Что было
нашим оружием? Слово. Если б высчитать, каким числом часов тюрьмы и далекой
ссылки оплатила наша партия каждое революционное слово, получились бы
страшные цифры... Потрясающая статистика сока нервов и крови сердца!
На длинном пути, усеянном капканами и волчьими ямами, между нелегальным
писателем и нелегальным читателем стоит ряд нелегальных посредников:
наборщик, транспортер, распространитель... Какая цепь усилий и опасностей!
Один неверный шаг - и погибла работа всех... Сколько типографий было
конфисковано, прежде чем они успевали приступить к работе! Сколько
литературы, не дошедшей до читателя, было сожжено во дворах жандармских
управлений! Сколько погибшего труда, парализованных сил, разбитых
существований!
Наши жалкие тайные гектографы, наши тайные самодельные ручные станки мы
противопоставили ротационным машинам официальной правительственной лжи и
дозволенного либерализма. Но разве это не значило с топором каменного века
выступать против пушки Круппа? Над нами издевались. И вот в октябрьские дни
победил каменный топор. Революционное слово вырвалось на простор, само
пораженное своей силой и упоенное ею.
Успех революционной прессы был колоссален. В Петербурге выходили две
большие социал-демократические газеты, из которых каждая уже в первые дни
насчитывала свыше пятидесяти тысяч подписчиков, и одна дешевая, тираж
которой в две-три недели поднялся до ста тысяч. Широкое распространение
имела также большая газета социалистов-революционеров. И в то же время
провинция, в короткое время создавшая свою собственную социалистическую
прессу, предъявляла огромный и все растущий спрос на революционные издания
столицы.
Условия печати, как и все вообще политические условия, были неодинаковы в
разных частях страны. Все зависело от того, кто чувствовал себя крепче в
данном месте: реакция или революция. В столице цензура фактически перестала
существовать. В провинции она устояла, но, под влиянием тона столичных
газет, широко распустила вожжи. Борьба полиции с революционной прессой
лишена была какой бы то ни было объединяющей идеи. Издавались постановления
о конфискации отдельных изданий, но никто не приводил их серьезно в
исполнение. Якобы конфискованные номера социал-демократических газет
открыто продавались не только в рабочих кварталах, но и на Невском
проспекте. Провинция поглощала столичную прессу, как манну. К приходу
почтовых поездов на вокзалах стояли длинными шеренгами покупатели газет.
Газетчиков рвали на части. Кто-нибудь вскрывал свежий номер "Русской
Газеты" и читал вслух главные статьи. Вокзальное помещение набивалось
битком и превращалось в бурную аудиторию. Это повторялось на другой и на
третий день и затем входило в систему. Но иногда - и нередко - полная
пассивность полиции сменялась необузданным произволом. Жандармские
унтер-офицеры конфисковывали подчас "крамольную" столичную прессу еще в
вагонах и уничтожали целыми кипами. С особенным неистовством полиция
преследовала сатирические журналы. Во главе этой травли стоял Дурново,
предложивший впоследствии восстановление предварительной цензуры рисунков.
У него для этого были достаточные основания: опираясь на авторитетную
характеристику, данную некогда Александром III, карикатура неизменно
укрепляла тупую голову министра внутренних дел на туловище свиньи...
Дурново был, однако, не одинок: все флигель-адъютанты, камергеры,
гофмейстеры, егермейстеры, шталмейстеры были объединены с ним чувством
мстительной злобы.
Этой шайке удалось наложить свою руку на закон о печати, которым
министерство решило "теперь же, впредь до законодательной санкции через
Государственную Думу, осуществить свободу печати", т.-е. в действительности
обуздать ту свободу печати, которая, благодаря петербургскому пролетариату,
уже осуществлялась фактически. Временные правила 24 ноября, оставляющие
печать попрежнему в руках администрации, знают кары не только за призыв к
стачке или манифестации, но и за оскорбление войска, за распространение
ложных сведений о деятельности правительства, наконец, за распространение
ложных слухов вообще. В России "временные правила" всякого рода являются по
общему правилу самой долговечной формой закона. Так случилось и с
временными правилами о печати. Изданные впредь до созыва Государственной
Думы, они подверглись общему бойкоту и повисли в воздухе, как и все
министерство Витте. Но победа контр-революции в декабре расчистила почву
для виттевского закона о печати. Он вошел в жизнь, и дополненный новеллой,
карающей за восхваление преступлений, с одной стороны, и дискреционной
властью губернаторов и градоначальников - с другой, пережил Первую Думу,
пережил Вторую и благополучно переживет Третью...
В связи с историей борьбы за свободу печати нам остается еще рассказать о
том, как издавались "Известия Совета Рабочих Депутатов". Ибо история
издания этих бюллетеней революции образует интересную страничку в главе о
борьбе русского пролетариата за освобождение слова.
