный в такой общей форме, я отвечу: да! Я знаю не хуже
представителя обвинения, что во всяком "нормально" функционирующем
государстве, какую бы форму оно ни имело, монополия насилий и репрессий
принадлежит правительственной власти. Это ее "неотъемлемое" право, и к
этому своему праву она относится с самой ревнивой заботливостью, наблюдая,
чтобы какая-либо частная корпорация не покусилась на ее монополию насилия.
Государственная организация борется таким путем за существование. Стоит
конкретно представить себе современное общество, эту сложную противоречивую
кооперацию, - скажем, в такой громадной стране, как Россия, - чтобы
немедленно стало ясным, что при современном социальном строе, раздираемом
антагонизмами, совершенно неизбежны репрессии. Мы не анархисты - мы
социалисты. Анархисты нас называют "государственниками", ибо мы признаем
историческую необходимость государства и, значит, историческую неизбежность
государственного насилия. Но при условиях, созданных всеобщей политической
стачкой, сущность которой заключается в том, что она парализует
государственный механизм, - при этих условиях старая, давно пережившая себя
власть, против которой политическая стачка именно и была направлена,
оказывалась окончательно недееспособной; она совершенно не могла
регулировать и охранять общественный порядок даже теми варварскими
средствами, которые только и имелись в ее распоряжении. А между тем стачка
выбросила из фабрик на улицы для общественно-политической жизни сотни тысяч
рабочих. Кто мог руководить ими, кто мог вносить дисциплину в их ряды?
Какой орган старой власти? Полиция? Жандармерия? Охранные отделения? Я
спрашиваю себя: кто? - и не нахожу ответа. Никто, кроме Сов. Раб. Деп.
Никто! Совет, руководивший этой колоссальной стихией, ставил своей
непосредственной задачей свести внутренние трения к минимуму, предотвратить
эксцессы и привести неизбежные жертвы борьбы к наименьшим размерам. А если
это так, то в политической стачке, которая его создала, Совет становился не
чем иным, как органом самоуправления революционных масс, органом власти. Он
повелевал частями целого волею целого. Это была власть демократическая,
которой добровольно подчинялись. Но поскольку Совет был организованной
властью огромного большинства, он неизбежно приходил к необходимости
применять репрессию по отношению к тем частям массы, которые вносили
анархию в ее единодушные ряды. Противопоставлять таким элементам свою силу
СРД считал себя вправе как новая историческая власть, как единственная
власть во время полного морального, политического и технического
банкротства старого аппарата, как единственная гарантия неприкосновенности
личности и общественного порядка, в лучшем смысле этого слова.
Представители старой власти, которая вся построена на кровавой репрессии,
не смеют говорить с моральным возмущением о насильственных методах Совета.
Историческая власть, от лица которой здесь выступает прокурор, есть
организованное насилие меньшинства над большинством! Новая власть,
предтечей которой был Совет, есть организованная воля большинства,
призывающая к порядку меньшинство. В этом различии - революционное право
Совета на существование, стоящее выше всяких юридических и моральных
сомнений.
Совет признавал за собою право применять репрессию. Но в каких случаях, в
какой градации? Об этом вы слышали от сотни свидетелей. Прежде чем перейти
к репрессиям, Совет обращался со словами убеждения. Вот его истинный метод,
и в применении его Совет был неутомим. Путем революционной агитации,
оружием слова Совет поднимал на-ноги и подчинял своему авторитету все новые
и новые массы. Если он сталкивался с сопротивлением темных или развращенных
групп пролетариата, он говорил себе, что всегда будет еще достаточно рано
обезвредить их физической силой. Он искал, как вы видели из свидетельских
показаний, других путей. Он апеллировал к благоразумию администрации
завода, призывая ее прекратить работы; он воздействовал на темных рабочих
через техников и инженеров, сочувствовавших всеобщей стачке. Он посылал
депутатов к рабочим, чтобы "снимать" их с работ, и лишь в самом крайнем
случае он грозил штрейкбрехерам применить к ним силу. Но применял ли он ее?
Таких примеров, господа судьи, вы не видели в материалах предварительного
дознания, и установить их, несмотря на все усилия, не удалось и на судебном
следствии. Если даже взять всерьез те более комические, чем трагические
образцы "насилия", которые прошли перед судом (кто-то вошел в чужую
квартиру в шапке, кто-то кого-то с обоюдного согласия арестовал...), то
стоит эту шапку, которую забыли снять, сопоставить с сотнями голов, которые
старая власть сплошь да рядом "снимает" по ошибке, и насилия Совета Р. Д.
