Раб. Деп., которая сложилась до СРД, которая создала
самый СРД. Октябрьская забастовка породила государственную "анархию", и в
результате этой анархии явился манифест 17 октября. Этого, надеюсь, не
будет отрицать и прокуратура, как не отрицают этого самые консервативные
политики и публицисты, вплоть до официозного "Нового Времени", которое
очень желало бы вычеркнуть рожденный революцией манифест 17 октября из
целого ряда других манифестов, с ним однородных или ему противоречащих. Еще
на-днях "Нов. Вр.". писало, что манифест 17 октября был результатом
правительственной паники, созданной политической стачкой. Но если этот
манифест является основой всего современного строя, то мы должны признать,
г.г. судьи, что в основе нашего нынешнего государственного строя лежит
паника, а в основе этой паники - политическая стачка пролетариата. Как
видите, всеобщая стачка есть нечто большее, чем простое прекращение работ.
Я сказал, что политическая стачка, как только она перестает быть
демонстрацией, является в существе своем восстанием; вернее было бы
сказать: основным, наиболее общим методом пролетарского восстания.
Основным, но не исчерпывающим. Метод политической стачки имеет свои
естественные пределы. И это сейчас же сказалось, как только рабочие по
призыву Совета снова приступили к работам 21 октября (3 ноября) в 12 час.
дня.
Манифест 17 октября был встречен вотумом недоверия: массы вполне
основательно опасались, что правительство не осуществит обещанных свобод.
Пролетариат видел неизбежность решительной борьбы и инстинктивно тянулся к
Совету, как к средоточию своей революционной силы. С другой стороны,
оправившийся от паники абсолютизм восстановлял свой полуразрушенный аппарат
и приводил в порядок свои полки. В результате этого оказалось, что после
октябрьского столкновения имеются две власти: новая, народная, опирающаяся
на массы - такой властью был Сов. Раб. Деп., - и старая, официальная,
опирающаяся на армию. Эти две силы не могли рядом существовать: упрочение
одной грозило гибелью другой.
Самодержавие, опирающееся на штыки, естественно, стремилось внести смуту,
хаос и разложение в тот колоссальный процесс сплочения народных сил,
центром которого являлся Сов. Раб. Деп. С другой стороны, Совет,
опиравшийся на доверие, на дисциплину, на активность, на единодушие рабочих
масс, не мог не понимать, какую страшную угрозу народной свободе,
гражданским правам и личной неприкосновенности представляет тот факт, что
армия и все вообще материальные орудия власти находятся в тех же самых
кровавых руках, в каких были до 17 октября. Начинается титаническая борьба
этих двух органов власти за влияние на армию - второй этап нараставшего
народного восстания. На основе массовой стачки, враждебно
противопоставившей пролетариат абсолютизму, возникает напряженное
стремление перетянуть на свою сторону войска, побрататься с ними, овладеть
их душой. Из этого стремления естественно возникает революционный призыв к
солдатам, на которых опирается абсолютизм. Вторая ноябрьская стачка была
могучей и прекрасной демонстрацией солидарности фабрики и казармы. Конечно,
если бы армия перешла на сторону народа, в восстании не было бы нужды. Но
мыслим ли такой мирный переход армии в ряды революции? Нет, немыслим!
Абсолютизм не станет дожидаться, сложа руки, пока освободившаяся из-под его
развращающего влияния армия станет другом народа. Абсолютизм возьмет, пока
еще не все потеряно, инициативу наступления на себя. Понимали ли это
петербургские рабочие? Да, они это понимали. Думал ли пролетариат, думал ли
Совет Раб. Деп., что дело неизбежно дойдет до открытого столкновения двух
сторон? Да, он это думал, он в этом не сомневался; он знал, твердо знал,
что рано или поздно пробьет роковой час...
Разумеется, если бы организация общественных сил, не прерываемая никакими
атаками вооруженной контр-революции, шла вперед тем же путем, на какой она
вступила под руководством СРД, то старый строй оказался бы уничтоженным без
применения малейшего насилия. Ибо что мы видели? Мы наблюдали, как рабочие
сплачиваются вокруг Совета, как Крестьянский Союз, охватывающий все большие
массы крестьян, посылает в него своих депутатов, как объединяются с Советом
Железнодорожный и Почтово-Телеграфный Союзы; мы видели, как тяготеет к
Совету организация либеральных профессий, Союз Союзов; мы видели, как
терпимо и почти благожелательно относилась к Совету даже заводская
администрация. Казалось, вся нация делала какое-то героическое усилие -
стремилась выдавить из недр своих такой орган власти, который заложил бы
действительные, несомненные основы нового строя до созыва Учредительного
Собрания. Если бы в эту органическую работу не врывалась старая
государственная власть, если бы она не стремилась внести в национальную
жизнь действительную анархию, если бы этот процесс организации сил
развивался вполне свободно, - в результате получилась бы новая возрожденная
Россия - без насилий, без пролития крови.