Первый номер был напечатан еще до "конституции" в небольшом объеме и
незначительном количестве в частной типографии, тайно, за деньги. Второй
номер печатался 18 октября*. Группа добровольцев отправилась в типографию
радикального "Сына Отечества", который несколько позже перешел в руки
социалистов-революционеров. Администрация колеблется. Положение еще
совершенно смутно, и неизвестно, какими последствиями грозит печатание
революционного издания.
/* Все дальнейшие эпизоды изложены нами по заметке главного организатора
"летучих типографий" Совета, тов. Симановского: "Как печатались "Известия
Совета Рабочих Депутатов"./
- Вот если бы вы нас арестовали, - замечает кто-то из администрации.
- Вы арестованы, - отвечают ему.
- Силою оружия, - добавляет другой, вытаскивая из кармана револьвер.
- Вы арестованы! Все арестованы! - раздается в типографии и редакции.
- Впускать всех, но никого не выпускать!
- Где ваш телефон?.. Станьте к телефону! - отдаются приказания.
Работы начались, а в типографию прибывают все новые и новые лица. Являются
сотрудники, собираются за расчетом наборщики. Наборщиков приглашают в
мастерские и привлекают к набору, сотрудникам поручают писать заметки.
Работа кипит.
Занята типография "Общественная Польза". Входы заперты. Приставлена стража.
В стереотипную входит местный стереотипер. Матрицы выколачиваются,
разжигается печь. Вокруг - все незнакомые лица.
- Кто тут распоряжается? Кто позволил? - горячится прибывший и начинает
тушить печь. Его осаживают и грозят запереть в чулан.
- Да в чем же тут дело?
Ему объясняют, что печатается N 3 "Известий Совета Рабочих Депутатов".
- Так вы бы так и сказали... Разве что?.. Я всегда готов... - и работа
закипела под опытной рукой хозяина дела.
- Как же вы будете печатать? У нас нет электричества - спрашивает
арестованный раньше управляющий.
- С какой станции вы его получаете? Оно будет через полчаса.
Управляющий называет станцию, но скептически относится к сделанному
заявлению. Он сам уже несколько дней тщетно добивается электричества хотя
бы только для освещения квартир, так как станция, на которой матросы
замещали бастующих рабочих, работала только для казенных учреждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379
нашим оружием? Слово. Если б высчитать, каким числом часов тюрьмы и далекой
ссылки оплатила наша партия каждое революционное слово, получились бы
страшные цифры... Потрясающая статистика сока нервов и крови сердца!
На длинном пути, усеянном капканами и волчьими ямами, между нелегальным
писателем и нелегальным читателем стоит ряд нелегальных посредников:
наборщик, транспортер, распространитель... Какая цепь усилий и опасностей!
Один неверный шаг - и погибла работа всех... Сколько типографий было
конфисковано, прежде чем они успевали приступить к работе! Сколько
литературы, не дошедшей до читателя, было сожжено во дворах жандармских
управлений! Сколько погибшего труда, парализованных сил, разбитых
существований!
Наши жалкие тайные гектографы, наши тайные самодельные ручные станки мы
противопоставили ротационным машинам официальной правительственной лжи и
дозволенного либерализма. Но разве это не значило с топором каменного века
выступать против пушки Круппа? Над нами издевались. И вот в октябрьские дни
победил каменный топор. Революционное слово вырвалось на простор, само
пораженное своей силой и упоенное ею.
Успех революционной прессы был колоссален. В Петербурге выходили две
большие социал-демократические газеты, из которых каждая уже в первые дни
насчитывала свыше пятидесяти тысяч подписчиков, и одна дешевая, тираж
которой в две-три недели поднялся до ста тысяч. Широкое распространение
имела также большая газета социалистов-революционеров. И в то же время
провинция, в короткое время создавшая свою собственную социалистическую
прессу, предъявляла огромный и все растущий спрос на революционные издания
столицы.
Условия печати, как и все вообще политические условия, были неодинаковы в
разных частях страны. Все зависело от того, кто чувствовал себя крепче в
данном месте: реакция или революция. В столице цензура фактически перестала
существовать. В провинции она устояла, но, под влиянием тона столичных
газет, широко распустила вожжи. Борьба полиции с революционной прессой
лишена была какой бы то ни было объединяющей идеи. Издавались постановления
о конфискации отдельных изданий, но никто не приводил их серьезно в
исполнение. Якобы конфискованные номера социал-демократических газет
открыто продавались не только в рабочих кварталах, но и на Невском
проспекте. Провинция поглощала столичную прессу, как манну. К приходу
почтовых поездов на вокзалах стояли длинными шеренгами покупатели газет.