примут в наших глазах свою настоящую физиономию. А ничего другого нам и не
нужно. Восстановить события того времени в их подлинном виде - наша задача,
и ради нее мы, подсудимые, приняли активное участие в судебном процессе.
Стоял ли, - я ставлю здесь другой важный для суда вопрос, - Сов. Раб. Деп.
в своих действиях и заявлениях на почве права и, в частности, на почве
манифеста 17 (30) октября? В каких отношениях резолюции Совета об
Учредительном Собрании и демократической республике стояли к октябрьскому
манифесту? Вопрос, который тогда нас совершенно не занимал, - это я заявляю
со всей резкостью, - но который для суда имеет теперь, несомненно, огромное
значение. Здесь мы слышали, г-да судьи, показания свидетеля Лучинина,
которые мне лично показались чрезвычайно интересными и в некоторых своих
выводах меткими и глубокими. Он сказал, между прочим, что СРД, будучи
республиканским по своим лозунгам, по своим принципам, по своим
политическим идеалам, фактически, непосредственно, конкретно осуществлял те
свободы, которые были принципиально провозглашены царским манифестом и
против которых изо всех сил боролись те, которые произвели на свет самый
манифест 17 октября.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379
Господа судьи и господа сословные представители!
Предметом судебного разбирательства, как и предметом предварительного
дознания, является, главным образом, вопрос о вооруженном восстании, -
вопрос, который за 50 дней существования СРД не занимал, как это ни странно
может показаться Особому Присутствию, никакого места ни на одном из
заседаний Совета. Ни на одном из наших заседаний не ставился и не
обсуждался вопрос о вооруженном восстании как таковой; - больше того, - ни
на одном из заседаний не ставился и не обсуждался самостоятельно вопрос об
Учредительном Собрании, о демократической республике и даже о всеобщей
забастовке как таковой, об ее принципиальном значении как метода
революционной борьбы. Этих коренных вопросов, дебатировавшихся в течение
целого ряда лет сперва в революционной прессе, а затем на митингах и
собраниях, Сов. Раб. Деп. совершенно не подвергал своему рассмотрению. Я
позже скажу, чем это объясняется, и охарактеризую отношение СРД к
вооруженному восстанию. Но прежде чем перейти к этому центральному, с точки
зрения суда, вопросу, я позволю себе обратить внимание Палаты на другой
вопрос, который по отношению к первому является более общим, но менее
острым, - на вопрос о применении Советом Рабочих Депутатов насилия вообще.
Признавал ли Совет за собою право, в лице того или другого своего органа,
применять в определенных случаях насилие, репрессию? На вопрос,
поставленный в такой общей форме, я отвечу: да! Я знаю не хуже
представителя обвинения, что во всяком "нормально" функционирующем
государстве, какую бы форму оно ни имело, монополия насилий и репрессий
принадлежит правительственной власти. Это ее "неотъемлемое" право, и к
этому своему праву она относится с самой ревнивой заботливостью, наблюдая,
чтобы какая-либо частная корпорация не покусилась на ее монополию насилия.
Государственная организация борется таким путем за существование. Стоит
конкретно представить себе современное общество, эту сложную противоречивую
кооперацию, - скажем, в такой громадной стране, как Россия, - чтобы
немедленно стало ясным, что при современном социальном строе, раздираемом
антагонизмами, совершенно неизбежны репрессии. Мы не анархисты - мы
социалисты. Анархисты нас называют "государственниками", ибо мы признаем
историческую необходимость государства и, значит, историческую неизбежность
государственного насилия. Но при условиях, созданных всеобщей политической
стачкой, сущность которой заключается в том, что она парализует
государственный механизм, - при этих условиях старая, давно пережившая себя
власть, против которой политическая стачка именно и была направлена,
оказывалась окончательно недееспособной; она совершенно не могла
регулировать и охранять общественный порядок даже теми варварскими
средствами, которые только и имелись в ее распоряжении. А между тем стачка
выбросила из фабрик на улицы для общественно-политической жизни сотни тысяч
рабочих. Кто мог руководить ими, кто мог вносить дисциплину в их ряды?