Но в том-то и дело, что мы ни на минуту не верили, что процесс освобождения
сложится таким образом. Мы слишком хорошо знали, что такое старая власть.
Мы, социал-демократы, были уверены, что, несмотря на манифест, который имел
вид решительного разрыва с прошлым, старый правительственный аппарат не
устранится добровольно, не передаст власти народу и не уступит ни одной из
своих важных позиций; мы предвидели и открыто предупреждали народ, что
абсолютизм сделает еще много судорожных попыток удержать оставшуюся власть
в своих руках и даже вернуть все то, что было им торжественно отдано. Вот
почему восстание, вооруженное восстание, г-да судьи, было с нашей точки
зрения неизбежностью, - оно было и остается исторической необходимостью в
процессе борьбы народа с военно-полицейским порядком. В октябре и ноябре
эта идея царила на всех митингах и собраниях, господствовала во всей
революционной прессе, наполняла собою всю политическую атмосферу и, так или
иначе, кристаллизовалась в сознании каждого члена Совета Депутатов; вот
почему она, естественно, входила в резолюции нашего Совета и вот почему нам
совсем не приходилось ее обсуждать.
Напряженное положение, которое мы получили в наследство от октябрьской
стачки: революционная организация масс, борющаяся за свое существование,
опирающаяся не на право, которого нет, а на силу, поскольку она есть, и
вооруженная контр-революция, выжидающая часа для своей мести, - это
положение было, если позволено так сказать, алгебраической формулой
восстания. Новые события вводили в нее только новые числовые значения. Идея
вооруженного восстания, - вопреки поверхностному заключению прокуратуры, -
оставила свой след не только в постановлении Совета от 27 ноября, т.-е., за
начала деятельности Совета Р. Д., в резолюции, возвестившей отмену
похоронной демонстрации, как и позже в резолюции, провозгласившей
прекращение ноябрьской забастовки, в целом ряде других постановлений Совет
говорил о вооруженном конфликте с правительством, о последнем штурме или о
последнем бое, как о неизбежном моменте борьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379
самый СРД. Октябрьская забастовка породила государственную "анархию", и в
результате этой анархии явился манифест 17 октября. Этого, надеюсь, не
будет отрицать и прокуратура, как не отрицают этого самые консервативные
политики и публицисты, вплоть до официозного "Нового Времени", которое
очень желало бы вычеркнуть рожденный революцией манифест 17 октября из
целого ряда других манифестов, с ним однородных или ему противоречащих. Еще
на-днях "Нов. Вр.". писало, что манифест 17 октября был результатом
правительственной паники, созданной политической стачкой. Но если этот
манифест является основой всего современного строя, то мы должны признать,
г.г. судьи, что в основе нашего нынешнего государственного строя лежит
паника, а в основе этой паники - политическая стачка пролетариата. Как
видите, всеобщая стачка есть нечто большее, чем простое прекращение работ.
Я сказал, что политическая стачка, как только она перестает быть
демонстрацией, является в существе своем восстанием; вернее было бы
сказать: основным, наиболее общим методом пролетарского восстания.
Основным, но не исчерпывающим. Метод политической стачки имеет свои
естественные пределы. И это сейчас же сказалось, как только рабочие по
призыву Совета снова приступили к работам 21 октября (3 ноября) в 12 час.
дня.
Манифест 17 октября был встречен вотумом недоверия: массы вполне
основательно опасались, что правительство не осуществит обещанных свобод.
Пролетариат видел неизбежность решительной борьбы и инстинктивно тянулся к
Совету, как к средоточию своей революционной силы. С другой стороны,
оправившийся от паники абсолютизм восстановлял свой полуразрушенный аппарат
и приводил в порядок свои полки. В результате этого оказалось, что после
октябрьского столкновения имеются две власти: новая, народная, опирающаяся
на массы - такой властью был Сов. Раб. Деп., - и старая, официальная,
опирающаяся на армию. Эти две силы не могли рядом существовать: упрочение
одной грозило гибелью другой.