Газетчиков рвали на части. Кто-нибудь вскрывал свежий номер "Русской
Газеты" и читал вслух главные статьи. Вокзальное помещение набивалось
битком и превращалось в бурную аудиторию. Это повторялось на другой и на
третий день и затем входило в систему. Но иногда - и нередко - полная
пассивность полиции сменялась необузданным произволом. Жандармские
унтер-офицеры конфисковывали подчас "крамольную" столичную прессу еще в
вагонах и уничтожали целыми кипами. С особенным неистовством полиция
преследовала сатирические журналы. Во главе этой травли стоял Дурново,
предложивший впоследствии восстановление предварительной цензуры рисунков.
У него для этого были достаточные основания: опираясь на авторитетную
характеристику, данную некогда Александром III, карикатура неизменно
укрепляла тупую голову министра внутренних дел на туловище свиньи...
Дурново был, однако, не одинок: все флигель-адъютанты, камергеры,
гофмейстеры, егермейстеры, шталмейстеры были объединены с ним чувством
мстительной злобы.
Этой шайке удалось наложить свою руку на закон о печати, которым
министерство решило "теперь же, впредь до законодательной санкции через
Государственную Думу, осуществить свободу печати", т.-е. в действительности
обуздать ту свободу печати, которая, благодаря петербургскому пролетариату,
уже осуществлялась фактически. Временные правила 24 ноября, оставляющие
печать попрежнему в руках администрации, знают кары не только за призыв к
стачке или манифестации, но и за оскорбление войска, за распространение
ложных сведений о деятельности правительства, наконец, за распространение
ложных слухов вообще. В России "временные правила" всякого рода являются по
общему правилу самой долговечной формой закона. Так случилось и с
временными правилами о печати. Изданные впредь до созыва Государственной
Думы, они подверглись общему бойкоту и повисли в воздухе, как и все
министерство Витте. Но победа контр-революции в декабре расчистила почву
для виттевского закона о печати. Он вошел в жизнь, и дополненный новеллой,
карающей за восхваление преступлений, с одной стороны, и дискреционной
властью губернаторов и градоначальников - с другой, пережил Первую Думу,
пережил Вторую и благополучно переживет Третью...
В связи с историей борьбы за свободу печати нам остается еще рассказать о
том, как издавались "Известия Совета Рабочих Депутатов". Ибо история
издания этих бюллетеней революции образует интересную страничку в главе о
борьбе русского пролетариата за освобождение слова.
Первый номер был напечатан еще до "конституции" в небольшом объеме и
незначительном количестве в частной типографии, тайно, за деньги. Второй
номер печатался 18 октября*. Группа добровольцев отправилась в типографию
радикального "Сына Отечества", который несколько позже перешел в руки
социалистов-революционеров. Администрация колеблется. Положение еще
совершенно смутно, и неизвестно, какими последствиями грозит печатание
революционного издания.
/* Все дальнейшие эпизоды изложены нами по заметке главного организатора
"летучих типографий" Совета, тов. Симановского: "Как печатались "Известия
Совета Рабочих Депутатов"./
- Вот если бы вы нас арестовали, - замечает кто-то из администрации.
- Вы арестованы, - отвечают ему.
- Силою оружия, - добавляет другой, вытаскивая из кармана револьвер.
- Вы арестованы! Все арестованы! - раздается в типографии и редакции.
- Впускать всех, но никого не выпускать!
- Где ваш телефон?.. Станьте к телефону! - отдаются приказания.
Работы начались, а в типографию прибывают все новые и новые лица. Являются
сотрудники, собираются за расчетом наборщики. Наборщиков приглашают в
мастерские и привлекают к набору, сотрудникам поручают писать заметки.
Работа кипит.
Занята типография "Общественная Польза". Входы заперты. Приставлена стража.
В стереотипную входит местный стереотипер. Матрицы выколачиваются,
разжигается печь. Вокруг - все незнакомые лица.
- Кто тут распоряжается? Кто позволил? - горячится прибывший и начинает
тушить печь. Его осаживают и грозят запереть в чулан.
- Да в чем же тут дело?
Ему объясняют, что печатается N 3 "Известий Совета Рабочих Депутатов".
- Так вы бы так и сказали... Разве что?.. Я всегда готов... - и работа
закипела под опытной рукой хозяина дела.
- Как же вы будете печатать? У нас нет электричества - спрашивает
арестованный раньше управляющий.
- С какой станции вы его получаете? Оно будет через полчаса.
Управляющий называет станцию, но скептически относится к сделанному
заявлению. Он сам уже несколько дней тщетно добивается электричества хотя
бы только для освещения квартир, так как станция, на которой матросы
замещали бастующих рабочих, работала только для казенных учреждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379