Какой орган старой власти? Полиция? Жандармерия? Охранные отделения? Я
спрашиваю себя: кто? - и не нахожу ответа. Никто, кроме Сов. Раб. Деп.
Никто! Совет, руководивший этой колоссальной стихией, ставил своей
непосредственной задачей свести внутренние трения к минимуму, предотвратить
эксцессы и привести неизбежные жертвы борьбы к наименьшим размерам. А если
это так, то в политической стачке, которая его создала, Совет становился не
чем иным, как органом самоуправления революционных масс, органом власти. Он
повелевал частями целого волею целого. Это была власть демократическая,
которой добровольно подчинялись. Но поскольку Совет был организованной
властью огромного большинства, он неизбежно приходил к необходимости
применять репрессию по отношению к тем частям массы, которые вносили
анархию в ее единодушные ряды. Противопоставлять таким элементам свою силу
СРД считал себя вправе как новая историческая власть, как единственная
власть во время полного морального, политического и технического
банкротства старого аппарата, как единственная гарантия неприкосновенности
личности и общественного порядка, в лучшем смысле этого слова.
Представители старой власти, которая вся построена на кровавой репрессии,
не смеют говорить с моральным возмущением о насильственных методах Совета.
Историческая власть, от лица которой здесь выступает прокурор, есть
организованное насилие меньшинства над большинством! Новая власть,
предтечей которой был Совет, есть организованная воля большинства,
призывающая к порядку меньшинство. В этом различии - революционное право
Совета на существование, стоящее выше всяких юридических и моральных
сомнений.
Совет признавал за собою право применять репрессию. Но в каких случаях, в
какой градации? Об этом вы слышали от сотни свидетелей. Прежде чем перейти
к репрессиям, Совет обращался со словами убеждения. Вот его истинный метод,
и в применении его Совет был неутомим. Путем революционной агитации,
оружием слова Совет поднимал на-ноги и подчинял своему авторитету все новые
и новые массы. Если он сталкивался с сопротивлением темных или развращенных
групп пролетариата, он говорил себе, что всегда будет еще достаточно рано
обезвредить их физической силой. Он искал, как вы видели из свидетельских
показаний, других путей. Он апеллировал к благоразумию администрации
завода, призывая ее прекратить работы; он воздействовал на темных рабочих
через техников и инженеров, сочувствовавших всеобщей стачке. Он посылал
депутатов к рабочим, чтобы "снимать" их с работ, и лишь в самом крайнем
случае он грозил штрейкбрехерам применить к ним силу. Но применял ли он ее?
Таких примеров, господа судьи, вы не видели в материалах предварительного
дознания, и установить их, несмотря на все усилия, не удалось и на судебном
следствии. Если даже взять всерьез те более комические, чем трагические
образцы "насилия", которые прошли перед судом (кто-то вошел в чужую
квартиру в шапке, кто-то кого-то с обоюдного согласия арестовал...), то
стоит эту шапку, которую забыли снять, сопоставить с сотнями голов, которые
старая власть сплошь да рядом "снимает" по ошибке, и насилия Совета Р. Д.
примут в наших глазах свою настоящую физиономию. А ничего другого нам и не
нужно. Восстановить события того времени в их подлинном виде - наша задача,
и ради нее мы, подсудимые, приняли активное участие в судебном процессе.
Стоял ли, - я ставлю здесь другой важный для суда вопрос, - Сов. Раб. Деп.
в своих действиях и заявлениях на почве права и, в частности, на почве
манифеста 17 (30) октября? В каких отношениях резолюции Совета об
Учредительном Собрании и демократической республике стояли к октябрьскому
манифесту? Вопрос, который тогда нас совершенно не занимал, - это я заявляю
со всей резкостью, - но который для суда имеет теперь, несомненно, огромное
значение. Здесь мы слышали, г-да судьи, показания свидетеля Лучинина,
которые мне лично показались чрезвычайно интересными и в некоторых своих
выводах меткими и глубокими. Он сказал, между прочим, что СРД, будучи
республиканским по своим лозунгам, по своим принципам, по своим
политическим идеалам, фактически, непосредственно, конкретно осуществлял те
свободы, которые были принципиально провозглашены царским манифестом и
против которых изо всех сил боролись те, которые произвели на свет самый
манифест 17 октября.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379