Самодержавие, опирающееся на штыки, естественно, стремилось внести смуту,
хаос и разложение в тот колоссальный процесс сплочения народных сил,
центром которого являлся Сов. Раб. Деп. С другой стороны, Совет,
опиравшийся на доверие, на дисциплину, на активность, на единодушие рабочих
масс, не мог не понимать, какую страшную угрозу народной свободе,
гражданским правам и личной неприкосновенности представляет тот факт, что
армия и все вообще материальные орудия власти находятся в тех же самых
кровавых руках, в каких были до 17 октября. Начинается титаническая борьба
этих двух органов власти за влияние на армию - второй этап нараставшего
народного восстания. На основе массовой стачки, враждебно
противопоставившей пролетариат абсолютизму, возникает напряженное
стремление перетянуть на свою сторону войска, побрататься с ними, овладеть
их душой. Из этого стремления естественно возникает революционный призыв к
солдатам, на которых опирается абсолютизм. Вторая ноябрьская стачка была
могучей и прекрасной демонстрацией солидарности фабрики и казармы. Конечно,
если бы армия перешла на сторону народа, в восстании не было бы нужды. Но
мыслим ли такой мирный переход армии в ряды революции? Нет, немыслим!
Абсолютизм не станет дожидаться, сложа руки, пока освободившаяся из-под его
развращающего влияния армия станет другом народа. Абсолютизм возьмет, пока
еще не все потеряно, инициативу наступления на себя. Понимали ли это
петербургские рабочие? Да, они это понимали. Думал ли пролетариат, думал ли
Совет Раб. Деп., что дело неизбежно дойдет до открытого столкновения двух
сторон? Да, он это думал, он в этом не сомневался; он знал, твердо знал,
что рано или поздно пробьет роковой час...
Разумеется, если бы организация общественных сил, не прерываемая никакими
атаками вооруженной контр-революции, шла вперед тем же путем, на какой она
вступила под руководством СРД, то старый строй оказался бы уничтоженным без
применения малейшего насилия. Ибо что мы видели? Мы наблюдали, как рабочие
сплачиваются вокруг Совета, как Крестьянский Союз, охватывающий все большие
массы крестьян, посылает в него своих депутатов, как объединяются с Советом
Железнодорожный и Почтово-Телеграфный Союзы; мы видели, как тяготеет к
Совету организация либеральных профессий, Союз Союзов; мы видели, как
терпимо и почти благожелательно относилась к Совету даже заводская
администрация. Казалось, вся нация делала какое-то героическое усилие -
стремилась выдавить из недр своих такой орган власти, который заложил бы
действительные, несомненные основы нового строя до созыва Учредительного
Собрания. Если бы в эту органическую работу не врывалась старая
государственная власть, если бы она не стремилась внести в национальную
жизнь действительную анархию, если бы этот процесс организации сил
развивался вполне свободно, - в результате получилась бы новая возрожденная
Россия - без насилий, без пролития крови.
Но в том-то и дело, что мы ни на минуту не верили, что процесс освобождения
сложится таким образом. Мы слишком хорошо знали, что такое старая власть.
Мы, социал-демократы, были уверены, что, несмотря на манифест, который имел
вид решительного разрыва с прошлым, старый правительственный аппарат не
устранится добровольно, не передаст власти народу и не уступит ни одной из
своих важных позиций; мы предвидели и открыто предупреждали народ, что
абсолютизм сделает еще много судорожных попыток удержать оставшуюся власть
в своих руках и даже вернуть все то, что было им торжественно отдано. Вот
почему восстание, вооруженное восстание, г-да судьи, было с нашей точки
зрения неизбежностью, - оно было и остается исторической необходимостью в
процессе борьбы народа с военно-полицейским порядком. В октябре и ноябре
эта идея царила на всех митингах и собраниях, господствовала во всей
революционной прессе, наполняла собою всю политическую атмосферу и, так или
иначе, кристаллизовалась в сознании каждого члена Совета Депутатов; вот
почему она, естественно, входила в резолюции нашего Совета и вот почему нам
совсем не приходилось ее обсуждать.
Напряженное положение, которое мы получили в наследство от октябрьской
стачки: революционная организация масс, борющаяся за свое существование,
опирающаяся не на право, которого нет, а на силу, поскольку она есть, и
вооруженная контр-революция, выжидающая часа для своей мести, - это
положение было, если позволено так сказать, алгебраической формулой
восстания. Новые события вводили в нее только новые числовые значения. Идея
вооруженного восстания, - вопреки поверхностному заключению прокуратуры, -
оставила свой след не только в постановлении Совета от 27 ноября, т.-е., за
начала деятельности Совета Р. Д., в резолюции, возвестившей отмену
похоронной демонстрации, как и позже в резолюции, провозгласившей
прекращение ноябрьской забастовки, в целом ряде других постановлений Совет
говорил о вооруженном конфликте с правительством, о последнем штурме или о
последнем бое, как о неизбежном моменте борьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379